Cудьба и долг

Луиза Буржуа набрала в рот вина и влила в ребёнка, в то же мгновение он прибодрился и стал глотать вино.

Именно так, сделав глоток красного вина, вступил в жизнь будущий король Людовик XIII.

После этого, король Генрих, открыл двери спальни, и туда, взглянуть на долгожданного наследника престола, ринулась толпа придворных из двухсот человек. В спальне, едва можно было повернуться, чтобы перенести королеву с родильного кресла на постель. Повитуха было возмутилась, но король похлопал её по плечу и сказал:

– Молчи, молчи и не сердись. Этот ребёнок принадлежит всем, все должны радоваться!

Здесь следует сказать, что Франция, целых 46 лет была лишена рождения ребёнка мужского пола в правящей династии. Ещё 18 марта 1555 года, королева Екатерина, супруга короля Франции Генриха II Валуа, родила своего четвёртого сына Эркюля Франсуа. Но все её дети, которые наследовали своему отцу – Франциск II, Карл IX, Генрих III и не ставший королём Эркюль Франсуа герцог Анжуйский, умерли или погибли, не имея детей. Брак Генриха де Бурбона, будущего короля Генриха IV с дочерью Екатерины и Генриха II, Маргаритой, просуществовавший с 1572 по 1599 годы, также был бездетным. Теперь, спустя 46 лет, двоюродная внучка королевы Екатерины – двадцатишестилетняя королева Мария, с честью выполнила возложенную на неё обязанность, и подарила своему мужу Генриху IV и Франции долгожданного наследника.

У короля Генриха IV, до рождения Людовика, были дети от его многочисленных фавориток, которых он даже наделил титулами. Но Людовик, всегда ставил себя и свою сестру Елизавету выше бастардов, всегда восставал против одинакового обращения короля со всеми своими детьми, и отказывался признавать детей от последующих любовниц отца своими братьями и сёстрами.

14 сентября 1606 года, в Фонтенбло, состоялась торжественная церемония крещения дофина Людовика и его сестёр Елизаветы и Кристины. По традиции, она должна была проводиться в Соборе Парижской Богоматери, но в Париже свирепствовала чума. В четыре часа утра кортеж выступил в путь, сообразуясь с указаниями главного церемониймейстера – впереди шли швейцарские гвардейцы с факелами в руках, за ними следовали сто придворных дворян, затем флейтисты, барабанщики, гобоисты, трубачи и девять герольдов, потом великий прево двора, рыцари ордена Святого Духа и наконец, три виновника торжества. Принц Генрих де Конде держал Людовика за руку, которого нёс на руках гувернёр де Сувре. Герцог Карл де Гиз нёс шлейф горностаевой мантии, за ним шествовали двадцать вельмож, освещающих дорогу факелами. Следом шли господин кардинал Франсуа де Жуаез, который представлял крёстного – папу Римского Павла V, и госпожа герцогиня Элеонора Мантуанская, крёстная, сестра королевы Франции Марии Медичи. Принцессы крови замыкали шествие. Гарда шпаги герцога д'Эпернона стоила более 30 тысяч экю. Плащи, шапочки, пуговицы и шпаги принцев и вельмож, украшенные драгоценными камнями, сверкали и переливались в свете факелов. Уборы принцесс и придворных дам были великолепны, в особенности платье королевы Марии, усыпанное 32 тысячами жемчужин и 3 тысячами бриллиантов.

Страстью к охоте Людовик заболел с детства, в возрасте шести лет он со знанием дела рассуждал о псовой охоте, поражая знатоков. 22 мая 1607 года, едва расставшись с детским платьицем, дофин впервые участвовал в большой королевской охоте на оленя, и получил в подарок от Генриха Стюарта, принца Уэльского, ручной мушкет и двух спаниелей.

Но не только развлечения входили в досуг дофина. Его отец Генрих IV, частенько брал своего наследника на заседания Государственного Совета, где Людовик, должен был учиться постигать премудрости управления государством.

Можно сказать, что 14 мая 1610 года, когда кинжал Равальяка смертельно ранил Генриха IV, закончилось детство Людовика. Когда окровавленного Генриха IV внесли в Лувр, королева Мария в панике подбежала к нему:

– Что с ним? Убит? Умер? О, Господи, король умер!

Тогда канцлер Брюлар де Силлери, взял за руку Людовика и подвёл к матери:

– Государыня, во Франции короли не умирают, вот НАШ КОРОЛЬ, а по воле вашего супруга, вы должны быть правительницей королевства до его совершеннолетия!

По французским законам, одной коронации, которой так добивалась королева Мария, и которая торжественно состоялась буквально вчера, 13 мая 1610 года, было не достаточно, требовалось соответствующее решение парламента – судебной палаты наблюдавшей за соблюдением законодательства. Но Марию это не беспокоило, так как в парламенте, огромным влиянием, пользовался её сторонник, пятидесятишестилетний герцог Жан-Луи де Ногаре, сеньор де Ла Валетт и де Шомон д'Эпернон.

Но всё таки, в день, когда проходило заседание парламента по «её вопросу», королева не находила себе места. Она судорожно металась по дворцу, заламывая руки и кусая губы. Наконец, ближе к обеду, во дворце появился герцог. По его довольному виду она поняла, что всё прошло именно так, как ей и хотелось. Д'Эпернон зачитал следующий документ: «В связи с тем, что король умер в результате жестокого и бесчеловечного покушения на свою священную особу, стало необходимо для государства, чтобы управление в нём осуществлялось королевой, его вдовой, вплоть до совершеннолетия её сына, наследника королевства. Мать нового короля провозглашается регентшей Франции, и она будет руководить всеми делами королевства, вплоть до вхождения её сына в соответствующий возраст, имея для этого все прерогативы, всю полноту власти и ответственности».

Темпераментная флорентийка, готова была броситься герцогу на шею и расцеловать его, но вовремя сдержала свой порыв – придворные могли не правильно его растолковать. Единственное, что она позволила себе, так это мимолётную счастливую улыбку. Отныне ОНА, единоличная правительница Франции, и так будет, пока её сын не достигнет совершеннолетия! А там, посмотрим!

Как ни странно, перспектива управления такой огромной страной не пугала самоуверенную женщину. Её покойный муж иногда посвящал её в свои государственные дела, и она не раз присутствовала на заседаниях Государственного совета. Правда, она мало что понимала из того, что там говорилось, но решила, что быстро приобретёт нужный опыт. А вот мысль о том, что опыт обычно приобретается ценой ошибок, а в управлении государством ошибки порой оплачиваются кровью, не приходила ей в голову.

При активном содействии д'Эпернона, вслед за парижским парламентом и парламенты провинций, города и общины Франции, принесли клятву верности юному королю и подчинились королеве-регентше.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО КОРОЛЬ ФРАНЦИИ ЛЮДОВИК XIII. РЕГЕНТСТВО МАРИИ МЕДИЧИ

Людовик был коронован 17 октября 1610 года в Реймском соборе. Вернувшись в Париж после коронации, он официально объявил свою мать королевой-регентшей, и поручил ей государственные дела. Сразу же был организован регентский совет, куда помимо королевы Марии, вошли герцоги д'Эпернон, Генрих де Майен и Карл де Гиз.

Когда в 1600 году Мария Медичи приехала во Францию, она привезла с собой свою свиту, где наряду с достойными людьми, было и большое количество разномастных авантюристов. Среди этой своры бессовестных типов были двое, мужчина и женщина, которым вскоре предстояло сыграть во Франции катастрофическую роль.

Её звали Леонора Дози Галигаи, и она была молочной сестрой королевы (её мать была кормилицей Марии Медичи). Маленькая, очень худая, очень смуглая, но хорошо сложенная, с резкими, но правильными чертами лица, а также ловкая, честолюбивая и умная, Леонора пользовалась большой благосклонностью Марии Медичи, которая только и думала, как бы ей угодить.

Он – Кончино Кончини, тщеславный, хвастливый, гибкий, смелый, хитрый, честолюбивый, исполнял при Марии Медичи обязанности шталмейстера[19 - Шталмейстер – главный конюший].

Во время путешествия из Италии во Францию, Леонора влюбилась в Кончини, и завлекла его в свою комнату. Кончини, польщённый вниманием дамы, бывшей в столь близких отношениях с будущей королевой, быстро прикинул преимущества, которые ему может дать эта связь, и легко уступил.

Теперь он, через посредничество Леоноры, на которой вскоре женился, руководил Марией Медичи.

Король Генрих IV, вместо того, чтобы отослать обратно в Италию, всех этих шумных, болтливых и амбициозных «ветрогонов», прибывших во Францию с одной лишь целью – поискать удачи – упустил эту возможность, и позволил многому войти в привычку. Итальянцы уже прочно сидели на своих местах. Леонора Галигаи стала камеристкой королевы, а во Франции этой должности удостаиваются только дамы из высшей знати. И таким образом, в руках у Кончини, оказалась вся свита Марии Медичи. Он пользовался таким расположением королевы, что Генрих IV, несколько раз, грозился выслать его из Франции. Амбициозный, хвастливый, не имеющий совести, льстивый с вельможами, высокомерный с теми, кто ниже его, Кончини сумел добиться множества влиятельных постов. К моменту смерти Генриха IV его состояние было одним из самых крупных в Париже. На улице Турнон ему принадлежал великолепный особняк, стоимость которого оценивалась в сумму около 200 тысяч экю. В этом особняке он закатывал грандиозные, поистине княжеские празднества.

Под мощной защитой королевы, которая осыпала его бесконечными милостями и отдавала почти все имеющиеся у неё деньги, он очень скоро стал нетерпим и ненавистен для всех. Не раз и не два дворяне, с которыми он вёл себя нагло, поручали наёмникам как следует отколотить его. Но это не служило ему уроком. Он продолжал властвовать во дворце и держаться так бесцеремонно, что за его спиной не утихал ропот возмущения.

Ну а теперь, когда королева Мария стала регентшей, в его руках оказалась и вся Франция. Он стал любовником королевы, и одной из самых могущественных фигур при дворе.

Между тем, королева-регентша, поудобнее устраивалась на троне. Она начала с того, что прогнала в 1611 году в отставку, верного и преданного министра и друга Генриха IV – Максимильена де Бетюна, герцога де Сюлли. И стала оказывать доверие только одному герцогу д'Эпернону.

Посол Испании в Париже теперь получил право принимать участие в заседаниях Государственного совета, проводимых под председательством королевы-регентши.

В 1610 году ей потребовалась немалая сумма денег, но взять деньги из Королевской казны можно было только с разрешения Счётной палаты. Счётная палата трижды отказывала ей. Тогда в результате, дюди Марии Медичи просто приехали и вывезли на сорока повозках 400 тысяч экю, оставив в казне ровно такую же сумму.