Стоящие свыше. Часть IV. Пределы абсолюта

– Он из замка… – процедил Славуш, оглядывая болото. – Ну давайте хоть немного поищем, а? Он наверняка где-то притаился. Спаска, ты же чувствуешь, если кто-то идет…

– Если не далеко, – вздохнула она, поднимаясь. Ноги почему-то все еще дрожали, но стражник начал стаскивать с Ладуша мокрую одежду, и ему надо было помочь.

– А почему ты моя сестра? – неожиданно спросил мальчишка, когда Спаска расстегивала пуговицы на его рубашке – у него зуб не попадал на зуб.

– Я не по-настоящему твоя сестра, – грустно улыбнулась Спаска. – Мы раньше были брат с сестрой, когда еще не родились. Только я тебя помню, а ты меня нет.

– А так разве может быть?

– Все может быть, – успокоил его стражник, улыбнулся и подмигнул Спаске.

Славуш ходил неподалеку, всматриваясь в ту сторону, где исчез болотник, пока Ладуша раздевали, растирали и кутали в плащ. Тот не успел испугаться, не понял, что с ним могло произойти, поэтому вскоре уже улыбался – стражник, отец пятерых сыновей, быстро успокоил его и развеселил. А Спаска думала, что Славушу тоже холодно – он ведь весь промок. Только он не обращал на это внимания, был раздосадован и расстроен.

К замку двинулись все вместе, уже не торопясь. И только неподалеку от ворот, в тени его стен Спаска услышала чьи-то торопливые шаги навстречу и хриплое дыхание. Сначала она испугалась, и Славуш взялся за топор (который так и не вернул стражнику), но из темноты раздался голос Свитко:

– Это я, не пугайтесь! Что случилось?

Он тяжело дышал и держался руками за грудь.

– Ты куда так спешишь-то? – спросил стражник.

– Я крики услышал. Пока оделся, пока разобрался, пока увидел вас на болоте… Думал, не нужна ли помощь? – Свитко закашлялся. Наверное, он в самом деле спешил, потому что не надел ни плаща, ни своей излюбленной стеганки, ни безрукавки.

– Ты бы меньше бегал, – сказал Славуш все еще раздраженно. – Тебе бегать нельзя.

– Ничего… – Свитко попытался улыбнуться и судорожно вдохнул. – Я боялся, что-то случилось… Я не знал, что вас так много.

Он снова закашлялся, прикрыв рот обеими руками, на глазах его выступили слезы, блестящие в темноте, и Спаска увидела кровь между пальцев – много крови.

– Зря ты не поехал в Кину… – пробормотал Славуш, опустив глаза.

Свитко оказался первым, кто выбежал им навстречу из замка, – ближе к воротам их встретили трое полуодетых стрелков, потом вооруженные топорами истопники и повара, потом слуги Милуша с факелами. В подворотне обнимать Ладуша кинулись Красные Кукушки – они обнаружили пропажу ребенка, услышав поднявшийся в замке шум. А во дворе стоял и сам Милуш.

Когда все улеглось и стихло, когда рассказали собравшимся, как было дело, когда взбудораженные обитатели замка стали расходиться, когда расставили дозоры у всех входов и выходов, Спаска услышала, как Славуш вполголоса говорит Милушу:

– Ну куда Свитко ехать в Хстов? Посмотри, он же еле дышит…

И ей показалось, что Славуш кривит душой, говоря эти слова. Он словно радуется тому, что Свитко не может поехать в Хстов – искать Волче. Узнать, что с ним. Зачем тогда было спрашивать Спаску, стоит ли ради Волче рисковать? Неужели Славуш может совершить подлость из ревности?

– Но ты точно ни в какой Хстов не поедешь, – отрезал Милуш в ответ.

Славуш хотел поехать сам? Спаске стало стыдно: как она могла подумать о Славуше плохо? Он только что спас Ладуша, он нисколько не испугался болотника, он весь промок…

– Славуш… – Она взяла его за руку. – Ты простудишься.

Он посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся. Как будто был чем-то доволен, как будто добился чего-то важного. И… нет, он не обманывал Спаску, он сейчас сделал что-то именно для нее, только она не могла понять: что же?

Она бы отправилась в Хстов сразу, на рассвете, – если бы не дозоры, поставленные со всех сторон.

19 мая 427 года от н.э.с. Вечер. Исподний мир

Бригада штрафников не вернулась в Хстов – осталась на строительстве гати, ведущей вглубь болот. И, конечно, гвардейцам пояснили, что гать строят для того, чтобы освоить пустующие земли вдоль Северного тракта, но и ребенку было ясно, что новая гать прямиком ведет к замку Чернокнижника. Кроме штрафников на строительство нагнали сотни три трудников из окрестных лавр, и гвардейцы больше присматривали за порядком, чем работали сами. На границе земель Чернокнижника осушали болото, из окрестностей Волгорода везли лес. Не было нужды сообщать об этом в замок – всякий проезжавший по тракту видел, что происходит. И почти каждый понимал, что готовится осада.

А весна в самом деле хлынула на землю – светило солнце, и болото цвело, подсыхало, зеленело травой. Каждое утро, просыпаясь на заставе от окрика «Подъем!», Волчок видел сквозь приоткрытую дверь кусочек голубого неба. Наверное, нет более яркого, более сочного цвета – и более радостного, разгоняющего сон, заставляющего вскакивать на ноги, не сожалея о теплой постели. Гвардейцы строились во дворе заставы, жмурясь от солнца и с улыбками подставляя ему лица. И как-то раз девка, которая работала на кухне (и не только), всплеснула руками, увидев Волчка за обедом:

– Ой, Волче, у тебя же веснушки! А я-то думала, веснушки только у рыжих бывают. Да чего ты испугался? Ты с ними такой пригоженький!

Гвардейцы, сидевшие рядом, посмеялись.

– Тебе все пригоженькие… – проворчал Волчок.

Девка была веселой и ласковой, денег за любовь не брала – только подарки – и каждый день появлялась то в новых бусах, то с новыми сережками. Волчок подарил ей серебряную булавку с жемчужиной.

– А ты что, ревнуешь?

– Я – нет, все остальные ревнуют, – усмехнулся Волчок, и гвардейцы рассмеялись снова.

Веснушки появились не только у Волчка. Каждое утро он боялся, проснувшись увидеть серое небо, но шла к концу третья неделя после праздника колдунов, а солнце все светило над заставой. И Волчок думал, что каждый вечер Спаска выходит на болото и гонит тучи прочь. Иногда ему хотелось добраться ночью до замка и взглянуть на нее хотя бы одним глазком, но он боялся, что его выследят. Да и заблудиться в темноте без проводника ничего не стоило.

Волчок, не желая того, часто мучительно и подолгу думал о юноше по имени Славуш. Счастливец, который живет рядом со Спаской и может не смущаясь положить руку ей на плечо. И тот обидный толчок пять лет назад теперь вспоминался с горькой усмешкой…

А вообще-то за эти три недели на болоте Волчок хорошо отдохнул и совсем было расслабился: отпала необходимость думать над каждым словом, следить за выражением лица, прислушиваться и приглядываться. Кормили, правда, скверно, да и от казармы Волчок отвык, но солнечные дни окупали все неудобства.

В тот день ничто не предвещало неприятностей: на заставу вернулись задолго до заката, вечер был удивительно теплым, прозрачным, расцвеченным яркими красками, и после ужина Волчок ушел на задний двор – посидеть на завалинке позади кухни, погреться в последних солнечных лучах. Вместе с ним сидели еще трое гвардейцев и тоже счастливо жмурились, глядя на солнце. Говорить ни о чем не хотелось, и Волчок едва не задремал, когда над самым ухом раздался окрик:

– Волче! Тебя капитан ищет!

Волчок тряхнул головой, разгоняя сон. Что могло понадобиться капитану в этот час?

– Он в комендантской, иди быстрей! – Молоденький гвардеец, которого прислали за Волчком, обладал пронзительно-звонким голосом.

Волчок не спеша поднялся, потянулся и в последний раз взглянул на заходящее солнце: завтра его может и не быть.

– Быстрей же! Ну? – Парнишка топнул ногой.

– Цыц, – сказал Волчок. – Успеется.

И поплелся в комендантскую, не ожидая ничего хорошего. Однако настолько нехорошего он и предположить не мог: за широким столом рядом с капитаном сидел господин Красен. Волчок звонко щелкнул каблуком, прикрыв за собой дверь, и нехотя вытянулся по стойке «смирно». Чудотвор поднялся ему навстречу.

– Мне было трудно найти гвардейца по имени Волче Зеленый Налим, – сказал он без улыбки. Волчок сначала не понял, о чем речь, и только потом вспомнил шутку Огненного Сокола.

– Во имя Добра… – пробормотал он, не найдя слов поумнее.

– Мне нужно задать тебе несколько вопросов. Волче Желтый Линь. – Глаза чудотвора, яркие и пронзительные, смотрели на Волчка в упор – не столько с угрозой, сколько с уверенностью.

– Я не буду вам мешать, – вздохнул капитан и поднялся.

– Нет, сиди. Мы пройдемся. – Господин Красен встал, направился к двери и по дороге кивнул Волчку: – Пошли.