Замуж за турка. Книга первая

– Нормально, – ответила Наташа, – Работает. А как Денис?

– Нормально. Учится.

Разговоры о детях в иерархии женских бесед стоят на почётном втором месте после разговоров о мужчинах. Сын Светы Денис, двадцатилетний студент мединститута, доставлял матери много хлопот. Она родила его от прикомандированного в их город инженера. Света никогда не пользовалась успехом у мужчин и совершенно не переживала по этому поводу, она всегда была пацанкой, бесшабашной и серьёзной одновременно. По окончании института, она устроилась на работу рядовым бухгалтером главного, как тогда говорили, градообразующего предприятия города, а сейчас была уже финансовым директором огромного нефтяного комбината.

– Ну что, давай выпьем за то, чтобы ты побывала в настоящей Анталии! – подняв бокал, провозгласила тост Света.

– Давай, – без особого энтузиазма ответила Наташа и сделала большой глоток.

В тот момент, когда она собралась было объяснить причины, по которым никогда не поедет в Анталию, грянула музыка и красивый мужской голос затянул грустную песню на неизвестном Наташе языке.

– Наверное, о любви поёт, – подумала Наташа.

– А мужика тебе надо! – перекрикивая музыку, уверенно повторила Света.

– Да где ж его взять, мужика-то, – прокричала в ответ Наташа и осеклась.

К их столику подошёл высокий мужчина и, обращаясь к Наташе, произнёс:

– Добрий вэчэр! Можна данс?

– Что, простите? – интеллигентно переспросила она.

– Данс можна? – громко и отчетливо повторил мужчина.

– Эмрэ, – показав на себя пальцем, представился кавалер когда они танцевали. Затем он сделал вопросительные глаза, указал пальцем на Наташу и сказал:

– Ти как завут?

Обручального кольца на руке мужчины не было.

– Наташа – срывающимся голосом ответила она.

– Наташа? – странно улыбнувшись, повторил мужчина, одобрительно кивнул и закружил её в танце…

Разговора не получилось. Во-первых, слова грустной, предположительно любовной песни, были известны Наташиному партнеру и он, выразительно двигая бровями, подпевал певцу. Во-вторых, Эмрэ практически не говорил по-русски, а Наташа не говорила по-турецки. Она впервые в жизни видела живого турка.

Когда танец закончился, Эмрэ проводил Наташу до столика и галантно раскланялся.

– Откуда в нашем городе турки? – спросила она Свету, усаживаясь на своё место

– Наверное, из Турции, – пошутила в ответ подруга.

– Ценное замечание, – подхватила шутку Наташа и чихнула.

– Чок яша[4 - Долгих лет!]! – произнёс уже знакомый мужской голос.

– Буд зыдарова! – вторил ему неизвестный Наташе бас.

Это был Эмрэ, рядом с ним стоял смуглый, полноватый мужчина невысокого роста.

– Пиривэт, я Мехмет, – представился мужчина и, сделав приглашающий жест, произнёс, – Можна к нам!

– Лютфен[5 - Пожалуйста.]! – сказал Эмрэ.

Женщины переглянулись. Света сделала недовольную гримасу и отрицательно покачала головой. Мужчины одновременно посмотрели на Наташу. Странное ощущение надвигающегося чуда неожиданно накрыло её, она вдруг почувствовала себя молодой, белокурой студенткой, полной надежд и ведомой неизвестно кем оброненным обещанием счастья.

– Свет, пожалуйста, пойдем с ними, – не узнавая свой голос, попросила она подругу.

Многозначительно округлив глаза, Света подчинилась Наташиному желанию и женщины приняли приглашение.

По негласному мужскому сценарию распределение кавалеров и дам было произведено в процессе рассадки за столиком. Света и Мехмет сели рядом и составили пару равнодушных друг к другу людей, случайно оказавшихся свидетелями на чужом празднике. Эмрэ усадил Наташу рядом с собой.

Сначала, случайно встретившись взглядами, они отводили глаза и смущались, когда соприкасались их плечи. Постепенно свыкаясь с присутствием друг друга, они становились всё ближе. Затем, окончательно преодолев робость, мужчина и женщина сплели в замысловатый узел свои пальцы.

Как соучастники еще несовершенного, но уже задуманного преступления, они всё теснее прижимались друг к другу, словно хотели получше расслышать голоса своих сердец.

– Тук-тук? – задавало вопрос мужское сердце.

– Тук-тук? – в смятении переспрашивало женское.

– Тук-тук, – заверяло сердце мужчины.

– Тук-тук, – замирая, соглашалось сердце женщины.

Наташе казалось, что этот перестук должен быть слышен на самой дальней планете. Она представляла себе, как её жители, уловив биение их сердец, оставляли свои дела и улыбались.

– Это любовь, – на неведомом языке, говорили они и Наташа их понимала.

Заглядывая в глаза Эмрэ, она улавливала незнакомые вибрации и входила с ними в резонанс. Подчиняясь им, она всё дальше и дальше продвигалась вглубь неизведанного ею мира. Обычно рассудительная Наташа периодически одёргивала себя, однако голос рассудка бессилен перед зовом природы.

Давно забытое предвкушение счастья захватило её. Нисколько не сопротивляясь, она отдалась ему без остатка и стала вдруг невесомой…

– Ты чего, Нат, он же турок командировочный! Закончится его контракт и укатит он в свою Турцию, а ты будешь плакать. Опять… – глядя на Наташино отражение в огромном, нарядном зеркале туалетной комнаты, отчитывала подругу Света, – Давай, мать, соберись, зачем тебе это, а? Ты ж шутить-то не умеешь, вон по глазам вижу, уже влюбилась!

– Ты же сама говорила, что мужика мне надо, ну вот, накаркала, – смелась в ответ подруге Наташа.

Ей было весело и легко. Еще много раз Эмрэ кружил её в танце. Ощущения, музыка, запахи, тепло рук мужчины, его голос и внезапно обретенная Наташей невесомость, слившись воедино, разлились по её телу предчувствием бесконечности счастья.

Она пришла в себя лишь в прихожей, когда, переводя дыхание и готовясь броситься в омут очередного поцелуя, небрежно кинула взгляд на своё отражение.

– Пропала женщина, – грустно вздохнув, сказало отражение.

– Пожалуйста, молчи, – шёпотом попросила она.

Отражение в спальне, надрывая связки, пыталось образумить её, но она уже потеряла способность слышать. Природа величаво и громогласно заявила свои права и Наташа, оглохнув, ослепнув и утратив чувство реальности, слилась со своим естеством…

Глава 3