Странные времена

Сегодня наконец удалось добиться собеседования на работу мечты. Вот только прошло оно не слишком гладко. Можно поспорить и выиграть приличные деньги, что этот день будет еще долго являться Ханне в кошмарах, повторяясь снова и снова.

Компания «Сторн» торговала эксклюзивной норвежской мебелью, изысканной и минималистичной. Неудивительно, что подобный интерьер вскоре стал модным и появился в жилищах у всех, кто мог его себе позволить. Ханна тоже влюбилась в строгий, но изящный дизайн и обставила в этом стиле два дома. Теперь же она вряд ли когда-нибудь сумеет даже смотреть на элегантные диваны и стулья без рвотного позыва.

Объявление о работе в «Сторн» Ханна восприняла как знак свыше, как обещание, что черная полоса скоро закончится, как свидетельство, что принятое решение было верным, несмотря на заверения в обратном от всех вокруг.

Обрадованная, девушка набралась храбрости и позвонила Джойс Карлсон – одной из немногих «подруг» из прежней жизни, которая действительно казалась достойной этого высокого звания, обладала здоровым реализмом и с юмором относилась к абсурдным правилам привилегированного класса, одновременно принадлежа ему. А еще она была одной из немногих женщин из круга общения Ханны, которые работали. Не ассистенткой мужа и не организатором благотворительных балов, а в маркетинговом отделе фирмы «Сторн». Да, Джойс познакомилась с директором компании и получила должность благодаря супругу, но и сама вращалась в нужных кругах, устраивая именно такие мероприятия, чтобы привлечь внимание, которое и требовалось работодателям. Они открыли магазин в Лондоне и теперь планировали расширяться в Манчестере с прицелом на другие регионы, поэтому искали сотрудников.

Поэтому Ханна проглотила оставшиеся крохи гордости и позвонила Джойс.

Разговор получился неловким, как и ожидалось. Подруга выразила солидарность и при этом тактично обошлась без лишних расспросов, так как наверняка уже знала большинство подробностей. В конце концов, самые пикантные слухи осветили таблоиды. Вне всяких сомнений, ситуация Ханны стала поводом для сплетен у всех прежних приятельниц. Когда она решила позвонить Джойс, то прекрасно понимала, что вручает той лакомый кусочек для нового обсуждения: «Вы представляете, сами-знаете-кто связалась со мной. Ищет работу, кто бы мог подумать!»

Как только Ханна перешла к теме вакансии, собеседница немедленно сообразила, в чем дело, и очень искренне пообещала оказать всяческую поддержку и помощь первой и самой преданной почитательнице культа норвежской мебели. К концу разговора Джойс едва ли не открытым текстом заверила, что работа уже в кармане у Ханны. Та отложила телефон и едва не затанцевала от радости. Не только от мысли, что скоро начнет обеспечивать себя самостоятельно, но и от понимания, что в ее жизни осталась по крайней мере одна настоящая подруга. Возможно, последние одиннадцать лет все же были не совсем никчемными.

На собеседование Ханна отправилась с приятным чувством уверенности в себе.

– Прошу прощения, мисс Уиллис. Кажется, мой ассистент сделал ошибку при распечатке вашего резюме.

– В самом деле?

– Оно заканчивается на учебе в Даремском университете, на кафедре английской литературы.

– Все верно.

– Диплом вы так и не получили?

– Э-э, понимаете ли…

– А затем идет перечень увлечений и благотворительных мероприятий. И все. Пожалуйста, позвольте, я позвоню и попрошу распечатать оставшуюся часть резюме. Еще раз приношу извинения. Можно ли предложить вам пока чай, кофе или огуречную воду?

– Да, только… Э-э, в резюме больше ничего нет.

– Теперь понимаю…

Уже это было скверно. Но унижение не шло ни в какое сравнение с моментом, когда один из интервьюеров узнал имя Ханны… Она вылетела из «Сторна» и мимоходом взглянула на часы. Первое за много лет собеседование продлилось семнадцать мучительных минут.

Сейчас она сидела на скамье в парке и рылась в сумочке. Наконец на дне удалось обнаружить нечто, напоминавшее мятный «Тик-так». «На безрыбье и рак рыба», – рассудила Ханна, засовывая находку в рот.

Помимо собеседования в «Сторне», на сегодня было запланировано еще одно. Размещенное на сайте объявление о работе было, мягко говоря, эксцентричным. Оно гласило: «Печатное издание ищет человеческое существо, которое находится на грани отчаяния и обладает достаточным интеллектом, чтобы грамотно составлять предложения. Просьба не беспокоить идиотам, оптимистам и Саймонам».

Ханна почти не сомневалась, что объявление являлось чьей-то шуткой, но все равно отправила резюме. В ответ позвонила приятная женщина со странным акцентом – смесью манчестерского диалекта с западноафриканским наречием – и записала соискательницу на собеседование.

Ханна не отменила его только потому, что абсолютно забыла о встрече в свете радостных перспектив работы в «Сторне». Кроме того, приятно было иметь запасной план. Если за последние пару месяцев безработная девушка чему-то и научилась, так это важности запасных планов.

И вот она сидит в парке совершенно незнакомого города и рассасывает нечто, с каждой секундой все меньше напоминающее «Тик-так». После чего намеревается идти на собеседование, хотя абсолютно не представляет, что за должность будет пытаться получить.

Ханна взглянула на часы, с ужасом поняла, что опаздывает, и поспешно вытащила из кармана телефон. Мигающая точка на навигаторе показывала, что нужный адрес находится позади старой церкви в дальней части парка.

Ханна встала, пригладила волосы и поправила одежду. В это время к урне приблизился бездомный с повязкой на глазу и длинной каштановой бородой до середины груди, заглянул внутрь, с отвращением поморщился и покачал головой:

– Помяни мои слова, крошка, вокруг не люди, а сплошные, монстры, блин.

Глава 2

Ханна торопливо свернула за угол и осмотрелась по сторонам. За спиной находился парк, справа – всесезонная футбольная площадка, а слева – церковь. Остальная часть улицы напоминала заброшенный пустырь, на краю которого располагались немногочисленные одноэтажные дома. В центре в глаза бросалось незастроенное пространство с вывеской, которая обещала, что на этом месте возведут элитный жилой комплекс. Однако теперь выцветшая надпись, полускрытая граффити, недвусмысленно намекала, что чья-то грандиозная идея так и не воплотится в реальность.

Ханна принялась копаться в сумочке в поисках клочка бумаги, на котором нацарапала адрес того печатного издания, чтобы проверить, правильно ли ввела данные в навигатор.

– Прошу прощения, прекрасная незнакомка, не соблаговолите ли чуть подвинуться? – прервал бесплодные поиски чей-то голос. Ханна по привычке начала бормотать извинения, но огляделась по сторонам и поняла, что рядом никого нет. – Вверх, красавица. Не забывайте про третье измерение.

Последовав совету, она вышла на проезжую часть и подняла глаза на церковь из красного кирпича. Несмотря на забранные решетками окна и потрепанный вид, здание сохранило некое очарование заброшенности и недооцененной красоты. Выщербленная кладка переходила в черную шиферную кровлю. По мере того как взгляд Ханны скользил все выше, она заметила круглое витражное окно с подъемной рамой и без решеток. Оно было бы самой яркой и приметной деталью здания, если бы это звание не присвоил дородный мужчина в костюме-тройке из шотландки[2 - Шотландка – клетчатая шерстяная ткань.], стоявший на крыше.

– О господи, – прошептала Ханна.

– Нет, милочка, вы ошиблись, я не претендую на сие божественное звание, – заявил мужчина хорошо поставленным голосом, как у актера одной из пьес Шекспира, после чего уже с меньшим апломбом добавил: – Будь добра, отодвинься немного в сторону, хорошо?

– Вы… – пролепетала Ханна, внезапно осознав, что стоит прямо под собеседником на предполагаемом месте приземления. – Вы в порядке?

– Благодарствую за проявленный интерес к моей скромной персоне. Однако должен заметить, это свидетельствует о вашей неспособности оценить ситуацию, дорогуша. Не забивайте свою хорошенькую головку такой безделицей. И прочь с дороги, – дородный собеседник откашлялся, после чего громко патетически провозгласил: – Прощай, о жестокий мир! Не быть уж Реджинальду Фэйрфаксу твоей марионеткой!

Ханна с беспокойством воззрилась на эксцентричного мужчину, отчаянно пытаясь придумать, что можно сказать в подобных случаях. Однако ее опередили.

– Да ладно те, Реджи, кончай балаган! – растягивая гласные, произнес кто-то.

Ханна уже поняла, что все жители Манчестера говорили таким образом. Она отошла еще на пару шагов назад и обнаружила источник звука: из бокового окна высовывался мужчина, по виду родом из Восточной Азии.

Не получив ответа, он снова обратился к потенциальному самоубийце:

– Те еще жить да жить!

Ханне показалось странным, насколько спокойно и небрежно звучал голос нового действующего лица. Создавалось впечатление, что он зачитывал строки из сценария к совершенно неинтересному спектаклю и стремился поскорее вернуться к большому пакету картофельных чипсов, стоявшему рядом.

– О, друг мой Окс, не трать слов понапрасну! Коль сброшу я оковы бренной плоти, тебе останется имущество мое.

– Жду не дождусь, – пробормотал тот себе под нос. – Коллекция жилеток и гора немытой посуды, которую ты обещал помыть. Настоящее сокровище!

– Что ты сказал?

– Ничего! Забей! – уже громче крикнул Окс.

– Чья бы корова мычала! – стоявший на крыше мужчина, Реджи, выглядел потрясенным до глубины души. – А из-за кого вся квартира пропахла китайской едой?

– У нас на родине это называют просто едой, – невозмутимо отозвался Окс.

– Великолепно! Высмеивать того, кто находится на пороге смерти. Ничего другого я и не ожидал.

– Может, уже хватит? Че ты вечно все в спектакль превращаешь? – второй собеседник внезапно осекся и впервые обратил внимание на Ханну. – Эй, красотка, топай куда шла. Не видишь, у нас тут личный разговор?

– Но… – Она нерешительно перевела взгляд на Реджи и кивнула в его сторону. – Он же собирается покончить с собой.