Потерянные боги

Чет дал по газам, и маленькая машинка рванулась вперед; Том, крича, бежал следом.

Подъездная дорожка была тесно обсажена соснами, и Чет не был уверен, удастся ли ему проскочить между пикапом и обочиной, но останавливаться он не собирался. Заметив это, Тренер шагнул вперед, заступая им дорогу. В руке он сжимал домкрат.

Чет даже не притормозил. Какая-то его часть даже надеялась, что он переедет этого человека, навсегда стерев с его лица мерзкую ухмылочку.

– Осторожно! – крикнула Триш.

Раздался треск – это домкрат ударил в лобовое стекло. Потом – глухой удар.

Триш закричала, но Чет не стал тормозить; он впритирку пронесся мимо пикапа, пожертвовав только боковым зеркалом.

Чет глянул в зеркало заднего вида. Тренера было не видать.

– Твою мать! Я его сбил?

Триш обернулась.

– Не знаю. Мне кажется, нет.

Визжа шинами, Чет вырулил на шоссе, втопил по газам, и маленький «Пинто» стрелой помчался вдаль.

Глава 2

Остров Моран, Южная Каролина

Песчаный проселок вывел их к деревянному видавшему виды мосту. Чет остановил машину, удивляясь про себя, как этот рыдван выдержал дорогу. Вскоре после того, как выехали из Джаспера, они бросили «Пинто», сменив его на старый универсал, который Чет приметил позади какой-то церквушки. Чтобы завести его, Чет всадил в зажигание отвертку, и минуту спустя они уже были в дороге. Почти без остановок они проехали Джорджию и Южную Каролину, добравшись, наконец, до побережья. Чет был уверен, что судья поднял на ноги весь штат, но они избегали больших дорог, а те немногие полицейские, что встретились им по пути, не обратили на старенький универсал никакого внимания. Наконец, пару раз ошибившись поворотом и выбравшись из нескольких тупиков, они попали сюда, к старому мосту.

Чет позволил себе просто посидеть секунду, чувствуя на лице мягкий свет предвечернего солнца, льющийся через лобовое стекло. Он смотрел, как ветерок играет болотной травой и прядями испанского мха, свисающего с деревьев. Он впустил в себя запах детства – запах земли и соленого ила.

– Мы добрались? – спросила Триш.

Дом с этого места виден не был – деревья мешали, – но Чет знал, что они приехали, куда надо. Зов бабушки, ее голос, вел его, как маяк: он звучал почти как песня, набирая силу по мере того, как расстояние между ними сокращалось. Он кивнул.

– Да, Остров Моран.

Он и забыл, насколько далеко это место было от шоссе, да и от всего остального. Последнее жилье им встретилось пару миль назад – лачуги, крытые жестью.

– Думаю, ты прав, – сказала Триш.

– Как это?

– Здесь нас точно никто не найдет.

– Никто и не должен. Никто не знает об этом месте, уж точно не в Алабаме. Больше никого не осталось.

Триш указала на три небольших соломенных чучела, прикрученных к перилам моста.

– Не хочешь сказать мне, что это такое?

Чучела были сделаны из палок, костей и испанского мха. Проволокой к ним были примотаны куриные лапки. У одного вместо головы был череп какого-то маленького животного, может быть, опоссума или кошки. На обоих концах моста пятнами застыла какая-то красноватая маслянистая субстанция.

– Я же тебе говорил, что она – ведьма.

– То есть она действительно ведьма?

Чет пожал плечами.

– Так говорила тетя Абигайль. Поэтому-то они никогда не разрешали мне сюда приезжать. Естественно, слушать «Зеппелинов» или «Роллингов» мне тоже было нельзя. В своем доме она эту дьявольскую музыку терпеть не собиралась. – Чет усмехнулся. – Сумасшествие – это у нас семейное, причем, похоже, с обеих сторон.

– Так когда ты видел ее в последний раз?

– Бабушку?

– Угу.

– Когда мама умерла, мы ее здесь похоронили, думаю, мне было лет семь. Это был единственный раз, как я видел мою бабушку. Но, скажу я тебе, впечатление она произвела. Как и это место. Понимаешь, до самого нутра пробрало. Всегда хотел вернуться сюда… Жить с ней. Но моя тетя… на самом деле она мне двоюродная бабка, сестра деда… Опекунство досталось ей. – Чет потряс головой. – Представляешь, я как-то даже из дома сбежал… Пытался добраться сюда.

– Что?!

– Ага, мне тогда было всего восемь или девять. Еще до того, как мы переехали в Джаспер, и уже тогда мне хотелось убраться подальше от тетушки с ее вечными проповедями. – Чет улыбнулся. – Успел двадцать миль проехать на своем детском велике, а потом меня догнал полицейский на лошади и привез обратно.

– Так ты не видел ее с тех пор, как тебе было семь?

– Нет.

– Ладно, а когда ты с ней в последний раз говорил?

Чет пожал плечами.

– Чет, она хоть знает, что мы едем?

«Она знает, – подумал он. – Я это чувствую». Но вслух он этого не сказал, потому что совершенно не представлял, как объяснить тот факт, что, хотя его бабушка ни разу с ним не связалась – ни письма, ни телефонного звонка, – у него было чувство, что все эти годы она была рядом.

– Думаю, что да.

– Ты думаешь, что да?

– Все будет в порядке. Увидишь.

Она опять взглянула на гротескных идолов на мосту.

– Ох, Чет… Не знаю я.

Он улыбнулся и медленно въехал на узенький мост. Внизу, футах в двадцати под ними, лениво текла широкая река. Триш подтянула ремень безопасности и поморщилась, потирая руку. Она порезалась о старую ржавую колючую проволоку, когда они перелезали через забор, чтобы угнать универсал, и вид у раны был неважный.

– Нужно хорошенько это продезинфицировать, как только будет возможность, – сказал Чет. – Не хватало только тебе столбняк заполучить или еще что.

– Давай для начала переберемся через мост, чтобы он не рухнул, а потом будем беспокоиться.