Прочный корпус. Записки подводника

Старик недолго думая согласился, он добрый и безотказный, хотя внешне выглядел угрожающе, с синевой в бороде, если не бриться каждое утро. Очерёдность в числе сдающих у меня под №16, такова традиция – золотая середина.

Прибегает Вадик, изучает список, находит мою фамилию под указанным номером и выносит вердикт:

– Нет, так не пойдёт, зайду с первой пятёркой, такое у меня правило, иначе перегорю.

– Ладно, ни пуха! Не спались и откликайся на мою фамилию.

Вскоре из аудитории вышел Старик, первым из отстрелявшихся.

Все накинулись с одним вопросом:

– Ну что, Старик, удачно?

Я молчу и вижу по грустному виду Вадика: что-то пошло не так. Когда он достал из-под фланки на груди пачку «Беломора» и закурил прямо в коридоре, стало понятно, что это залёт. Сейчас вызовут зама начальника факультета по учебной части капраза Касаткина, и он прямо здесь на наших животах станцует чечётку.

На экзамене Вадик ничего умней не придумал, как взять билет и предложить преподавателю: «Разрешите отвечать без подготовки?»

Пошёл к доске и начал мелом рисовать неимоверные формулы, одновременно докладывая по первому вопросу. Но счастье длилось недолго.

Преподаватель с удивлением подняла брови и округлила глаза:

– Подождите, не спешите, молодой человек. Вы кто такой? В моём потоке такой «умницы» точно не было. Вы себя выдаёте не за того. Вот пусть тот сам приходит и сдаёт экзамен. А вы свободны.

Старик был выдворен с экзамена, наш план с треском провалился, было обидно в большей степени за Вадика и старшину класса Мишу Банных, им достанется на орехи ни за что, а точнее, из-за меня. Дружба превыше всего, и я спешно ринулся спасать висевшую на волоске по моей вине честь друзей. Захожу в аудиторию под своим номером, представляюсь, тяну билет.

Преподаватель спрашивает:

– Это точно вы?

– Так точно, это я!

Подготовился к ответу, исписал всю доску, доложил уверенно, без тени сомнений.

Преподаватель опять вздёрнула брови и округлила глаза:

– Зачем нужен был этот концерт? У вас заслуженные пять баллов. Вы впрямь как дети!

С высшей математикой расквитался и друзей не подставил, что важно. Остался последний экзамен по непосредственной специальности ТСК (технические средства кораблевождения). По традиции не готовлюсь – фестивали, гастроли, квартирники. С приятелем куражимся в окружении дам, потягивая из зеленоватой бутылки в «бескозырке» с зелёной же этикеткой, получившей название «Андроповка».

Наступает день последнего экзамена. Легко отвечаю: первый вопрос «отлично», второй «хорошо», третий – ни в зуб ногой. Думаю: «И ладно, общий трояк, здравствуй, зимний отпуск!» Не тут-то было, отправили за парту ещё раз подготовиться по третьему вопросу, преподаватели пытались натянуть общую четвёрку.

Дежурным по классу стоял Андрей, сын Вали, в обязанности которого входило вместе с тряпкой для протирки доски разносить шпаргалки, с чем он справлялся более чем исправно. Получив шпору, я крепко зажал её в кулаке, пользоваться не пытался, готов был даже съесть. Но не случилось. Принципиальный преподаватель каптри Черняев отсканировал подозрительную передачу, и мне вкатили «банан». Немного не такой, как другу из Калининграда, мне досталась лопата. Пришлось стать «академиком» и мне.

Подготовка к пересдаче случилась незабываемой. У нашего класса внешний объект находился по улице Дровяной, и, как назло, той зимой снег валил каждый день – на беду двух «академиков»: меня и Гены Тюлькина. Целый день боролись со снегом, к вечеру, измотанные, валились спать, не раздеваясь, в обнимку с лопатами. Пересдали как положено, мне поставили «отлично», второму академику – «удовлетворительно». И мы, счастливые, разъехались по домам: я – на Московский проспект, дом 4, а Гена Тюлькин – в город Валуйки.

Сессия получилась памятная – и заслуженно привела меня к ироничному курсантскому статусу «академик». К счастью, вовремя сделал правильные выводы, более в загул не уходил. Просто женился.

Курсантские байки

Двойные стандарты

На третьем курсе пришёл к нам на факультет каперанг Ибрагимов в качестве зама по политчасти. Службу на новом месте начал с того, что обошёл все ротные помещения, скрупулёзно осматривая средства агитации и политпропаганды, не упустил из виду и музыкальные пристрастия курсантов – у кого были проигрыватели и пластинки, изъял крамолу.

По результатам беглого осмотра построил факультет перед обедом и изрёк:

– Кроме Зыкиной и Магомаева, никого не потерплю в репертуаре!

Примерно через год, перед началом зимних каникул, ротный командир Сан Саныч наказал меня их лишением за опоздание из летних. Хотя сессию я сдал на «отлично», ротный был непоколебим.

Когда отпускники убыли, двоечники и прочие арестанты двинулись на ужин. У казармы стоял Ибрагимов, сакральным жестом подзывая к себе.

– Слушай, – говорит, – у моей любимой дочки завтра день рождения, а магнитофон не работает. Посмотри, что можно сделать. «Вертушка» в моём кабинете.

– Есть, – бодро отвечаю, хотя и удивился.

Кто-то меня заложил, иначе откуда ему знать, что я чего-то соображаю в аудиотехнике.

Вечером зашёл, одним глазом осмотрел бобинник и мгновенно понял, что дело в смазке, которая загустела, поэтому шкивы не хотели вращаться. Морщу лоб, озадачившись, где добыть смазку: время девять часов вечера, все кафедры и службы закрыты. Но военно-морская мысль находчива. Позвал дежурного, тот открыл оружейную комнату и выдал мне смазку для автоматов. Дело спешно двинулось, но мне нужен жидкий лубрикант, а этот – слишком густой. В задумчивости начал ходить по казарме, взгляд случайно упал на дежурную лампу-семилинейку, тут же внезапно возникла идея – разбавил керосином, промазал, собрал магнитофон, вставил магнитную катушку с плёнкой, включаю. Ожидаю услышать, естественно, Магомаева с Зыкиной, а из динамиков грянули «Битлз» во всю мощь запретной к прослушиванию музыки. «Вот они – двойные стандарты», – подумал я, выключил маг и пошёл спать в роту, от греха подальше.

Поутру зам меня с надеждой спрашивает:

– Починил?

– Конечно.

– А почему не в отпуске?

– Зарубили мне.

– Командира роты ко мне!

Через полчаса в роту зашёл Сан Саныч, злющий, как голодный волк, заполнил мне проездные документы с отпускным и выгнал из казармы.

Театрал

Чем ещё запомнился факультетский замполит? Одним примечательным эпизодом. У нас по воскресеньям увольнение начиналось после обеда, в два часа дня. Существовала одна интересная лазейка: слинять пораньше, в десять часов утра!

Сколачивалась инициативная курсантская группа человек в десять, кому невтерпёж уволиться пораньше, особенно этим грешили местные ребята, бакинцы. Составлялся список, из него выделялся старший группы, который отправлялся в будку дежурного по факультету, что возле казармы химиков. В воскресенье назначенный ответственным старший офицер давал добро на более ранний выход в город для посещения театра, музея и других культурно-просветительных заведений. Офицер, как правило, не возражал против благовидных предлогов, и народ под радостный гогот убывал веселиться.

В тот день за ранний выпуск в город отвечал замполит факультета, тот самый капраз Ибрагимов. По внешнему виду сразу было видно, что тот с утра находился сильно не в духе. Курсачи спустились, построились, и старший доложил:

– Товарищ капитан первого ранга, группа увольняемых в театр Драмы построена!

– Чего? – не понял зам. – Какой ещё театр? Хрен вам, а не театр!

– Тащ капитан первого ранга, так курсанты окультуриться очень сильно желают!

– Смотрите сюда, – и он ткнул себя пальцем в погон с тремя большими звёздами, – я двадцать лет не был в театре, а уже капраз! Распускай строй, пойдёте как все, в два часа!