Наши северные собаки. Введение в лайковедение

Интересно, что сошки стрелка и теперь используются тундровиками; как и копьё, которое очень удобно в ночных дежурствах.

Несомненно, что «сидячие», береговые коряки (нымылланы) тоже без собак жить не могли. И если люди по-иному себя называли, по-своему хозяйствовали, то и собаки их были отличными от оленных. Нымылланам нужно было возить рыбу, хворост, ездить в гости… Легко предположить, что их лаек Н. В. Слюнин называл просто ездовыми: «Мало отличающаяся от волка ездовая собака признана единогласно всеми путешественниками и исследователями происходящей от волка, и даже слывущая за прирученного волка».

Так же называл собак «сидячих» коряков В. И. Иохельсон (1997). Описывая их собаководство, исследователь даёт краткую характеристику лайки коряков; при этом относит её к единой породе ездовых собак: «Современные ездовые собаки (как Сибири, так и Северной Америки) принадлежат к одной и той же породе волкообразных домашних собак… Собаку в общем трудно было бы отличить от полярного волка, если бы не её малый рост (средний рост собаки у передних ног 50 – 75 см) и более разнообразная окраска. Хотя процент собак однотонного светло- и тёмно-серого цвета (аналогичный полярному волку) значителен, часто встречаются белые и чёрные животные; особенно же много пёстрых собак с белыми или чёрными пятнами на ногах, груди и боках».

Таким образом, мы видим, что разные ландшафты обитания, следовательно, и хозяйствования, приводили к тому, что люди одного народа имели разных собак. Оленные коряки – из группы тундровых лаек, оседлые – из группы береговых лаек (см. выше нашу классификацию).

Путешественник, этнограф и фотограф доктор Иохельсон запечатлел береговых лаек оседлых (береговых) коряков.

Кормление собак. Из: Иохельсон, 1997

Жилища коряков Фото 1900—1901гг. из: Jochelson, 1908

Что же касается версии В. И. Иохельсона о принадлежности береговых (ездовых) лаек всех северных народов к одной породе, то здесь имеет место несколько поверхностный взгляд учёного, который не был лайковедом. Его больше интересовала этнография собаководства, как часть прикладной культуры северных народов.

Да, собаки жителей побережий северных морей и крупных рек сходны – не зря же выделены в отдельную группу береговых лаек. Но и отличны настолько, что, как мы знаем, позволяет даже современным кинологам говорить здесь о нескольких породах.

Так что правильно было бы сказать, что коряки обладали двумя породами лаек: чаутская – у оленных коряков (чаутов) и нымылланская – у «сидячих» коряков (нымыллан).

Добавим, что потребность оседлых коряков в собаках была значительной. Этнограф В. В. Антропова (1971), ссылаясь на В. И. Иохельсона, сообщала, что в начале XX века в 79 обследованных хозяйствах коряков Пенжинской губы имелась 781 собака, т. е. в среднем по 10 собак (полноценная упряжка) на хозяйство.

Камчадальская лайка

О собаках камчадалов (ительменов) известно со времён открытия Камчатки, то бишь – завоевания. Данная глава как раз и начата первым непрофессиональным описанием этой породы лаек. Там же мы показали, как нещадно эксплуатировались командором Берингом камчадалы и их незаменимые помощники.

В 1737 – 1741 годах Камчатку практически в одиночку изучал студент Академического отряда Второй Камчатской экспедиции Степан Крашенинников. Отличаясь исключительным трудолюбием, мужеством, исполнительностью, он составил подробное и точное описание всего, что видел на экзотическом полуострове. А видел наблюдательный студент много, так как не ленился исходить и изъездить (нередко на собаках) немалые пространства этой земли. Монография Степана Петровича, первого русского академика-географа «Описание Земли Камчатки» (1755) интересна до сих пор. И нам тоже, поскольку она очень детально отвечает на вопросы: «Каковы их собаки, что к езде на них требуется и как на них ездят?». Правда, о породе – очень уж ёмко: «Камчатские собаки от наших дворовых простых собак ничем не разнствуют, ростом они по большей части средние, и шерсть так как наши различная, однако ж, можно вообще сказать, что там белых, чёрных и серых больше, нежели других шерстей». Зато академик одним из первых опубликовал гравюру с изображением камчадальских лаек.

Гравюра «Езда на собаках с бродовщиком, который дорогу показывает». Крашенинников, 1755

К подписи гравюры добавим, что бродовщик не только «дорогу показывает», но и прокладывает её снегоступами в случаях рыхлого снежного покрова (что важнее).

Здесь также уместно заметить, что с изображениями досоветских лаек вообще очень непросто. Рисунки и гравюры европейских исследователей Сибири и Дальнего Востока нам малоинтересны. Собаки на них, как правило, похожи на тех, которых авторы видели у себя дома, обычно вислоухие… Исключения редки. Например, у Крашенинникова. Он точен, использовал информативные иллюстрации – видно даже, что тогда собакам нередко купировали хвосты.

В 2010 году Крашенинников переиздан в очень презентабельном виде. Добавлено много иллюстраций, в том числе красочных. Среди них – репродукции нескольких старинных гравюр, к сожалению, часто без ссылки на автора или источник. Приведена, например, интересная нам гравюра по рисунку Уэббера, художника экспедиции Кука. И нарта ещё камчадальская, а не восточносибирская, и собаки вполне реалистичны (с учётом манеры изображения того времени).

Камчатский путешественник зимой. Гравюра на меди по рисунку Джона Уэббера. 25,5х38,2 см, 1788 г. Камчадал управляющий собачьей упряжкой. Гравюра 1785 г. (Вторая подпись из: Крашенинников, 2010)

Года через три после Крашенинникова, в 1740-м, на Камчатку прибыл учёный сподвижник Беринга Георг Вильгельм Стеллер. Он тоже уделил лайке камчадалов толику внимания: «Из прирученных камчатских животных как по давности прирученности, так и по приносимой пользе первое место должно быть отведено собакам, которые одни только и составляют целый особый класс камчатских ручных животных. Никто не может обойтись без них подобно тому, как в других местах никто не сможет жить без лошадей и крупного рогатого скота. На Камчатке существует, собственно, только один вид собак, ничем, впрочем, не отличающийся от русских деревенских дворняг или черемисских и вотяцких псов как по росту, так и по внешнему виду; между тем трудные условия их жизни, принимаемая ими пища и характер их воспитания совершенно изменили их привычки. Камчатские собаки бывают преимущественно троякого цвета – белого, черного и волчье-серого, при этом они очень толсты и обладают длинною шерстью. Питаются они исключительно рыбою. С весны и вплоть до поздней осени люди о них нисколько не заботятся, и они свободно бродят всюду, подстерегая на реках по целым дням рыбу, которую они умеют ловить очень проворно и ловко» (Steller, 1774; 1999).

Описание не слишком пространное. Но вывод естествоиспытателя о том, что «существует, собственно, только один вид собак», да ещё схожих на черемисских и вотяцких лаек, однозначно свидетельствует о благосостоянии породы камчадальская лайка в ту пору.

Что ж, вполне объяснимо и актуально сейчас…

Интересно Стеллер пишет о содержании собак камчадалов, кормлении, использовании.… При этом «проскальзывают» их породные признаки, которые использовались аборигенными селекционерами: «Чем длиннее у собак шерсть, тем дороже они ценятся. Те псы, у которых стройные ноги, длинные уши, острые морды, широкая спина, расширяющиеся книзу лапы и отличаются живостью характера, с раннего возраста

намечаются и воспитываются для езды».

А разностороннее применение недюжинных способностей камчадальской лайки подтверждается следующей цитатой: «Тех собак, которые жители дрессируют для охоты на зайцев, лисиц, северных оленей, соболей и каменных баранов, часто кормят имеющимися в изобилии воронами; от этого псы приучаются к их запаху и начинают гоняться за всякою птицею и дичью. С помощью таких собак в июле сгоняют уток, гусей и лебедей, когда у тех начинают выпадать перья, на большие озера в значительном количестве». Услугами лаек камчадалов на охоте пользовались не так уж редкие гости привлекательного края, что подтверждает гравюра, литографированная с акварели барона Киттлица, участника кругосветного путешествия Флота Капитана Фёдора Литке.

Гравюра «Камчатские охотники» литографированная с акварели барона Киттлица. Из: Путешествие…, 1834 – 1836

Барон фон Киттлиц, комментируя своё же произведение об «охотниках на главной дороге полуострова в начале августа», говорит: «Всякий путешественник в этом краю одновременно и охотник – обитатель Камчатки никогда не уйдет из дому без охотничьего ружья».

Сюжет гравюры правдив, почти один к одному напоминает один из геологических маршрутов старшего автора нашего разговора о лайках. Как-то ему пришлось весь день, не видя солнца, пробираться зарослями травы-шеломайника, что выше всадника (как на гравюре). Встречи с медведем на их тропах, которые путник старается использовать, опасны. Хорошо, когда впереди идёт лайка. Тогда это был наш Узон (западносибирская лайка). Он постоянно чувствовал недалёкое присутствие чёрного зверя. Был момент, когда столкнулись с медведем. Увидели его в прыжке – но почти над собакой он резко ушёл в сторону… В таких местах лайка, которая не боится медведя, крайне необходима, особенно, когда втягиваешься в ночь – применить оружие не удастся.

С лёгкой руки естествоиспытателей Крашенинникова и Стеллера собаки камчадалов (камчадальские или ительменские лайки) стали известными далеко за пределами полуострова, даже в цивилизованной и уже «кинологической» зарубежной Европе. Вот как пишет о них российский учёный, немец по происхождению Густав Теодор Паули в своём труде «Этнографическое описание народов России», рассчитанном в основном на западного читателя (Pauly, 1862).

«Разведение собак развито у камчадалов в невероятных размерах и занимает в их жизни существенно большее место, чем содержание коров и лошадей, для которых эти места более благоприятны, чем в Якутии. Собаки камчадалов привыкли ко всем дорожным трудностям и легко взбираются в любую гору. От природы эти собаки мало отличаются от собак русских крестьян, но камчадалы совершенно иначе их содержат, используют, дрессируют. Эти собаки известны как самые быстрые во всей Сибири, они настолько горячи, что часто вывихивают конечности, и с таким напряжением бегут в упряжке, что на шерсти выступает пот и кровь… Сила их невероятна: четыре собаки могут везти трех человек со всей поклажей 30—40 верст по плохой дороге и до 80 по хорошей».

Конечно же, «некинолог» Паули лучше знал лошадей, поэтому «перенёс» на лаек такие неприятности с конечностями, кровью и потом на шерсти. Вывихи у северных собак в дороге крайне редки. И не ведал этнограф, что собаки не потеют кожей, а излишняя влага уходит из них при перегреве через рот и высунутый язык. Это лошади бывают «в мыле», но не лайки.

Камчадал. Из: Pauly, 1862

Цветной рисунок от Паули с точностью передаёт одежду камчадала, и мы вправе рассчитывать на достаточную объективность в изображении его лаек. Похоже, что художник старался изобразить здесь тигровость в окрасе темносерой собаки. Как и уже знакомый нам (см. начало главы) художник Немировский на рисунке старшем почти на 20 лет, чем у Паули.

Камчатские собаки. Рисунок Леопольда Немировского

1844—1845гг.

Тигровость же, по мнению практически всех кинологов, – дисквалифицирующий порок для лаек всех пород. И мы сами указали на это при подготовке официального стандарта породы камчатская лайка (переименованной при его принятии на камчатскую ездовую»).

Но вот что любопытно.… Когда в начале 90-х годов мы обследовали камчатских и чукотских лаек, то именно в самых глухих местах (где трудно встретить собаку культурной породы с типичным тигровым окрасом), попадались собаки с совершенными статями лаек, но более или менее тигровые. Они, естественно, получали оценку «вне породы». Тигровым окрасом обладал и знаменитый семилетний передовик самой быстрой и выносливой упряжки чукотских лаек на гонках «Берингия – 91» (1980 км). Передовик Чэаро принадлежал Владимиру Радивилову – победителю гонок «Берингия -92» (2040 км), охотнику и заводчику чукотских лаек в селе Алькатваам, очень интересному человеку. Помнится, что кто-то из детей Чэаро попал в Москву.…

Такой вот совершенно открытый вопрос о тигровости лаек… Что это? Может, атавизм примитивных пород – лаек? Как у ламутских лошадей на Камчатке – их частичная тигровость довольно обычна. Хорошо бы узнать мнение учёных зоологов.…

В 1863 году опять выходит немецкая «Жизнь животных Брэма». Если точен перевод в русском издании 1904 года, то явствует, что Альфред Эмунд Брэм, цитируя Г. Стеллера, камчатских собак относит уже к лайкам.

А в Иллюстрированной энциклопедии народов России (1877; всего-то 15 лет от издания Паули) лайки камчадала изображены художником уже современнее, хотя и с неприсущими им переразвитыми надбровными дугами.

Камчадал. Из: Иллюстрированная энциклопедия народов России, 1877

Такими видели лаек полуострова художники того времени, но фотографии, которые появляются лишь к завершению ХІХ века, объективнее.

Летом 1900 г. на Камчатку совершил путешествие последний из знатного рода Демидовых. Это был неудовлётворённый предыдущими экспедициями охотник за крупным редким зверем Елим Павлович Демидов. Итогом этой поездки стала книга Е. П. Демидова и принца Сан-Донато «A shooting trip to Kamchatka…» (1904). Эти участники камчатских охот не могли пройти мимо собак – основного домашнего животного полуострова и оставили нам шесть фотографий, где присутствуют лайки Камчатки того времени. О них нужно писать специально и много, но одну замечательную камчатскую лайку Е. П. Демидова всё же покажем.

THE AUTHOR’S DOG, «KAM» (Собака автора, «Кам»). Из: A shooting trip to Kamchatka…, 1904

Весьма породная камчадальская лайка – на снимке А. П. Сильницкого. Охотник из колонистов радо позирует со знатным ловцом соболя, к тому же и тягловым помощником (на собаке одет алык).

Камчатский охотник с лыжами, подбитыми нерпичьей шкурой, и соболёвой собакой, стоящей 200 руб., 1901 г. Репродукция фотографии А. П. Сильницкого хранится в фотофонде Дальневосточной государственной научной библиотеки

О том, что собаки аборигенов Камчатки трудились не только в нарте, говорит фото 15-ти летнего охотника Жоржа Крамаренко. В 1918 году (на год позже рассматриваемого здесь периода) отец взял сыновей в поездку на полуостров по делам рыбного бизнеса. Жорж вёл дневник своих охот на медведей и снежных баранов, который с приложением его фотографий был опубликован. Вот его фотозагадка: каким образом одна из этих лаек, будучи на привязи, забралась в это окошко? Наверное, лайки способны и на невозможное. Об этом ещё один, весёлый снимок Жоржа.

Зверовые камчатские собаки. Из: Крамаренко, до 1922 г.

У консервного завода. Из: Крамаренко, до 1922 г.

Всё же, как-то мало внимания названные и последующее наблюдатели камчадальских лаек (да и других) обращали на их внешность, породные признаки. Везде и много написано о способах и технике езды, о разных конструкциях саней и т. п. Обо всём, что связано с собаками, но только не о них… Видно, в краях людей и собак – там, где собаки такая же жизненно необходимая обыденность как воздух или вода – их особо не замечаешь. А жить без собак камчадалы действительно не могли. В основном, это были оседлые рыболовы, следовательно – собаководы. Так же как и их соседи – береговые коряки-нымылланы. Очень схожие традиционные хозяйства и тех и других требовали практически одинакового использования собак, преимущественно для езды и перевозки грузов. Соответственно, при стихийном отборе собак камчадалы и нымылланы использовали схожие признаки их породности. Да и прикладная культура, включающая собаководство, как и культура вообще, имеет свойство взаимопроникновения. В результате – к приезду исследователей лайки камчадалов и нымылланов выглядели почти одинаково.