Аты-баты, шли солдаты

Шмыгая носом, Крынкин вышел.

– Не понимаю я вас, Глебов, – вздохнул Игорь. – С одной стороны, вроде бы… А вообще непедагогично. Непедагогично, и я вас не понимаю.

– Не голодали вы, товарищ младший лейтенант, – колюче глядя на Игоря, сказал Глебов. – Не голодали…

Когда Константин вошел в станционный буфет, там было пусто.

Только молодая полная буфетчица разговаривала из-за стойки с Аней, которая в одиночестве завтракала за столиком у окна.

– А твой все летает?

– Летает.

– Не пьет-то хоть?

– Ему нельзя, – печально улыбнулась Аня. – Он у меня – летчик-истребитель. Садитесь, Костя, позавтракайте.

Константин сел за ее столик.

– Билет компостировал, – сказал он. – Поезд завтра вечером. В двадцать два сорок четыре. Так что все отлично устроилось.

Анна перестала улыбаться.

– Вы забыли, какого числа погибли наши отцы? Шестого марта. Все только послезавтра съезжаться начнут.

– Ничего не поделаешь, – сказал Константин. – Меня в Москве ждут. Схожу на могилу, возложу букет.

– Люся, посчитай мне, пожалуйста, – сказала Анна буфетчице.

– Вместе считать?

– Отдельно. – Анна отвела глаза от Константина. – А вы спросите автобус на Ильинку, товарищ капитан. От Ильинки они тогда прошли совсем немного, пешком доберетесь. Только напрасно вы букет с собой не захватили. Здесь цветов не достать, придется ограничиться возложением еловой ветки.

Встала, отошла к стойке. Расплачивалась там с буфетчицей. А у Константина вдруг пропал аппетит.

– Ну что сидите? – злясь, спросила Анна. – Вы же спешили отдать сыновний долг и отбыть в столицу нашей родины.

– Вы местная? – спросил вдруг Константин.

– Нет.

– Родственники тут?

– Почти родственники, – нехотя ответила Анна и, помолчав, добавила: – Я здесь в пятнадцатый раз.

– В пятнадцатый?.. – удивился Константин, только теперь начиная догадываться. – И всегда в марте?

– Всегда в марте, – ответила Анна. – Однажды была летом. Отпуск здесь провела. Но это не в счет. Это в шестнадцатый раз.

– Тем летом обелиск на братскую могилу ставили, – пояснила буфетчица. – Еще Гарбузенко жив был.

– Какой Гарбузенко? – спросил Константин.

– Старший сержант. Помощник командира взвода, – пояснила Анна. – Умер два года назад, просил, чтоб его – в ту же, братскую. С трудом, но удалось.

– Значит, вы ездите сюда половину вашей жизни?

– Отец и есть половина жизни. Половина жизни – отец, другая половина – мама.

– Здесь живет кто-нибудь, кто был в том бою? – помолчав, спросил Константин.

– В бою погибли все, – ответила Анна. – Немцы добили даже раненых. Но одна девочка из Ильинки пряталась в кустах. То есть это тогда она была девочкой, теперь она – Валентина Ивановна. Я у нее останавливаюсь.

Константин очень внимательно выслушал ее, вздохнул, помолчал. Сказал вдруг, не глядя:

– Не сердитесь на меня, Аня. У каждого свое. Жизнь, как говорится, есть жизнь. Скажите лучше, что я должен сделать?

Анна улыбнулась:

– Для начала помогите мне дотащить чемодан.

…Офицеры маршевого батальона были выстроены на заснеженном плацу. Поверяющий – кругленький, весьма пожилой и очень усталый генерал – кричал обиженным голосом:

– Немец – не дурак, лейтенанты! Не дурак, понятно? «На ура» с ним не надейся! Я его еще с пятнадцатого постиг! Солдату на войне тяжелее всех, понятно? Он прямехонько на смерть побежит. Обманет – удача, не обманет – слава вечная! И коли он чего не умеет, то не он виноват, а его командир, понятно? Солдат никогда не ленится – это его командир ленив. Все с вас спрошу, лейтенанты, все – с вас! Если солдату мы землю свою доверили, то вам – солдат. Самое дорогое, что у нас есть. Дороже не придумаешь. Кто командир взвода, в котором сегодня ефрейтор первой гранатой макет танка разнес?

– Младший лейтенант Суслин! – покраснев от удовольствия, гаркнул Игорь. – Второй комсомольский взвод истребителей танков!

– Комсомольский? Отменно! – похвалил генерал. – Как фамилия молодца?

– Ефрейтор Святкин, товарищ генерал. Ротный запевала!

– Два раза молодец, – улыбнулся генерал. – Твой взвод выделен для прохождения?

– Так точно, товарищ генерал!

– Ну, лейтенант, командуй. Да скажи этому… Святкину, чтобы порадовал меня песней, как порадовал меткостью на ученьях. Иди.

– Есть! – крикнул Суслин и со всех ног бросился к взводу, построенному на другом конце плаца.

– Суслик бежит, – сказал Святкин, увидев бежавшего к ним младшего лейтенанта. – Чего это он сияет, как взводная сковородка?

– Взвод, смирно! – подал команду Гарбузенко.

Подбежал Суслин. Он запыхался и говорил с перерывами, задыхаясь:

– Значит, так… Как махну… Как махну рукой – запевай. Все дружно… И ножку чтобы… Ножку, чтоб земля гудела… Товарищ ефрейтор Святкин, генерал… генерал лично… Лично, понятно?..

– Лично понятно, – согласился Святкин.