Грядущая буря

– Понятно, что в прошлый раз я сама предложила это место, но с меня уже довольно этой комнаты. Насмотрелась за последние дни. Встречу тебя в обеденном зале для послушниц. – И Эгвейн исчезла.

Странный выбор, но вряд ли для того, чтобы укрыться от чужих ушей. Суан и Эгвейн были не единственными, кто использовал Тел’аран’риод для тайных встреч. Суан закрыла глаза – это было необязательно, но помогало – и представила себе трапезную послушниц, с рядами скамеек и голыми стенами. Когда она открыла глаза, то оказалась там, как и Эгвейн. Амерлин элегантно присела, и в тот же миг под ней возникло великолепное мягкое кресло. Суан сомневалась, что ей самой под силу подобное, поэтому просто уселась на одну из скамеек.

– Думаю, мать, нам нужно встречаться чаще, – заметила Суан, барабаня пальцами по столу и приводя мысли в порядок.

– Да? Почему? – Эгвейн выпрямилась в кресле. – Что-то случилось?

– Многое, – ответила Суан, – и боюсь, кое-что из этого пахнет не лучше, чем улов недельной давности.

– Рассказывай.

– Одна из Отрекшихся проникла в наш лагерь, – сказала Суан. Ей не хотелось слишком часто вспоминать о случившемся. От одной мысли об этом по спине бежали мурашки.

– Кто-нибудь погиб? – спросила Эгвейн. Голос ее был спокоен, но глаза казались стальными.

– Нет, хвала Свету, – сказала Суан. – Кроме тех, о ком ты уже знаешь. Связь между событиями установила Романда. Эгвейн, эта тварь какое-то время скрывалась среди нас.

– Кто она?

– Делана Мосалэйн, – ответила Суан. – Или ее служанка Халима. Скорее всего, Халима, ведь Делану я знаю уже довольно давно.

Глаза Эгвейн расширились, но едва заметно. Халима прислуживала Эгвейн. Одна из Отрекшихся служила Эгвейн, прикасалась к ней. Девочка стойко восприняла известия. Как и подобает Амерлин.

– Но Анайя была убита мужчиной, – сказала Эгвейн. – Эти убийства в чем-то отличались?

– Нет. Анайю убил не мужчина, ее убила женщина, направлявшая саидин. Вот единственное разумное объяснение, иного нет.

Эгвейн медленно кивнула. Все было возможно, когда дело касалось Темного. Суан улыбнулась – довольно и с гордостью. Девочка учится быть Амерлин. О Свет, да она уже Амерлин!

– Что-то еще? – спросила Эгвейн.

– Об этом случае – нет, – сказала Суан. – К несчастью, они сбежали от нас. Исчезли в тот же день, когда мы их раскрыли.

– Знать бы, что же их спугнуло.

– А вот тут дело касается кое-чего другого, о чем мне необходимо тебе рассказать. – Суан сделала глубокий вдох. Худшее уже сказано, но и говорить на следующую тему было не легче. – В тот день состоялось заседание Совета, на котором присутствовала Делана. На той встрече один из Аша’манов заявил, что почувствовал, как в лагере направляет Силу мужчина. Мы думаем, именно это послужило для нее предупреждением. Мы сумели сопоставить события только после того, как Делана сбежала. Тот же самый Аша’ман рассказал нам, что его товарищ сталкивался с женщиной, способной направлять саидин.

– А что Аша’ман делал в лагере? – спокойным голосом поинтересовалась Эгвейн.

– Его прислали в качестве посланника, – объяснила Суан. – От Дракона Возрожденного. Мать, судя по всему, некоторые мужчины, что следуют за ал’Тором, связывают себя узами с Айз Седай.

Эгвейн моргнула один раз.

– Да. До меня доходили эти слухи. Я надеялась, что они преувеличены. Этот Аша’ман не сказал, кто позволил Ранду совершать столь неслыханные поступки?

– Он – Дракон Возрожденный, – сказала Суан, поморщившись. – Не думаю, что он считает нужным просить чьего бы то ни было позволения. Но, справедливости ради, он, похоже, не знал о случившемся. Женщины, которых связали узами, были посланы Элайдой, чтобы уничтожить Черную Башню.

– Да. – Эгвейн наконец-то проявила чуточку эмоций. – Значит, слухи верны. Даже слишком верны. – Ее великолепное платье сохранило форму, но приобрело темно-коричневый цвет, как одежда айильцев. Эгвейн, очевидно, не заметила перемены. – Когда же закончится правление Элайды, приносящее одну катастрофу за другой?

Суан лишь покачала головой:

– В виде некоего возмещения нам предложили связать узами сорок семь Аша’манов, по числу тех женщин, которые оказались связаны узами с мужчинами ал’Тора. Нельзя сказать, что обмен равноценный, но Совет все же решил принять это предложение.

– И правильно сделал, – сказала Эгвейн. – С безрассудством Дракона мы разберемся позднее. Может быть, они действовали без его прямых приказов, но Ранд должен за такое ответить. Мужчины! Связывают узами женщин!

– Они утверждают, что саидин очищена, – заметила Суан.

Эгвейн приподняла бровь, но возражать не стала.

– Да, – заметила она, – полагаю, это весьма вероятно. Разумеется, нам будут нужны более основательные подтверждения. Но саидин была запятнана, когда казалось, что победа близка. Так почему бы порче не исчезнуть, когда все как будто катится к полному безумию?

– Это мне в голову не приходило, – сказала Суан. – Так что же нам делать, мать?

– Пусть с этим разбирается Совет, – ответила Эгвейн. – Похоже, они держат ситуацию под контролем.

– Если бы ты вернулась, мать, то было бы легче держать под контролем их самих.

– Со временем вернусь, – отозвалась Эгвейн. Девушка откинулась на спинку кресла и, сплетя пальцы, положила руки на колени. Она вдруг показалась гораздо старше, чем можно было судить по лицу. – Пока же мне нужно потрудиться здесь. Тебе придется проследить за тем, чтобы Совет действовал так, как нужно. Я всецело полагаюсь на тебя.

– И я ценю твое доверие, мать, – сказала Суан, скрывая досаду. – Но я теряю влияние на них. Лилейн возомнила себя второй Амерлин – и при этом притворяется, что поддерживает тебя. Она поняла, насколько ей это выгодно: делать вид, будто она действует от твоего имени, и в то же время преследовать собственные интересы.

Эгвейн поджала губы:

– Я бы скорее подумала, что верх одержит Романда, учитывая, что именно она обнаружила Отрекшуюся.

– Думаю, Романда считала, что сохранит преимущество, – сказала Суан, – но она слишком долго упивалась победой. Лилейн не без усилий стала самой преданной приверженкой Амерлин, какую только можно представить. Послушать ее, так подумаешь, что вы с ней были ближайшими соратницами! Она выделяет меня как свою приближенную, и всякий раз, как собирается Совет, только и слышно «так хотела Эгвейн» и «помните, что об этом говорила Эгвейн».

– Умный ход, – заметила Эгвейн.

– Блестящий, – вздохнула Суан. – Но мы предвидели, что рано или поздно одна из них примется пробивать себе путь, стремясь обойти другую. Я продолжаю сталкивать их с Романдой, но не знаю, сколько еще мне удастся отвлекать Лилейн.

– Прилагай все усилия, – сказала Эгвейн. – Но не беспокойся, если Лилейн не пойдет у тебя на поводу.

Суан нахмурилась:

– Но она стремится узурпировать твое место!

– Она укрепляет его, – улыбаясь, сказала Эгвейн. Заметив в конце концов, что ее платье стало коричневым, она вернула наряду прежний цвет в мгновение ока, не прерывая разговора. – Игры Лилейн обернутся успехом только в том случае, если мне не удастся вернуться. Она использует меня как источник власти. Когда я вернусь, у нее не будет иного выбора, кроме как принять мое главенство. Все свои усилия она потратит на то, чтобы укрепить мой авторитет.

– А если ты не вернешься, мать? – тихо спросила Суан.

– Тогда для Айз Седай будет лучше иметь сильного лидера, – сказала Эгвейн. – И если той, у кого в руках будет эта сила, окажется Лилейн, то так тому и быть.

– Знаешь ли, у нее есть веская причина помешать твоему возвращению, – заметила Суан. – По меньшей мере свою ставку она делает против тебя.

– Ну, за это я бы не стала ее сильно винить. – Эгвейн позволила себе настолько расслабиться, что скривила лицо в гримасе. – Будь я там, за пределами Башни, то и сама бы поддалась соблазну поставить против себя. Просто-напросто, Суан, заняться ею придется тебе. Я не могу позволить себе отвлекаться. Не сейчас, когда тут так велика возможность успеха, и не тогда, когда цена за провал стала еще выше.

Суан знала, насколько бывает упряма Эгвейн, когда так сильно стискивает челюсти. Сегодня ночью переубедить ее ни за что не получится. Придется попробовать снова при следующей встрече.