Грядущая буря

Такое небо называли небом начальника порта. Серые неспокойные тучи, закрывающие солнце, сплошные и гнетущие. Возможно, прочие обитатели лагеря на окраине Тар Валона не придавали им значения, но только не Суан. Ни один моряк не упустит их из виду. Слишком светлые, чтобы принести шторм, но слишком темные, чтобы обещать спокойную воду.

Подобное небо обманчиво. Можно выйти в море и не встретить ни капли дождя, ни единого порыва штормового ветра. Или в мгновение ока можно очутиться в самом центре бури. Этим предательски-плотным облакам нельзя верить.

В большинстве портов с каждого пришвартованного в гавани судна брали ежедневную плату, но в дни шторма – когда ни один рыбак не мог добыть улов – ее снижали наполовину, а то и отменяли вовсе. Однако в такие дни, с тяжелыми тучами, но без признаков шторма, начальники портов взимали полную плату. Выбор был за рыбаком – либо оставаться в порту и ждать, либо выходить в море, чтобы возместить расходы. Чаще всего шторма так и не случалось и дни протекали спокойно.

Но если в такой день приходил шторм, то был он очень силен. Многие из самых ужасных бурь в истории случались под небом начальника порта. Потому-то у рыбаков имелось еще и другое название для таких вот туч. Они называли их вуалью рыбы-льва. И вот уже много дней в обложенных тучами небесах не было просвета. Суан поежилась, плотнее кутаясь в шаль. Дурной знак, не сулящий ничего хорошего.

Вряд ли многие рыбаки отважатся сегодня выйти в море.

– Суан? – окликнула Лилейн, и в ее голосе сквозило раздражение. – Поторапливайся. И больше я не желаю слышать об этих глупых суевериях и всякой чепухи о небе. Я не шучу. – Развернувшись, высокая Айз Седай снова двинулась вдоль рядов палаток.

«Суеверия? – возмущенно подумала Суан. – Мудрость тысячи поколений – это вовсе не суеверие. Это здравый смысл!» Но вслух она ничего не сказала и поспешила вслед за Лилейн. Вокруг нее, в лагере верных Эгвейн Айз Седай, жизнь шла отлаженно, как часы. Если в чем-то Айз Седай не знали себе равных, так это в наведении порядка. Шатры были расставлены группами, согласно разделению по Айя, словно бы повторяя планировку Белой Башни. Здесь встречались и мужчины, и большинство из них – солдаты из армии Гарета Брина, посланные со срочными поручениями, и конюхи, ухаживавшие за лошадьми, – спешили поскорее закончить со своими делами. Гораздо больше здесь было женщин-работниц, многие из них даже вышили у себя на юбках и лифах платьев эмблему Пламени Тар Валона.

Единственно, что было странным в этом поселении – не считая того, что вместо комнат были шатры, а ходить вместо выложенных цветной плиткой коридоров приходилось по дощатым настилам, – это количество послушниц. Их были сотни и сотни. На самом деле их число могло уже перевалить за тысячу – намного больше, чем размещалось в Башне в недавнем прошлом. Когда Айз Седай воссоединятся, комнатки послушниц, что не использовались десятилетиями, придется открыть снова. Возможно, для них понадобится и вторая кухня.

Эти послушницы, державшиеся в лагере группками – так называемыми семьями, – обычно, как и сейчас, сбивались в шумные компании, и большинство Айз Седай старались их не замечать. Одни вели себя так по привычке – с какой стати обращать внимание на послушниц? Другие поступали так из неприязни. По их мнению, женщин, которым по возрасту впору быть матерями и бабушками – а многие таковыми и были, – не следовало вносить в книгу послушниц. Но что поделать? Эгвейн ал’Вир, Престол Амерлин, объявила, что так должно быть.

Проходя мимо некоторых Айз Седай, Суан по-прежнему чувствовала их потрясение. За Эгвейн должны были тщательно следить. Что произошло? Когда Амерлин сумела сбежать от них? Суан испытала бы большее злорадство от их изумленных взглядов, если бы ее саму не тревожило, что Эгвейн слишком долго находится в плену в Белой Башне. Поистине вуаль рыбы-льва. Возможность великого успеха, но также – громадной катастрофы. Она торопливо зашагала за Лилейн.

– Как идут переговоры? – спросила Лилейн, даже не взглянув на Суан.

«Могла бы и сама поприсутствовать на одном из заседаний и все выяснить», – подумала Суан. Но Лилейн хотела, чтобы все видели ее руководителем, а не исполнителем. И прилюдно задать этот вопрос тоже было рассчитанным ходом. Суан знали как одну из приближенных Эгвейн, и на ней до сих пор лежала печать печальной славы бывшей Амерлин. Для Лилейн не так было важно услышать ответ Суан, как вести этот разговор на людях, что усиливало ее влияние в лагере.

– Они идут не слишком хорошо, Лилейн, – сказала Суан. – Эмиссары Элайды ничего не обещают и наотрез отказываются обсуждать любые важные вопросы, которые мы затрагиваем, например, о восстановлении Голубой Айя. Сомневаюсь, что Элайда вообще наделила их полномочиями заключать соглашения, которые бы к чему-то ее обязывали.

– Хм, – задумчиво протянула Лилейн и кивком поприветствовала группу послушниц, и те вразнобой присели перед ней в реверансах. Она приняла здравое и практичное решение доброжелательно отзываться о женщинах, пополнивших их ряды.

Романда новых послушниц недолюбливала, это всем было известно. Теперь, в отсутствие Эгвейн, Романда начала намекать, что как только будет достигнуто примирение, то с такой «глупостью», как слишком взрослые послушницы, необходимо будет сразу покончить. Но все больше и больше сестер видели мудрость в решении Эгвейн. В числе новых послушниц были те, кто обладал большими способностями, многие наверняка станут принятыми к тому моменту, когда будет возвращена Белая Башня. С недавних пор – молчаливо одобряя присутствие этих женщин – Лилейн еще раз проявила себя сторонницей Эгвейн.

Суан взглянула на расступившихся послушниц. Они поклонились Лилейн почти так же быстро и учтиво, как поклонились бы Амерлин. Становилось ясно, что после месяцев упорной борьбы Лилейн выигрывала у Романды битву за превосходство.

И в этом заключалась очень большая проблема.

Неприязни к Лилейн Суан не питала. Та была волевой, способной и решительной. Некогда они были подругами, но изменившееся положение Суан в корне поменяло и их отношения.

Да, можно сказать, Лилейн ей была симпатична. Но Суан не доверяла ей и тем более не хотела видеть ее Амерлин. В другую эпоху Лилейн вполне подошла бы для этой роли. Но этому миру нужна была Эгвейн, и Суан – несмотря ни на какие узы дружбы – не могла допустить, чтобы эта женщина сместила законную Амерлин. И она не позволит Лилейн предпринять что-то, что могло бы помешать возвращению Эгвейн.

– Значит, – сказала Лилейн, – нам придется обсудить переговоры в Совете. Амерлин хочет продолжать переговоры, так что прервать их мы никак не можем. Но нужно сделать их эффективными. Пожелания Амерлин необходимо выполнять.

– Несомненно, – сухо ответила Суан.

Лилейн бросила на нее взгляд, и Суан мысленно обругала себя за то, что позволила проявить эмоции. Нужно, чтобы Лилейн считала, что Суан на ее стороне.

– Прости, Лилейн. Эта женщина выводит меня из себя. Почему Элайда идет на переговоры, если не желает ни в чем уступать?

Лилейн кивнула и сказала:

– Вот именно! Но кто вообще возьмется объяснять поступки Элайды? Сообщения Амерлин указывают на то, что правление Элайды в Башне… по меньшей мере нелогично.

Суан молча кивнула. К счастью, Лилейн, похоже, не заподозрила ее в нелояльности. Или для нее это не важно. Просто поразительно, какой безвредной стали считать Суан – теперь, когда она настолько утратила свое былое могущество.

Быть слабой было для нее непривычно. С первых дней, как Суан появилась в Белой Башне, сестры отмечали ее способности в Силе и остроту ума. О том, что в будущем она станет Амерлин, шептаться начали почти сразу – иногда казалось, будто сам Узор направлял Суан прямо к палантину. И хотя стремительное восхождение Суан к Престолу Амерлин, да еще в столь юном возрасте, поразило многих, для нее самой собственное возвышение удивительным не было. Когда рыбачишь с наживкой из кальмара, не стоит удивляться, коли поймаешь клык-рыбу. Если хочешь поймать угря, то на крючок насаживаешь нечто другое.

Когда Суан только что Исцелили, она была разочарована своей уменьшившейся силой. Но постепенно ее отношение к этой перемене менялось. Да, подобная слабость ужасно выводила ее из себя – оказаться ниже столь многих, лишиться почтительного отношения окружающих. Но из-за того, что ее возможности в Силе стали меньше, многие, по-видимому, решили, будто и ее политический талант ослабел! Неужели люди настолько забывчивы? У Суан появилось чувство, что новое положение среди Айз Седай давало ей свободу.

– Да, это так, – произнесла Лилейн, кивнув еще одной группе послушниц. – Я считаю, что пора отправить посланниц в те королевства, которые еще не завоевал ал’Тор. Возможно, мы еще не владеем Белой Башней, но это не повод забывать о нашем политическом влиянии в мире.

– Разумеется, Лилейн, – сказала Суан. – Но ты уверена, что Романда не воспротивится?

– С чего бы? – небрежно ответила она. – В этом нет никакого смысла.

– В действиях Романды редко бывает смысл. Думаю, она спорит лишь назло тебе. Но я сама видела, как в начале недели она беседовала с Маралендой.

Лилейн нахмурилась. Мараленда приходилась дальней родственницей семьи Траканд.

Суан скрыла улыбку. Удивительно, сколь многого можно добиться, когда другие не принимают тебя в расчет. Скольких женщин она сама недооценила оттого, что не видела в них силы? И часто ли манипулировали ею – так, как сейчас она манипулирует Лилейн?

– Я займусь этим, – сказала Лилейн.

Не важно, что она выяснит: пока Лилейн занята Романдой, тем меньше у нее будет времени на то, чтобы похищать власть у Эгвейн.

Эгвейн. Лучше бы Амерлин поторопиться со своими замыслами и закончить дела в Белой Башне. Хорошо ли выйдет, если она подорвет власть Элайды, а из-за ее отсутствия распадется единство Айз Седай, подступивших к Тар Валону? Суан под силу только отвлечь на время Романду и Лилейн, особенно теперь, когда Лилейн имеет такое явное преимущество. О Свет! Порой у Суан возникало чувство, будто она пытается жонглировать обмазанной жиром живой щукой-серебрянкой.

Суан взглянула туда, где за этими тучами должно было находиться солнце. День близился к вечеру.

– Рыбий потрох! – пробормотала она. – Лилейн, мне пора идти.

Лилейн посмотрела на Суан:

– Тебя ждет стирка? Для твоего генерала-головореза?

– Он не головорез, – огрызнулась Суан и вновь прокляла себя. Она утратит преимущество, если будет грубить тем, кто считает себя выше нее.

Лилейн улыбнулась, в ее глазах блеснул огонек, словно она что-то знала. Невыносимая женщина. Подруга она или нет, но Суан иногда хотелось стереть ее…

Нет.

– Прошу прощения, Лилейн, – заставила она себя произнести эти слова. – Я злюсь всякий раз, как подумаю о том, чего он требует от меня.

– Еще бы, – сказала Лилейн, поджимая губы. – Я размышляла об этом, Суан. Возможно, Амерлин и мирится с тем, что Брин изводит одну из сестер, но я подобного не потерплю. Теперь ты одна из моих приближенных.

«Одна из твоих приближенных? – подумала Суан. – А я-то думала, что просто помогаю тебе, пока не вернется Эгвейн».

– Да, – продолжала Лилейн. – Полагаю, пора тебе перестать прислуживать Брину. Я выплачу твой долг, Суан.

– Выплатишь мой долг? – Суан на миг охватила паника. – Надо ли? Конечно, я бы рада освободиться от этого человека, но мое положение дает неплохую возможность узнавать его планы.

– Планы? – переспросила Лилейн, нахмурившись.