Лазейка

– Я… я, ты… ээ… ты прости меня.

– Глуупый. Мальчик мой.

Она ласково гладила его голову, запуская пальцы в короткие волосы, тепло улыбаясь и вздыхала: – Бедненький.

Лозен пытался что-то выговорить, как-то оправдаться, он не понимал, что творится у него в голове.

– Я, я не мог иначе…

Лозен чувствовал себя сконфуженно, а ещё – стеснялся охранника, который, ухмыляясь, бродил неподалеку и бросал на них косые взгляды.

– Я знаю, знаю, – ворковала Арта, – против инстинктов – куда уж нам? Я тебя не виню, ты хороший. Оставайся хорошим. Только думай, маленький, думай. Ты поймал нас, один поймал, целый совет собрали на нас посмотреть, тебя, вот, повысили, значит…

– Нет, – прервал её тихо Лозен. – Я… ээ… меня просто перевели в патруль.

– Бедненький, – Арта гладила ладонью его лицо, искала взгляда. – Думай-думай. Почему других повышают, а людей нет? Почему?

– Хватит! – Лозен отстранился. – Хватит этой ереси – тебя она уже в клетку загнала. Нет никакого вселенского заговора! Моя новая задача – разведка дефективности периферийцев. Потом, возможно, пошлют следить за другой расой. Вы в своём ревкоме делаете из мухи слона и просто так народ будоражите! Все в Союзе равны, все одинаково проходят проверки, все одинаково пользуются привилегиями!

– Кроме тебя.

Арта смотрела на него любящими глазами, на которые падала серая полоска тени. Лозен нахмурился, промолчал, бросил «прощай», крутанулся на каблуках и понёсся впечатывать шаги по направлению к выходу.

– Спасибо за службу, – саркастически козырнул перед ним охранник.

Депрессия

Лозен правил индивидуальный распорядок вверенного ему персонала с учётом нарядов, выданных накануне, когда его окликнул вахтовый.

– Таврщкапитан, мы запеленговали… что-то.

Лозен поднял голову. С мостика просматривалась рубка. Вахтовый на узле связи смотрел на него и ждал реакции.

– Корабль? – спросил Лозен.

– М-может и корабль, но больше на станцию похоже. Незарегистрированную.

Лозен встал с кресла и направился в рубку.

– Наконец-то, хоть что-то, – он даже повеселел, – чую: это явно гнездо контрабандистов.

Вахтовый смотрел на экран и тыкал в клавиши.

– Наверно.

Он не особо радовался. Устал бедняга. Лозен муштровал их изо всех сил денно и нощно. Коспехи драили гальюны и отрабатывали боевые навыки – больше в немыслимо давящей на сознание пустоте космоса делать было нечего. Сам Лозен сходил с ума от безделья и понимал, что нельзя допускать подобного состояния у солдат. Он изо дня в день придумывал занятия для каждого коспеха, от рядового до самого себя, и дотошно проверял их выполнение, заглядывая во все уголки их посудины в поисках нарушителей дисциплины. Коспехи валились с ног от усталости, оборудование жизнеобеспечения работало на максимуме возможностей, но только так Лозен мог быть уверен, что избавляет персонал от тоски и лишних мыслей.

Поначалу было сложновато. Некоторые мичманы выгораживали своих сопланетников, не понимая почему они должны работать, когда есть люди. Лозен убедился, что в учебках, на курсах и в казармах царил обычай этнической дедовщины, и направлен он был, в основном, на террян.

Когда Лозен заставлял упрямых ефрейторов чистить гальюны, нависая над ними грозным мечом Фемиды, в его голове проносились воспоминания слов Арты, но он никак не мог связать их воедино и сопоставить с возникшей на его корабле ситуацией. Что-то было в этой оказии подозрительное, но чёткое видение общей картины мимолетно ускользало от него. И он сосредотачивался на предупреждении конкретных случаев здесь и сейчас, а не на анализе многих похожих фактов.

Лозен соскочил с места, пролетев в дверь мостика, ухватился за перильца и рывком преодолел небольшую лестницу до рубки.

– Что там у вас?

– Его уже видно, тавщкапитан.

– Ну, так выведи мне на экран.

Дисплей мигнул и появилось изображение. На всём экране красовалась космическая платформа.

– Действительно, база, – пробормотал Лозен, но что-то его смущало.

Пилоты и остальные коспехи, кто находился в рубке, смотрели на него, полуразвернувшись в креслах, и ждали реакции. Лозен понял это по их лицам, поднял брови и снова вгляделся в видео.

– Это не периферийцы, – медленно подсказал вахтовый.

Лозен всё так же непонимающе посмотрел на него, потом опять на экран

– Она террянская, – закончил мысль вахтовый.

И тут до Лозена дошло. Он узнал в очертаниях станции знакомые элементы конструкций и декора.

– Действительно, – пробормотал он снова.

Не дожидаясь вопросов, один из разведчиков стал перечислять:

– Признаков жизни нет, следы радиации отсутствуют, сигналов нет, инерционная тяга отсутствует. Присутствия каких-либо признаков пребывания астроптеров не наблюдается. База необитаема, и, судя по сканерам, очень и очень давно.

– Интересно, – пробормотал Лозен.

– Доложить в штаб?

– Нет, – мгновенно среагировал Лозен, и даже сам удивился своей реакции, – депешу могут перехватить. Произведём обследование объекта самостоятельно. Для этого нас сюда и направили. Ефрейтор, – обратился он к дежурному по палубе, – приготовьте дежурное отделение. Выдвигаемся через двадцать минут на седьмом челноке.

– Есть! Разрешите выполнять?

– Бегом.

Лозен пошёл собираться сам, по дороге связавшись с дежурным офицером:

– Приведи третий взвод в боевую готовность. Мы нашли заброшенную станцию. Я возьму дежурное подразделение и проведу разведку. Остаёшься за старшего. На связи. Готовьтесь нас эвакуировать по первому сигналу.

Лозен отправился в каюту, а затем в оружейку. Дежурное отделение уже в полном обмундировании находилось здесь. Бойцы проверяли боекомплект и ждали дальнейших указаний.

– Грузитесь, – сказал Лозен мичману, проходя в комнату хранения.

Дневальный помог ему облачиться в экзоброню и выдал винтовку. Лозен закинул спецкомплект за шею в специальный резервуар и полез в кабину. Вместе с ним в кабине сидели водитель, наводчик и связист. Остальные бойцы размещались в десантном отсеке в специальных модулях. Они были герметичны из соображений непредвиденного катапультирования, но оснащались бойницами, из которых в случае необходимости можно было вести бортовой огонь. Даже гранатомётчику.