Аты-баты, шли солдаты

– Спасибо. – Анна открыла чемодан.

Чемодан был доверху набит банками с краской.

– Берите кисточку, Костя. Тут часа на три работы. К вечеру будем в Ильинке.

– Я заеду, – сказал шофер. – Я бы помог, но мне на ферму надо. Через три часа заеду. В Ильинке есть у кого остановиться?

– Есть.

– Ждите обязательно! Меня Сергеем зовут.

– Спасибо, Сережа.

Анна и Константин стали вынимать из чемодана банки с краской и кисти. Шофер пошел к машине.

…Воинский эшелон стоял на маленькой прифронтовой станции. Командир роты, тыча пальцем в развернутую карту, объяснял младшему лейтенанту Суслину:

– Мы сейчас здесь, усек? На станции Подбедня. Найди Ильинку. Куда ты полез на соседний участок? Маршрут – Ильинка. Там заночуешь. Поутру из Ильинки потопаешь на Румянцево. Нашел Румянцево?.. Хорошо. Там доложишься старшему, укомплектуешься оружием. Полностью по штатному расписанию, усек?

– А дальше?

– А дальше – куда пошлют.

– А вы? – как-то совсем не по-военному спросил Игорь.

– Боишься без начальства остаться? – усмехнулся ротный. – А ты не бойся. Начальство всегда найдется.

– Кормить-то их чем? – растерянно вздохнул Суслин. – И спать где?

– Получишь у старшины довольствие на двое суток. Смотри, чтоб враз не слопали. А насчет того, где спать, сам что-нибудь сообразишь. И побольше самостоятельности, взводный! А то песни дурацкие разучивать инициативы хватает, а как солдат спать устроить, так без ротного – ни в зуб ногой.

– Насчет песни, товарищ старший лейтенант, я ничего не знал, потому что…

– Ладно, замнем, – отмахнулся ротный. – Выступишь сразу после завтрака. И учти, фронт рядом. Идти боевым порядком со снаряженным оружием. Усек? И никаких бросков.

– Есть, – вздохнул Игорь, пряча карту в планшет.

Командир роты посмотрел на его озабоченное лицо, сказал вдруг:

– Слушай, а может, забрать у тебя этого… запевалу?

– Ефрейтора Святкина? – нахмурился Игорь. – Благодарю за заботу, товарищ лейтенант. Сам справлюсь.

– Ну, крой, – ротный протянул руку. – Надеюсь, в Румянцеве увидимся. Если еще куда не зашлют…

Взвод шел по обочине разъезженной дороги, растянувшись жидкой цепочкой. Фронт был невдалеке: ветер доносил раскаты артиллерийского огня. По дороге бесконечным потоком ехали груженые машины, легко обгоняя порядком уставших солдат.

– Долго нам еще топать? – догнал младшего лейтенанта Суслина сержант Мятников. – Животы подвело. Где эта чертова Ильинка?

– Еще минут сорок – сорок пять, – не очень уверенно сказал Игорь. – Придется потерпеть.

– Часок потерпеть можно, – согласился Мятников. – Только надо бы нам квартирьера выслать, товарищ младший лейтенант. Поди не одни мы в этой Ильинке будем.

– Правильно, – обрадовался Суслин. – Вот вы, Мятников…

– Пусть уж лучше Святкин, – улыбнулся сержант. – Уж он-то точно отыщет, будьте уверены. Да и причина у него имеется.

– Какая причина? – насторожился Игорь.

– Потом узнаете. Так передать Святкину ваш приказ?

– Передайте.

Мятников побежал назад. Усталые солдаты медленно брели по обочине друг за другом.

Зацепившись за борт обгонявшей взвод машины, Святкин перекинулся в кузов и укатил, помахав рукой солдатам.

* * *

Константин проснулся в узкой девичьей светелке. За стеной слышались шепот, звяканье посуды. Капитан шумно вздохнул, и в светелку заглянула Анна:

– Вы живы?

– У вас есть основания сомневаться?

– Во всяком случае вчера появились. – Анна присела на край кровати, профессионально поймала пульс. – Пожалуйста, помолчите минуточку. На сердце никогда не жаловались?

– У меня нет сердца, – улыбнулся Константин. – У меня, как раньше пели, «вместо сердца дизельный мотор».

– Пели – «пламенный».

– Танкисты переиначили.

– Все равно, это не медицинская категория. Мне кажется, вы невропат, что довольно странно при вашей профессии. Ни с того, ни с сего грохнулись в обморок.

– Извините, – тихо сказал Константин. – Поверьте, это впервые в жизни.

– Я-то привычная, – улыбнулась Анна.

– Ночь не спал, – виновато вздохнул Константин. – И день вышел такой… Нервный день вышел.

Анна поднялась:

– Вставайте. Самовар стынет.

– Подождите. Как странно. Я помню, что ночью вы сидели точно так же, как сейчас, рядом, и тогда я представлял, что вы – моя мама. Она умерла, когда мне было три года. Я не помню ее, но ночью мне казалось, что я чувствую ее руки. Казалось совершенно отчетливо. Мистика какая-то, правда?

– Правда, – серьезно сказала Анна. – Я спешу, вас Валентина Ивановна чаем напоит. – И вышла.