Путь селекционера

В поисках неких неясных чудес,

Но свет уничтожит молчащих чертей!

Символом силы станет мой змей!»

Собственно, это был тот самый стишок, что декларировал Пыля в таверне – с поправкой на крепость пива. Я тогда, признаться, подумал на другое, а вон оно как обернулось! Пророчество…

– Это всё прекрасно, – поглаживая бакенбарды, говорил Заш. – А что нам делать-то?

Этого не знал никто. Для начала мы решили захватить из ближайшего магазина еды хотя бы на пару дней – благо жители разбежались – и уходить за город. Ко всему прочему, поторопили нас звуки взрывов: бесы Молота Бака входили в город.

Глава III Погост

Из газет от 8 выхня года 3016: именем князя Всеслирского, Черноозёрского и Имперской деревни Шестьдесят седьмой, отныне и впредь запрещается вера в плотские воплощения Молота Бака как противоречащие Священному Писанию.

Как гласило Писание, Молот Бак – демон неразумный. То есть разум у него есть, но используется он только для достижения одной цели – убийства. Мотив возник ещё в древнейшие времена, и до наших дней дошло аж три версии: первая поведала, что кто-то из людей возлюбил его дочь, вторая – его жену, а третья их объединяла. Все три версии сходились в одном: после грехопадения люди украли у Молота способность к чудесам, и теперь он жаждал получить свой дар обратно.

О каких именно чудесах шла речь, не давала ответ ни одна из теорий, да, признаться, Пыля и сам не до конца понимал своё пророчество. Однако для троих испуганных людей такой план был единственным. А заключался он в следующем: Пыля с Зашем подготовят змеиный огонь, поскольку недалеко от погоста, где мы обосновались, есть болота. Немного торфа, селитра, капелька слюны собра – и Пыля устроит бесам Молота Бака настоящие «чудеса». Сам Пыля был против затеи. Заш предлагал угнать броневик и дать бой – он относился к врагам, как к людям. Беда была в том, что оба они видели Молотов лишь мельком, а я – во всей красе. И я помнил, что в них нет человеческого – ни жалости, ни милосердия, ни доброты. Пыля ныл, что «нужно больше молиться, чтоб добра добиться», и я внутренне был с ним согласен, но… Наверное, это была греховная тяга к самоубийству, поскольку я хотел сразиться с ними. Поэтому был готов на любую авантюру.

Также, по преданию, Молоты Бака безмозглы и ленивы. Первым мы собирались воспользоваться, обеспечив им «чудо», а второе помогло бы мне. Я планировал прийти к ним и заявить, что за сохранение жизни покажу им чудеса, потом отвёл бы их прямо на погост, а дальше… Дальше наш план был слабым. Несколько дней мы делали вылазки в город. Люди говорили, что бесы иногда бродили по улицам по двое или по трое, но пока что больше никого не убили. Ни от князя, ни от императора новостей не было. Мы несколько раз видели бесов, покрытых чёрной кожей, но ни разу я не заметил того посоха или жезла, которым, как мне показалось, они убили собра в деревне. У меня возникла мысль, может, и глупая, но Заш её поддержал: стоило попробовать добыть оружие врага и попытаться расправиться с его помощью с самими Молотами.

План был прост: пока бесы враждебности не проявляли, стоило подманить их к нашему убежищу. На лужайке рядом с погостом были неглубоко прикопаны мины, соединённые «горючим проводом»: Заш через дальних родственников в городе сумел добыть несколько мотков. Конечно, нельзя рассчитывать на то, что удастся их убить, но если сперва напугать, скажем, одним взрывом, то остальные могут заставить хоть одного выронить посох.

Так прошла неделя. Бесы крутились по улицам, не напоминая нормальных захватчиков: скот не угоняли, женщин не обижали, даже не убивали никого – только разнесли стену замка и поселились в нём. Из разговоров жителей получалось, что их там была не целая армия, как казалось поначалу, а всего чело… то есть бесов пять. Они бродили по городу, взрывая храмы.

Немного покумекав, мы с Пылей решили, что бесы сами, конечно, не хотят искать чудеса – они хотят пить. То есть если, скажем, прелюбодеянием бесы не интересуются, то, возможно, стоит зайти с другой стороны… Ночью я пробрался в дом Григи и тормошил его, пока тот не проснулся и, узнав меня, не заплакал. Для убедительности я держал в руке нож, но, кажется, Григи его даже не заметил. Тогда я приказал принести самой крепкой браги, какую он сможет отыскать. Получив две ярко-зелёные бутыли, я ушёл к «своим».

На следующий день я, не таясь, шагал к замку. Как это бывает иногда, люди вдруг высыпали из дверей и молча смотрели вслед, поняв, куда я направляюсь. Я добрался до ворот замка; черти, похоже, не обладали острым чутьём и открыли только после стука. Два тёмных, почти чёрных создания уставились на меня. Но, в отличие от горожан, на их мордах мне чудилось удивление. Сейчас они были не огромными, как показалось когда-то, а самыми обычными, с меня ростом или, может, чуть повыше. Их безглазые лица смотрели на меня, а я вглядывался в них, и постепенно до меня начинало доходить, что я наделал. Я всегда по-хорошему относился к церкви (если не считать милых шуточек вроде недавнего стишка, которые дьякон прощал мне) и не допускал грешных мыслей. Даже с Кломкой не виделся. Дьякон видел меня будущим священником. И тут я пришёл – к кому! Почти что к самому Баку! А ведь он может обмануть любого, кроме самого чистого!

Я закрыл глаза, как учил меня дьякон, и начал молиться, надеясь, что, когда закончу, чёрт исчезнет:

– Рпень, «который… иже… сотворих…» – кого он там сотворих? – «меня и Бака, уведи его отсюда…»

Ну, пусть он не исчезнет, а хотя бы просто уйдёт, чтобы я мог спокойно вернуться в город и сказать, что молитва спасла меня.

Когда я открыл глаза, голова чёрта чуть крупнее моей была похожа даже не на головку молотка, как должно было быть, а скорее, на утюг. Носом-остриём оно было обращено в мою сторону, и от того, что на нём не было глаз, казалось, что оно смотрит в разные стороны, как маленький собрёнок. Его цвет перержавевшего и обгорелого металла напоминал об адском пламени, в котором эти молоты перековывали людей, выбивая из них грехи, словно шлак из крицы[1 - Крица – промежуточная стадия получения железа из руды: смесь железа со шлаком и углём.]. Поверья, от которых священники плевались, гласили, что к самым грешникам черти поворачиваются задней плоской стороной и бьют его вечно. А если грешника бьют узкой стороной, то это значит, что человек ещё может перейти в Верхнюю Палату. Черти стояли ко мне как раз узкой стороной своих морд и молчали.

Я рванулся было прочь, но тут же упал: ноги подкосились от ужаса, и я выронил бутыль, которая, впрочем, не разбилась. Молот наклонился надо мной. Вблизи его морда не казалась утюгом – скорее, каким-то изощрённым самогонным аппаратом, вроде того, что я мельком видел у Бояра в подполе. «Значит, – вдруг подумал я, – план был верным: эти должны были отвечать за грех пьянства». На морде виднелись ржавого цвета трубочки, заклёпки… Ржавое пятно на месте рта оказалось усеяно дырками. И тут я услышал их нечеловеческий голос. Так могло бы говорить скрипучее колесо от телеги. Однако я их понимал. Один из чертей сказал, невыносимо книжно составляя слова:

– Ты принёс нам дар?

Я сглотнул, кое-как вставая и поднимая бутыль:

– Это брага.

Черти, как мне показалось, были недовольны. Внезапно я почувствовал рывок, и бутыль оказалась в руке чёрта. Теперь, приглядевшись, я видел, что один из них был чуть пониже. Также вдруг я осознал, что мы до сих пор стоим на пороге замка и меня видит полгорода. Со страхом я ощутил ненависть людей за моей спиной – ненависть к предателю, как им, наверное, казалось.

– У нас говорят, вы ищете чудеса?.. – промычал я.

Черти так же, не открывая ртов, ответили:

– Ты пройдёшь с нами.

Сперва князь, теперь эти… Однако я последовал за ними, успокаивая себя тем, что, по крайней мере, меня не убили. Мы миновали несколько проломов в стенах. Я подумал, что им просто лень было ходить по коридорам, а разрушать они горазды, потому и взорвали городскую стену. Они бы это сделали, даже если бы ворота были открыты. Князь им был не нужен, а что им нужно, я скоро узнаю и, может, придумаю, как это использовать. Вскоре мы оказались в обеденном… точнее, это место при князе называлось «обеденным залом», наверное, а сейчас больше напоминало что-то среднее между помойкой и адским котлом. За столом сидел ещё один чёрт. Мои конвоиры даже ничего не успели ему сказать, как он обратился ко мне тем же низким, скрипучим голосом:

– Ты знаешь про чудеса. Что?

Я замялся. Кто их знает, какие чудеса они ищут? Не рецепт браги же! А выдавать секреты изготовления броневиков, даже если б я их знал, наверное, не стоило… Хотя, по уму, зачем им броневики? Внезапно вспомнив тех солдат в деревне и маму, я заплакал. Черти подняли меня и усадили за стол. Через минуту я пришёл в себя и то ли от страха, то ли от безразличия сплюнул в ответ главному чёрту:

– Вы мою семью убили. Какие ещё чудеса вам нужны?!

Бес равнодушно ответил:

– Мы убили тех, кто стоял на дороге. Мы знаем, что на вашей Рпй знали о нашем приходе. Откуда? Кто знал? Как?

От догадки у меня закружилась голова, перед глазами помутнело и, кажется, меня начало тошнить… Проснулся я ближе к ночи на копне соломы во дворе замка. Никого поблизости видно не было, но стоило мне приподняться, передо мной будто из воздуха возник чёрт, преградив путь. Кажется, это был тот, что поменьше ростом.

– Что случилось с тобой? Ты что-то вспомнил? – спросил он.

Я вздохнул. Хорошо, хоть Нюха отобрал у чертей, как у главных лжецов, способность копаться в мыслях людей.

– Да… не то, что вспомнил, но я понял, о чём речь… Вы же поэтому церкви грабите? Ищете?

Чёрт молчал. Эх, была – не была…

– Я могу поискать то, что вам нужно. Только вынесите меня за город, а то ведь мне одному не пройти. Убьют.

Чёрт как-то по-человечески, даже ласково, кивнул. Он взял меня на руки, будто я ничего не весил, и побежал. Он бежал быстрее броневика или лошади, и – о чудо! – никто из людей, попадавшихся в сумерках нам по дороге, не обращал на нас внимания.

Через несколько минут чёрт оставил меня, предупредив, что достаточно мне прийти на это самое место, как они заберут меня. Ещё через час я был в нашем убежище. Пыля и Заш спали. Я забился в кладовку, где за последние дни, кроме провизии, появилась и парочка винтовок, но даже здесь сон охватил меня не сразу.

Проснулся я от окриков Заша; сонный, вышел к нему и с трудом удерживался от того, чтобы рассказать, что же было в замке. Пыля ещё спал. Заш смотрел на меня с каким-то испугом, и я понял, что, пообщавшись с Молотами, сам в его глазах, как и в глазах горожан, стал нечистым. Очень захотелось дать ему в рожу, но я сдержался:

– Заш… Я понимаю тебя. Хочешь – сходи к ним сам. Мне кажется, что ты был прав, они – враги. Не враги рода человеческого, а просто враги, с которыми можно сражаться. И то, что наше оружие их не берёт, значит лишь то, что их броня крепче.

Заш кивнул, но холод из его глаз никуда не исчез. Он ждал рассказа. Вздохнув, я покачал головой:

– Подождём Пылю. Есть брага? Я б муху-другую сглотнул.

Заш, стараясь не терять меня из виду, отошёл за угол траншеи и спустя минуту вернулся с небольшой бутылочкой и рюмками. Налил мне и себе. Вид у него был такой, что в другой обстановке я б подумал, что он захочет меня отравить. Глупая мысль, конечно. Будь я чёртом, его бы уже ничто не спасло.

Брага пошла плохо. Отдышавшись, я пошёл будить Пылю. Он сперва отнекивался, но когда до него дошло, что это я, живой и вроде невредимый, он тут же вскочил и подбежал к столу.

– Шёл наш парень по дороге, видел он чертей, а потом он вдруг сумел их затащить в постель! С ними вместе напивался из последних сил! А потом всех победил он и спокойно жил! – После этого он съёжился и тихо продолжил: – Вещай, а коль не хочешь, так прощай!

Мысленно махнув рукой, я начал рассказ:

– Пыля, они действительно ищут чудеса. И знаешь, какое чудо они ищут?