Изнанка российско-украинского конфликта, или Как поссорились соседи

Кульминация без развязки

Глава 1

Предыстория конфликта

Баловни истории – пасынки судьбы

У каждой истории есть предыстория, которая является, в свою очередь, самостоятельной историей. Прежде всего, посмотрим, как проводились административные границы между республиками. Обратимся к воспоминаниям бывшего первого секретаря ЦК компартии Белоруссии П.К. Пономаренко. После присоединения западных частей Белоруссии и Украины в 1939 году возникла необходимость в уточнении административной границы между двумя республиками.

«Я не думал, что в этом деле могли возникнуть какие-либо осложнения, поскольку этнографическая граница была довольно ясной. Она шла… несколько южнее городов Пинска, Кобрина и Бреста. 22 ноября я был вызван в Москву со своими предложениями…» – вспоминал Пономаренко.

Однако у приехавшего от Украины Хрущева было иное мнение. «Хрущев вскипел и грубо спросил: «Кто вам состряпал эту чепуху…» Хрущев заявил, что украинские историки имеют другую точку зрения, и высказал свои наметки границы», по которым Брест должен был перейти к Украине[23 - Куманев Г. Рядом со Сталиным. М., 1999. С. 112.].

Конечно, можно было бы спросить население спорных районов, кем они себя считают по национальности и в какой республики хотели бы жить. Но такие мысли в умы борцов за народное счастье никогда не приходили. Что же касается Хрущева, то, похоже, он хотел расположить украинцев, заработав, как говорится, «дешевый» авторитет. Тогда еще не было понятно, что украинских националистов не удалось бы задобрить, даже если бы им отдали Кубань и все земли до Воронежа. Не того замеса эти люди. И авторитета Хрущев не получил. Добрым словом его в Украине не поминают. Как и Ленина и других начальников из Москвы, что формировали территорию Украинской республики. Мало дали! Более того, пестуются обиды самыми разными способами и приемами. Приведем примеры из книги украинского историка К. Галушко.

Эта книга выбрана из-за посыла, выраженного в названии, и достойного интеллектуального уровня автора, что делает выдержки из книги особо значимыми. По ней можно отчетливо представить психологию и умозрение украинского национализма и то, сколь давно и целенаправленно культивировалось представление о России как враге Украины. С приходом к власти Ющенко (2005 год) антироссийской пропаганде придали официальной статус. Ныне Украина надолго станет противником России, и для этого надо понять, на каких основах строится идеология укранацев – украинского национализма. Итак, начнем с границ.

«По условиям Рижского договора (1921 г.) территория Галиции вошла в состав Польши. В 1939 г. после начала Второй мировой войны была оккупирована Советским Союзом и присоединена к УССР». Волынь: «В 1939 г. оккупирована СССР, передана УССР»[24 - Галушко К. Украинское прошлое: ликбез для русских, или Кто и зачем придумал Украину. Киев, 2010. С. 59.].

Интересный «филологический» ряд: оккупировала СССР – получала УССР. То есть пограничные проблемы решал и нес за них ответственность СССР, а фактически Россия, а Украина, ни за что не отвечая, огребала дармовщину. Алгоритм понравился и укоренился в украинском национальном сознании. А дальше тема оккупации уже пошла по накатанной…

«Человека, дошедшего в 1945 г. до Берлина, обычно уже не беспокоило то, что еще четыре года тому назад его страна была союзницей Гитлера и делила с ним Восточную Европу»[25 - Галушко К. Указ. соч. С. 74.].

Показательный тезис, постоянно использующийся критиками России, при этом не желающими замечать одного важного нюанса: в ходе дележа «Восточной Европы» Украине осталась Галиция, равно как Беларуси ее западная часть, а Литве – ее нынешняя столица Вильнюс. Теперь Литва и Украина занимают антироссийские позиции, но почему-то не спешат возвращать захваченное Сталиным в ходе дележа с Гитлером. Некрасиво получается. Это все равно что пользоваться уворованным, осуждая при этом разбойника. В такой ситуации захватчик выглядит Робин Гудом. Он отдал захваченное, а «честные» граждане присвоили чужое добро и лицемерно порицают разбойника. Это называется фарисейством. Однако обкатанные обличения пропагандистов кочуют из книги в книгу, из телепередачи в телепередачу. Суть их:

«Этот человек искренне думал, что спас Европу от фашизма. Однако те, кого он освободил в 1945 г., положили сорок лет, чтобы «освободиться от освободителя» в 1989–1991 гг. Почему-то хотели свободы венгры в 1956 г., и чехословаки в 1968 г., и та же польская «Солидарность», – и хоть пытались они изменить свой политический режим, было ясно, кто в конечном итоге держит тех в узде. Для кого-то все ужасы закончились в сорок пятом, а для кого-то это был лишь год смены одного оккупанта другим»[26 - Там же. С. 75–76.].

Как завернуто: «…для кого-то ужасы закончились в сорок пятом…»! Ну и сколько поляков погибло в годы советских ужасов? При нацистах – 5 миллионов, а при советских? И в чем конкретно выражались ужасы в Венгрии и Чехословакии за 40 лет существования там социализма? Не было надлежащей свободы? Но ведь речь в тексте идет об ужасах, не об ограничении свобод, и одним 1956 или 1968 годами история этих стран не исчерпывается. Раз венгры и чехи 40 лет терпели социализм, значит, в их жизни было что-то еще помимо «ужасов».

Показательно и то, что все публицисты и политики «порабощенных стран» усиленно делают вид, что их народы к социализму не имеют отношения. У них получается, что социализм насадила Красная армия и НКВД. Будто Сталин и Берия, чекисты Дзержинский и Менжинский, Лацис и Бела Кун и т. д. родились где-то в Центральной России, а латышские стрелки, подавлявшие в Москве восстание эсеров 6 июля 1918 года, на самом деле были замаскированными русскими. Разве государствами Восточной Европы руководили не местные коммунисты? Причем многие из них с давним, в том числе подпольным партийным прошлым, то есть они хотели социализма и шли на сознательные жертвы. В коммунистических партиях состояли сотни тысяч человек. И разве не коммунизма хотели большие по численности компартии Франции, Италии, Греции? А теперь история социализма в Европе подается как продукт «оккупации Красной армии», которая поработила бедных европеян. Ловко придумано – валить все на Советскую Россию!

По существу, пропагандисты версии оккупации обвиняют народы Восточной Европы в трусости. У них невольно получается, будто Красная армия навела такой страх, что, за исключением краткого эпизода 1956 и 1968 годов, они сидели смирно почти полвека, хотя армии восточноевропейских государств имели на вооружении танки, самолеты, артиллерию. Но почему-то не восставали. На деле вера населения в социализм была и поддерживалась отнюдь не только штыками. И лишь когда социализм не оправдал себя, только тогда общество сделала окончательный выбор, в том числе в России. Вот и вся история с «оккупацией». Но главное для нашей темы другое – публицистическое возмущение украинского автора насчет оккупации можно вернуть современной Украине. Спрашивается: не стали ли украинские войска оккупантами в Донбассе? (Оказывается, восставать могут не только венгры.) И не хотят ли они отобрать свободу выбора у крымчан? И разве не ужасом является сожжение десятков людей в Одессе 2 мая 2014 года? Бумеранг вернулся. Получается, легко осуждать других, пока сам не окажешься в схожей ситуации.

«Способность преодолеть традиционные стереотипы своего «комфортного» исторического воспитания («мы всегда были хорошими») для чего-то более перспективного, ради честного будущего является показателем цивилизованности, взрослости человека разумного, то есть его способности признать неприятные факты и разделить ответственность. Ведь желание огульно отрицать все, что не нравится, и стараться поверить в то, чего не было, – это проявление психологической безответственности, исторического инфантилизма»[27 - Галушко К. Указ. соч. С. 75.], – справедливо пишет К. Галушко.

Осталось лишь применить это умозаключение к своей стране. Но автор предпочитает искать виноватых в другом месте.

«Желание русского человека жить в гармонии и внутреннем комфорте понятно, но вряд ли стоит верить, что все народы России вошли в ее состав «добровольно» и с радостью… Банальные факты порой неприглядны…»[28 - Там же. С. 75.].

Но вдруг выясняется иной «банальный факт»: что в Украинское государство миллионы людей попали без радости и хотели бы выйти из его состава. В ответ – пули и снаряды. Стал ли К. Галушко виниться за случившееся? Вряд ли. Наверняка в 2014 году писал, что во всем виноваты москали и террористы.

Обвинять Россию в том, что сами сделали бы с удовольствием – создавать державу, да не вышло, ныне хороший тон. А ведь было иное время.

Несостоявшиеся империи

1

Понятие «Киевская Русь» или «Русское государство» позднего происхождения. При Рюриковичах еще не сложились привычные атрибуты официального государства – название, герб, флаг. Вначале варяжские правители выступали в роли завоевателей, обложивших данью покоренные племена. Широко известна история с князем Игорем, который решил взять дань с древлян по второму разу, за что поплатился жизнью. Но время шло, варяги ассимилировались. У князя Владимира, правившего с 980 по 1015 год, с которого началась христианизация Руси, мать была славянка. И вместо варяжских имен – Рюрик, Ингвар (Игорь), Хельга (Ольга) – у князей появляются чисто славянские – Святослав, Ярослав, Владимир, Мстислав… Постепенно чужие земли и народы становятся своими, равно как и правители для местного населения. Но что было понятно князю Владимиру, вновь стало непонятным украинским публицистам в развернувшейся идеологической борьбе.

«Если бы не изобрели таких понятий (Русь. – Б. Ш.), то нельзя было бы объяснить, почему Московское княжество, которого еще не существовало, когда монголы брали Киев, вдруг решило «собирать русские земли». Не из накопительских соображений, а как обиженный «наследник», желающий вернуть «отчину». Если у нас Русь переносится поближе к Москве, то можно прекратить вспоминать о том, что соседнее Великое княжество Литовское называлось «Великое княжество Литовское, Жемаитское и Русское»[29 - Галушко К. Указ. соч. С. 103–104.].

Забывать не надо, а очень даже наоборот…

В свое время «варяги» закончили формирование складывавшихся протогосударств в огромном регионе между Днепром, Окой, Балтийским морем и причерноморскими степями. Без варяжских надплеменных скреп, вероятнее всего, образовалось бы несколько государств, ибо славянские племена были равны по мощи и никто не мог возвыситься над другими. Требовалась сила извне, и она пришла. Варяжские дружины принудили родственные, но территориально далекие славянские племена жить вместе в рамках одной державы. Так возникло Русское государство (Древняя Русь). Вторжение монголов вновь разорвало единое пространство на отдельные географические регионы. И вновь началось собирание территорий прежней Руси. Объединение шло из двух центров – литовского, который играл роль прежних варягов, и Московско-Владимирского княжества.

Литовцы овладели нынешней Беларусью и Украиной, Москва – землями между Окой и Волгой. После чего начали борьбу между собой. Литовские войска не раз подступали к Москве, но походы заканчивались неудачей. Объединение Руси Литвой не состоялось. А это было вполне возможно. Мог состояться даже вариант объединения поляками, когда шляхетские отряды овладели Москвой в 1610 году, наследник польского трона Владислав был коронован московскими боярами на Московское царство. Могла возникнуть громадная держава. Позже (XIX век) она и появилась, доказав тем самым реальность такого объединения. Но если в первом – литовском – варианте помехой стала контрсила Московского княжества, то во втором – религиозная нетерпимость. Православие и католицизм были большими врагами друг другу, чем ислам.

В конечном итоге состоялся третий вариант: Москва объединила прежнюю Русь. Но что показательно, возможность киевского варианта за все эти века не возникала. Тогдашние «украинцы» проявили крайнюю пассивность. Они и впрямь из русичей превратились в «окраинцев» с негласным девизом – «моя хата с краю».

«Я замечу, что пятисотлетнее присвоение наследия Руси Московским государством/Россией не должно особо беспокоить украинцев… …Более существенно беспокоит моих сограждан в другом смысле – государственно-правовом: вот была Русь, а на ее государственное наследие и традицию претендует Россия, поскольку она «воссоединяла русские земли». В этом смысле Украина выглядит не совсем естественно…»[30 - Галушко К. Указ. соч. С. 109.]

Еще бы не выглядеть ей «не совсем естественно». Пассионарный (то есть национально-энергетический) центр покинул Киев задолго до монгольского вторжения, и Киев оставался столицей Руси номинально, по памяти. И это признает сам К. Галушко:

«Русь не имела официальной столицы в узком значении этого слова. Это отнюдь не является чем-то уникальным для тех времен, когда у государей были в основном различные резиденции. Киев, как «мать городов русских», имел статус некоего исторического старейшинства. Оно и переносилось на князя, который сидел в Киеве, даже если он совсем не старейший по возрасту… Пребывание в Киеве тешило самолюбие князя, но не давало ему гарантированных шансов на продолжение своей «великокняжеской» династии в стольном граде Владимира и Ярослава»[31 - Галушко К. Указ. соч. С. 114.].

Но проблема сохранения государственного единства сохранялась, и за дело взялись другие. Украинским публицистам и историкам, чтобы как-то возвысить Киев, приходится выкручиваться.

«Термин «Киевская Русь» возник конъюнктурно – как обоснование того, что Русь потом, на этапе перехода к «собиранию русских земель», стала «Московской». Но «Московской Руси» быть не может, поскольку Русь находилась в очень конкретном месте – в Киеве, а если уж не в Киеве – то в Среднем Поднепровье, а если не в нем, то в «Южной Руси». И нигде больше!»[32 - Там же. С. 105.]

По этой логике Франции быть не может, потому что Иль-де-Франс называлась область вокруг Парижа. По ее названию получило наименование государство и вся нация. Ведь д’Артаньян был гасконцем, а не французом, потому что жил в регионе, который назывался Гасконь. А еще был Прованс, имевший свой диалект, Бургундия (со своим государством), немецкоязычная Лотарингия, кельтская Бретань. Так можно ли такую территорию называть Францией? И с США в таком случае непонятно. Государство возникло на конкретной территории, на основе соглашений тринадцати колоний, поэтому Техас или Аляска американскими называться не могут, разве что по принадлежности к континенту. То есть если распространить логику автора на другие государства, то получится форменная чепухенция: Италия сводится к Риму (или области Лацио), Великобритания – к Лондону и т. д. Но что делать, если стоит задача отрубить Россию от Украины и противопоставить их. А с другой стороны, крик «мы другие», «вы – это не мы» можно поддержать. Ведь тогда получается, что Крым и Донбасс чужды Украине, раз там живет «чужой народ». А значит, попытка удержать их есть, в сущности, агрессия против «чужого этноса».