Эликсир

– Последняя строчка про «выжить» мало вдохновляет, – заметил я, проигнорировав его радость.

– Боюсь, у вас двоих уже нет выбора, – серьезным тоном сказал Элнорин, указывая на наши почерневшие пальцы. – Пятно стало больше, не так ли? Оно будет продолжать расти, пока вы полностью не пройдете испытание, либо… – он замолчал, но было и без того ясно, о чем он не упомянул.

– Но постойте, почему вы во всем этом так уверены? – запротестовал я. – Может вы ошиблись, и это совсем другой артефакт?! Может речь и не идет о каких-то испытаниях?!

– Возможно, Вирион, но пока все указывает именно на это, – к моему сожалению, не успокоил меня Элнорин. – Другой камень, – он указал на самоцвет, что был инсталлирован в потолок, – предположительно, сделан из того же материала, что и тот, что находится внутри «золотого яйца». Но в отличие от сокрытого в этом практически нет ничего ценного, однако он «откликнулся» сразу же, как только вы активировали находку, – он сделал небольшую паузу, перед тем как продолжить. – Я понимаю, перед вами сейчас стоит тяжелый выбор, возможно сложнейший в вашей жизни. Но вы должны забыть о страхе и неуверенности ради общего будущего, которое мы с вами построим. Понимаете, тот солнечный, наполненный жизнью лес, в котором вы нашли меня, всю мою жизнь – сначала на родине, затем на поверхности – был для меня символом несбыточного счастья, которого мне никогда не удастся ощутить в полную меру и так, как это с легкостью можете сделать вы. Мир так устроен, что доступное одному, недостижимо для другого. Я не мечтатель на все сто процентов и понимаю, что ни в какие времена мы не достигнем полного равенства среди людей – будь то материальное или духовное. Но я все же мечтатель настолько, чтобы не переставать бороться за свои идеалы и пытаться сделать мир чуточку лучше, чем он был еще вчера. И сегодня мы как никогда близки к этому, – Элнорин привстал, с вдохновением и упованием завершая свою речь.

Его голос становился все громче, пока недуг не заставил его остановиться. Откашлявшись, он продолжил, однако хрипота никуда не делась.

– Как бы то ни было, какие бы цели вы не преследовали, я готов поддержать вас всем чем смогу. И готов предложить каждому из вас и двум вашим соратникам исполнение одной просьбы на выбор. В моих силах сделать вашу жизнь чуточку лучше, в ваших же – изменить судьбу миллионов!

Наступила неловкая тишина, нарушить которую никто, даже Кира, не решался. В голове было слишком много беспорядочных мыслей. Еще только несколько часов назад я был ответственен только за себя и думал, как бы сухим добраться до работы, теперь же на меня взваливают судьбу миллионов. Я попытался собраться, и моя рациональность взяла верх:

– При всем уважении, вы уверены, что мы и те, кого мы найдем, будут достойны этой ноши, которую вы хотите на нас взвалить?

– Как я и сказал, Вирион, боюсь, что у вас нет выбора – у вас с Кирой. Что касается оставшихся двоих, то они должны быть теми, кому вы больше всего доверяете, иначе это предприятие обречено на провал.

– Почему именно такие условия? Что вы скрываете от нас? – неожиданно даже для самого себя, осмелел я.

– Ввиду специфики ситуации это все, что я могу сказать на данный момент. Могу лишь добавить, Вирион, что если бы был хоть какой-то шанс сделать все по-другому, я бы обязательно воспользовался им и облегчил вам жизнь, но иногда обстоятельства бывают сильнее нас, – он вновь сделал небольшую паузу. – Теперь же не тратьте время понапрасну. До завтрашнего утра найдите достойных людей и каждый лично сообщите мне о ваших просьбах и желаниях. Желаю вам удачи! – закончил Элнорин, дав понять, что мы свободны.

* * *

Ливень перешел в морось. Я вышел из здания и столбом стоял на улице, закрыв глаза и подставив лицо дождю, мелкие капли которого мгновенно испарялись, касаясь разгоряченной кожи.

Кира сказала, что поговорит с Люксеном о произошедшем и о том, что Элнорин поведал нам. Таким образом, она сделала свой выбор, и наш дуэт искателей исходной силы превратился в трио. Похоже, Хиф был прав относительно этой парочки. Однако ни то, ни другое не облегчало выбор мне. Я понимал, что единственный человек, к которому я бы мог обратиться с такой просьбой, на дух не переносит даже намеки на магию и не пожелает преднамеренно и по доброй воле стать ее жертвой, коей он уже и так являлся. Я предложил Кире встретиться в «Капризном базилике», когда она обсудит все с Люксеном, в надежде, что мне хватит времени что-нибудь придумать.

И сейчас, стоя на мокрой улице, ошарашенный прошедшими событиями, я скучал по комфортной, по-домашнему уютной атмосфере «Базилика». Я пошел туда с мыслью сыграть на контрасте – как с погодой, так и со всем остальным. Всегда приятнее заходить в теплое помещение, когда ты успел чуть промерзнуть. Сегодня я шел на это намеренно. Я уже мысленно вкушал фирменный базиликовый напиток, который пусть и не решит всех моих проблем, но должен добавить положительных эмоций. Мы никак не могли уговорить хозяина заведения раскрыть рецепт приготовления этого чая. Точнее, не мы, а Хиф. Сам я употреблял его довольно редко – в нем был ярко выраженный пряный привкус, из-за чего я не мог назвать этот напиток ежедневным. И да, в нем был не только базилик.

Мне всегда приятно проводить время в этом заведении: оно служит мне хорошим поводом для воспоминаний о другом нашем любимом месте – в родном Аплейл, пусть и не столь претенциозном. Мы с Хифом часами могли проводить там время, тратя только что заработанные деньги и обсуждая, кто, как и насколько сильно сегодня облажался, помогая с экспериментами, подвергая всех домашних опасности. А риск, действительно, был, и не шуточный. До сих пор не понимаю, зачем мама Хифа взяла нас под крыло и, жертвуя своим, несомненно, ценным временем, и возможно даже репутацией, обучала нас своему ремеслу и мастерству. Нам было лестно, что взрослый человек обращается с нами не как с детьми, а ей… Я думаю, ей было приятно видеть наши с Хифом восторженные лица, когда мы колдовали, изучали что-то новое и ужасно расстраивались, когда она останавливала наши занятия на самом интересном месте – так лучший рассказчик приберегает самое интересное напоследок. Она была ученой до мозга костей и совсем не походила на отца Хифа, который, работая вместе с моими родителями на крупной текстильной фабрике города, никогда не мог понять увлечений своей жены и всегда относился настороженно и критически к привлечению нас к столь опасным занятиям. Мама Хифа была хорошей, доброй женщиной, которая души не чаяла в своем чаде, в отличие от отстраненных отца и бабушки. В своем стремлении использовать лучшие стороны науки и магии она часто доходила до крайностей в своих опытах. К сожалению, в процессе одного из таких экспериментов все вышло из-под контроля. Это был страшный удар для всех нас, в особенности для Хифа.

Я понял, что вновь слишком поддался ностальгии, когда уже увидел вывеску знакомого заведения, а плана дальнейших действий у меня до сих пор не было. К тому же я очень сомневался в том, что Кира и Хиф смогут сработаться. Да и кто сработается с этой женщиной?! Что же, придется импровизировать. Не мой конек, но выбора нет – слишком мало времени.

Панорамные окна «Базилика» издалека позволяли заглянуть внутрь и рассмотреть общающихся там людей, а также ожидающих представления с одной стороны заведения и готовящееся выступление с другой.

«Не колдовать» – гласила уже знакомая надпись на двери, рядом с которой повесили сегодняшнюю афишу. Я зашел внутрь, и мой нос сразу был сражен приятным ароматом напитков и десертов, смешивающимся с намного менее приятным запахом толпы. Удивительно большое количество людей для понедельника. Я обрадовался, что успел прийти до начала, иначе выслушал бы очередную лекцию от Хифа о том, как некрасиво врываться в помещение посреди выступления. О музыкальной этике, о качестве выступлений, о методах исполнения Хиф мог говорить часами. Жаль, но для этого я всегда был плохим собеседником. Однако это ему не мешало.

Я сразу заприметил Хифа, он меня несколькими секундами позднее. Я жестом постарался объяснить, что мне нужно с ним поговорить. Кричать не было никакого смысла: гул толпы съедал любое слово. Он так же жестами сообщил, что сейчас занят с Утанией, показывая на нее, сидящую на стульчике рядом и вполголоса репетирующую свою песню. Не дождавшись вступления Хифа, она подняла на него свои глаза цвета голубого алмаза, которые радостно поблескивали за длинной и немного растрепанной беловолосой челкой. Утания, «Ангельский нежный цветочек» (как ее и только ее называл Хиф), посмотрев в мою сторону, расплылась в своей полной детской наивности улыбке и задорно начала махать мне ручонкой, непроизвольно весело качаясь на стульчике.

Поняв, что от этих двоих сейчас ничего не добиться, я стал пробиваться сквозь толпу к навечно забронированному для нас, благодаря Хифу, месту. Сегодня отгороженность этого стола была не особо ему в плюс, как в остальное время. Причина проста – мы никогда не ждали прихода гостей, сегодня же все обстояло иначе. Где-то в углу я приметил «неутомимого Рума», хотя сейчас это был скорее «одинокий Рум».

Без особых объявлений и дифирамбов свет в заведении погас, заставив толпу притихнуть, и полилась песнь Утании. Эта девушка с голоском таким тонким и хрупким, что вот-вот надломится, к своим почти уже тридцати годам каким-то образом не растеряла детскую наивность. Утания Мана – девушка со странным именем, насколько мне известно, была единственной, кому удалось избежать постоянных подколок от Хифа. Напротив, защищая ее, он всегда говорил, что нельзя обижать маленьких, хотя это дите и было нам почти ровесницей. В ней было странно абсолютно все: манера говорить и одеваться, радоваться и жестикулировать, но в особенности стиль исполнения собственных песен, из коих некоторые состояли даже не из слов, а из завываний и странных звуков, которые трудно поддаются описанию. Исполняя, по большей части, меланхоличные песни, ее голосок немного поскрипывал, только добавляя странностей в ее копилку. Хиф считал эту невысокую, постоянно бледную девушку истинным талантом.

Дверь заведения открылась. Хиф бросил на «нарушающих поток творчества» людей испепеляющий взгляд. Заглянув за столб, который и ограждал наше укромное местечко от всего остального зала, я увидел своих припоздавших коллег. Ну почему нельзя было прийти всего на пару минут пораньше?! Не самое удачное первое впечатление – очень некстати.

Я дал знать о своем местонахождении новоприбывшим – они быстро меня заметили, я думаю, как и все люди в зале после моих широких взмахов руками. Я поторопился скрыться за «защитным столбом». Слишком много внимания за день, слишком…

К тому времени как подошли Кира и Люксен, Утания заканчивала свою первую песню. Мы лишь обменялись приветственными кивками, и они сели за стол. Люксен держался как ни в чем не бывало, пребывал в прекрасном расположении духа, широко улыбался и поблескивал страшноватыми жемчужными глазами без зрачков. Настроение Киры заметно улучшилось с нашего последнего разговора, но обеспокоенности в ней не убавилось (хмурые бровки выдавали ее).

После непродолжительных приготовлений зазвучала следующая песня. На самодельной небольшой сцене на этот раз стояли оба – и Хиф, и Утания. Она в смешном мешковатом платье, которое, кажется, сшила сама. И он в своих уже привычных темных брюках и сероватой рубашке, поверх которой была накинута ярко-красная куртка, служившая для него неким талисманом на выступлениях аж с самого детства. На этот раз тоненький голосок Утании переплетался с еще более тонким и очаровательным звуком аккомпанирующей флейты Хифа. Они пели о двух влюбленных – про тот редчайший случай, когда жизнь преподнесла подарок обеим душам и оградила их от всех невзгод и преград, давая время отдохнуть и насладиться друг другом. Их любовь зародилась с детства, они всю жизнь прожили вместе и ушли… также вместе. Счастливый конец. Точка.

Песня была, скорее, визитной карточкой заведения, нежели кого-то из исполнителей. Они оба недолюбливали эту песню за ее излишне идеальный мир, недостижимый здесь – в реальности. Даже простодушной Утании это не надо было объяснять. В конце концов, она была наивна, а не глупа. Знал я это только исходя из личных бесед. Исполняли же они эту песню как самую любимую и драгоценную. Музыка вплеталась в слова, дополняя их и создавая нечто уникальное, особенное. Исполнители закрывали глаза, пока пели эту песню, побуждая слушателей сделать то же самое, как бы приглашая их в этот несуществующий идеальный мирок. Интересно было наблюдать за людьми в этот момент. Кто-то радовался чужому счастью, когда слушал про сделанное предложение, а кто-то не мог сдержать слез, когда пелось про шум волн и последний закат вместе на берегу моря. Каждый находил в песне что-то для себя.

Пока Кира, уперев одну руку в щеку, другой рисовала на столе невидимые узоры, Люксен, весь сияя, казалось, вслушивался в каждое спетое слово, в каждую сыгранную ноту. Хвост его вилял из одной стороны в другую, как у радостного щенка. Сидя на единственном видном месте, да к тому же будучи и без того заметной личностью, он привлекал внимание окружающих дам, которые теперь и не думали слушать песню. Как я и сказал – каждый находил что-то для себя. Певучее и легкое сопрано Утании сменялось глубоким и немного сипловатым баритоном Хифа. Уверенное крещендо, ведущее к кульминации, переходило в плавное диминуэндо в конце. Закат. Занавес (если бы он был). Взрыв аплодисментов. Люксен не смог усидеть на месте. Он вскочил, аплодируя, опрокинув свой стул и заставив засмотревшихся на него дам охать, ахать и хихикать, закрывая свои рты руками. Несколько поклонов под бурные овации и вот уже весь зал вновь погружается в монотонный гул. Я воспользовался перерывом и зазвал Хифа к нам.

Не успел он дойти до нас, как Люксен сам подбежал к нему и стал приветственно трясти его руку, попутно выражая свой восторг:

– Это было просто восхитительно! Такие голоса, такая музыка! Отличное выступление!

– С-с-спасибо, здоровяк, – весь вибрируя от рукопожатия Люксена, сказал Хиф.

– Есть у меня один знакомый, так вот голос у него точь-в-точь как твой, и курточка у него похожая имеется, – говорил Люксен, продолжая держать руку Хифа.

– Думаю, курточка тебе явно подошла бы даже больше, чем мне. Я бы дал тебе померить, но, боюсь, после этого от нее ничего не останется, – раззадорился Хиф. – А как зовут твоего знакомого? Может мы пересекались на одном из выступлений?

– Кхм, – откашлялась Кира. – Если все закончили раздавать друг другу комплименты, может мы перейдем к делу?! Времени совсем мало!

– Как же время скоротечно,
Как река, оно течет!
Так не будь ты так беспечна,
Дни и ночи напролет,

– зарифмовал с ходу Хиф, чем вызвал ребяческий восторг Люксена.

– Да-да-да, река бежит, времена меняются, а мы опаздываем. Давайте начинать! – заводилась Кира.

– Что же, девица, с тобою,
Ты красива, но хмура.
Недовольна ты судьбою,
Что тебе отведена?

– не унимался Хиф.

– Пресвятая Гилия, избавь меня от этого, – еле слышно сказала Кира, но при этом достаточно громко, чтобы мы могли ее услышать.

– Здоровяк, у меня предложение: я скажу, где купил свою куртку, если вы мне сообщите, где найти вашего портного, чтобы сделать мне такой же образ.

Люксен удивленно оглядел себя и Киру, а затем расплылся в широкой улыбке и залился бархатистым заразительным смехом. Я понял, что если не остановить этот балаган, то мы все скоро переругаемся, так и не перейдя к делу.

– Давайте мы лучше сядем и наконец обсудим то, зачем мы все здесь собрались, – предложил я, пытаясь разрядить обстановку.

* * *

Следующие полчаса я потратил на то, чтобы во всех красках и подробностях рассказать Хифу то, что приключилось за день: об артефакте, о предложении Элнорина и о том, что нам нужно собрать команду до завтрашнего утра. Не упомянул я лишь о невозможности в дальнейшем отказаться от участия в этом мероприятии, опасаясь отрицательной реакции. Никто не проронил и слова за все время моего «выступления», а раздраженная Кира стала чуть-чуть приходить в себя. Я остановился, и над нашим столом нависла гробовая тишина, которую через минуту нарушил Хиф:

– Давайте-ка подытожим. То есть мы должны засунуть пальцы в какой-то там древний магический артефакт и встретиться с опасной неизвестностью, чтобы сделать одну из самых богатых тварей на планете еще более богатой?! Хм, дайте-ка подумать… Нет, я пас! Простите, зрители ждут, пойду готовиться к следующему выступлению. Рад знакомству! Спасибо, что пришли! Не забывайте поддерживать музыкантов, – стал вставать из-за стола Хиф, показывая на небольшую коробочку для чаевых при выходе.

Кира закатила глаза и недовольно шикнула. Я поспешил догнать Хифа: