Путь королей

Газ отдавал приказы, ругал мостовиков, пинал, когда они двигались слишком медленно, но сам ничего толком не делал. В душе Каладина очень скоро поднялась волна ненависти к этому сухопарому человеку со шрамами на лице. Странно – он никогда раньше не испытывал ненависти к своим сержантам. Ведь такова была их работа: ругать солдат и разжигать в них воодушевление.

Каладин пришел в ярость не от этого. Газ послал его в поход без сандалий и жилета. Несмотря на «бинты», у него останутся шрамы. Наутро будет весь в синяках и от боли не сможет встать.

То, что сделал Газ, выдавало в нем мелочного задиру. Он рисковал потерей носильщика и провалом всей задачи из-за обиды.

«Забери тебя буря!» – подумал Каладин, уповая на то, что ненависть к Газу поможет ему пережить испытание. Несколько раз он падал, толкнув мост на место, и думал, что уже не встанет. Но когда Газ приказывал им подняться, Каладин каким-то образом вставал, превозмогая себя. Или так, или Газ победит.

За что им все это? В чем причина? Почему им приходится так много бежать? Они должны защищать свой мост, свой ценный груз, свою ношу. Они должны держать небо и бежать, они должны…

Он бредит. Бежать, бежать. Раз-два, раз-два, раз-два.

– Стой!

Каладин остановился.

– Поднимай!

Он поднял руки.

– Бросай!

Отступил и опустил мост.

– Толкай!

Толкнул мост.

«Умри».

Последнюю команду Каладин каждый раз отдавал себе сам. Он снова рухнул на камень, задел камнепочку, и та спешно втянула лозы. Несчастный закрыл глаза, не в силах больше беспокоиться из-за судорог. Впал в транс, что-то вроде полусна, – казалось, тот продлился всего один удар сердца.

– Встать!

Каладин поднялся, шатаясь на окровавленных ногах.

– Переход!

Он пересек мост, не тревожась о смертельно опасной пропасти с каждой стороны.

– Тяни!

Парень схватился за рукоять и потянул мост через расщелину на себя.

– Меняемся!

Каладин растерянно выпрямился. Он не понял этой команды:

Газ ее отдал впервые. Солдаты строились, двигаясь с той смесью страха и вынужденной расслабленности, что нередко настигала людей перед битвой. Несколько спренов ожидания – похожих на растущие из земли красные ленточки, трепещущие на ветру, – вырвались из камня и заколыхались среди солдат.

Битва?

Газ схватил Каладина за плечо, толкнул к передней части моста и сказал со злобной ухмылкой:

– А сейчас, лорденыш, новички идут первыми.

Молодой раб тупо взялся за мост с остальными, поднял его над головой. Рукоятки здесь такие же, но имелась щель на уровне глаз. Сквозь нее можно видеть, что происходит снаружи. Все мостовики поменялись местами: те, кто бежал спереди, перешли назад, а те, кто был сзади, – включая Каладина и мостовика с обветренным лицом – вперед.

Новичок не спрашивал зачем. Ему было все равно. Впрочем, спереди оказалось куда лучше – легче бежать, видя, что перед тобой.

Пейзаж на плато был суровый; тут и там попадались пучки травы, но камень не давал ей как следует углубиться. Камнепочки встречались чаще – росли по всему плато, похожие на пузыри или валуны размером с человеческую голову. Многие были открыты, и лозы высовывались из них, словно толстые зеленые языки. Некоторые даже цвели.

После стольких часов, когда ему приходилось дышать спертым воздухом в тесном пространстве под мостом, бежать спереди оказалось почти приятно. Отчего они дали такое замечательное место новичку?

– Таленелат’Элин, страдалец из страдальцев, – в ужасе пробормотал человек справа от него. – Плохи наши дела. Они уже построились! Плохи наши дела!

Каладин моргнул, вглядываясь в приближающуюся расщелину. По другую сторону пропасти стояли шеренги солдат с багрово-черной кожей в мраморных разводах. Они были в странных доспехах ржаво-оранжевого цвета, которые закрывали предплечья, грудь, голову и ноги. Его оцепенелому разуму понадобилось мгновение, чтобы все осознать.

Паршенди.

Они не похожи на обычных рабочих-паршунов – куда мускулистее и крепче. У них было мощное сложение солдат, и у каждого из-за спины выглядывала рукоять оружия. У некоторых были темно-красные и черные бороды с вплетенными кусочками камней, иные же – чисто выбриты.

Пока Каладин смотрел, передний ряд паршенди опустился на одно колено и взял на изготовку луки, натянул тетивы. Не длинные луки, предназначенные для того, чтобы запускать стрелы высоко и далеко. Короткие, изогнутые, позволяющие стрелять прямо, быстро и мощно. Отличное оружие для того, чтобы убивать мостовиков, прежде чем те смогут перекинуть переправу.

«Там начинается самое страшное…»

И вот наконец-то разыгрался самый настоящий кошмар.

Газ держался позади, криками понуждая мостовой расчет двигаться. Инстинкты Каладина взвыли, но инерция моста несла его вперед. Заставляла идти прямо в глотку чудовища, которое уже оскалило зубы и приготовилось сомкнуть челюсти.

Изнеможение и боль покинули Каладина. Он пришел в себя. Мосты неслись, люди под ними кричали на бегу. Они бежали навстречу смерти.

Все лучники выстрелили одновременно.

Человек с обветренным лицом попал под первую же волну, в него угодили сразу три стрелы. Мостовик слева от Каладина также упал… Парень даже не успел увидеть его лица. Несчастный закричал, погибая не от стрел, но под ногами собственной команды. С потерей двоих мост потяжелел.

Паршенди спокойно снова натянули тетивы и выстрелили. Каладин краем глаза заметил, что другой мостовой расчет едва держится. Паршенди, похоже, целились в определенные мосты. В этот попало несколько десятков стрел, и первые три ряда мостовиков повалились под ноги тем, кто шел позади. Тяжелая конструкция завиляла, потом ее занесло, и она рухнула, с ужасным хрустом раздавив тех, кто оставался внизу.

Мимо Каладина просвистели стрелы и убили еще двоих в переднем ряду возле него. Несколько стрел ударились о дерево у его головы, одна рассекла щеку.

Каладин закричал. От ужаса, от шока, от боли, от полнейшей растерянности. Никогда раньше не доводилось ему чувствовать себя таким беспомощным. Он бросался в атаку на укрепления врага, бежал под ливнем стрел, но всегда знал, что в какой-то степени контролирует происходящее. У него были копья и щит, он мог защищаться.

Не в этот раз. Мостовые расчеты были точно свиньи, которых гнали на убой.

Третий дружный выстрел – и еще одна из двадцати команд полегла. Алети тоже пускали стрелы волна за волной, убивая и раня паршенди. Расчет Каладина почти добрался до ущелья. Он видел черные глаза паршенди на другой стороне, мог различить черты их узких лиц с мраморной кожей.

Вокруг него мостовики кричали от боли, стрелы выбивали их из-под мостов. С жутким грохотом упал еще один мост, весь расчет погиб.

Позади них Газ заорал: