На грани фола

– Они не едут на тренировку, – повторил Дронго, запоминая имена, – но в раздевалку перед игрой они могут входить?

– Могут, но обычно не входят. Григурко вообще занят только кухней, Марина никогда не спускается в раздевалку, чтобы не смущать наших ребят, Феликс, правда, чаще появляется в раздевалке, а вот Михаил Арташесович бывает редко. Кстати, в первый раз он не был с нами в Москве, а во второй раз болел, поэтому я исключил его из числа подозреваемых.

– Тогда все правильно, – согласился Дронго. – Только у меня последний вопрос: почему двадцать человек команды? Обычно в основном составе двадцать два или двадцать три футболиста.

– Теперь я вижу, что вы настоящий любитель футбола, – одобрительно проговорил Веземан. – Двое наших футболистов готовятся по индивидуальной программе и задействованы в своих сборных. Поляк и украинец. Вы знаете, что чемпионат Европы пройдет именно в этих двух странах, и их сборные, уже гарантировав свое участие в финальной стадии чемпионата, проводят товарищеские матчи.

– Но эти двое были в составе команды во время игры на выезде с ЦСКА и домашней игры с «Зенитом»?

– Конечно, – ответил Веземан, – они игроки основного состава.

– А если отравитель кто-то из этих двоих?

– Не знаю, – помрачнел тренер, – мне трудно судить. Я привык доверять людям. Вся команда – не только игроки и запасные, но и вообще вся команда – должна быть как единый отлаженный механизм, нацеленный на победу. Каждый должен вносить свой вклад в общую победу. А когда кто-то устраивает такие «фокусы», я не понимаю, почему он остается играть за нашу команду. Этот человек – явный враг, который желает поражения собственному клубу. Как можно работать с такой психологией?

– Среди тех, кого вы назвали, у вас есть откровенные недоброжелатели или враги?

– Нет. Конечно, нет. Если бы я подобное даже почувствовал, то не стал бы работать с таким человеком и настоял бы на его увольнении. Вы понимаете, у нас в Германии очень четкое правило: старший тренер – главный человек в команде, отвечающий за результат, и все должно быть подчинено его интересам – тренировочный процесс, покупка новых игроков, продажа старых, условия жизни, игры. Если не будет диктата старшего тренера, не будет и результата. Это абсолютно закономерный процесс. Мне платят деньги, чтобы я добивался результата, а не проваливал основные матчи. И если я почувствую, что в команде появился человек, мешающий мне работать, он не останется здесь даже одной лишней минуты, в этом вы можете быть уверены.

«Он абсолютно прав», – подумал Дронго, поднимаясь вместе с Веземаном в салон автобуса и устраиваясь на первых сиденьях. Высокий, коротко остриженный мужчина с запоминающимся колючим взглядом подошел к ним и выразительно посмотрел на Дронго.

– Он поедет с нами, – быстро сказал по-английски Веземан.

– По правилам безопасности в наш автобус не может входить посторонний, – напомнил Чаржов. По-английски он говорил с очень сильным акцентом.

– Мне он нужен для работы, – пояснил Веземан, – я беру его под свою ответственность. Не беспокойтесь, Роберт, все нормально.

– Все равно мы должны его проверить, – не успокаивался Чаржов.

– Я же вам сказал, что это мой знакомый, – уже начал злиться Веземан. – И господин Бочкарев дал мне на это разрешение, – подчеркнул он.

Дронго, понимая, что эта ссора может привлечь ненужное внимание остальных игроков, быстро поднялся со своего места.

– Господин Чаржов, – сказал он по-русски, обращаясь к руководителю службы безопасности, – вы абсолютно правы. Пожалуйста, обыщите меня, прежде чем я останусь в салоне автобуса. Правила безопасности должны неукоснительно выполняться всеми без исключения.

– Спасибо, – кивнул Чаржов и подозвал к себе одного из сотрудников службы безопасности, который проверил карманы гостя специальным металлоискателем.

– Вы убедились, что это не террорист? – саркастически поинтересовался Веземан.

– Простите, господин Веземан, но у меня строгий приказ президента клуба, – пояснил Чаржов, – и мы не имеем права рисковать.

Веземан ничего не ответил, а Дронго уселся рядом с ним и тихо произнес:

– Он прав, было бы неправильно, если бы он разрешил мне остаться в автобусе без соответствующей проверки.

– Это все работа на публику, – нервно ответил Веземан, – а от реальной угрозы они нас не уберегли. Если он такой хороший специалист, пусть тогда объяснит мне, кому и для чего понадобилось дважды травить нашего вратаря. Кстати, вот он сейчас садится в автобус.

Епифанцев был высокого роста, красивый, светлоглазый, с длинными руками, что для голкипера, очевидно, очень важно. Проходя в салон, он весело кивнул Веземану и его спутнику.

– Прекрасный вратарь, – вздохнул Веземан. – Хорошо, что на нем не сказались последствия этих двух отравлений. С каждым годом он играет все лучше и лучше. Думаю, что скоро в сборной России он стает первым голкипером. Если, конечно, его не попытаются отравить в третий раз. Тем более что у сборной будут две важные игры уже в следующем месяце.

«Существует несколько возможных версий случившегося отравления, – подумал Дронго. – Первая версия: эти отравления направлены против самого Епифанцева. Кто-то метит на его место в команде или пытается таким образом устранить конкурента. В этом случае подозревать следует обоих запасных голкиперов. Вторая версия: кто-то задумал таким образом устранить старшего тренера, обвинив его в проигрышах команды. В этом случае число подозреваемых может вырасти. И не только очевидные претенденты на его место, но и неочевидные тоже. Есть еще и третья версия: кому-то выгодны поражения клуба. Возможно, это конкуренты или соперники из того же «Зенита». Хотя подобной план очень опасен, в случае, если обнаружат отравителя, организаторы подобного отравления могут даже отправиться за решетку».

Автобус тронулся с места, и Веземан, поднимаясь из кресла, взял микрофон. Сидевший на втором сиденье мужчина лет сорока пяти тоже поднялся. Очевидно, это был бывший футболист Сергей Чирко. Веземан обратился к команде на английском:

– Сегодня тренировка будет до часа дня. Хочу представить вам моего друга, эксперта из специальной комиссии Организации Объединенных Наций господина Дронго. Он будет несколько дней с нашей командой. Прошу всех помогать ему и отвечать на все его вопросы. Он готовит специальный материал для отчета о работе футбольных команд, – добавил тренер.

Чирко перевел его слова на русский язык, и футболисты дружно закивали. Дронго поднялся, чтобы его лучше видели.

– Через неделю у нас важная игра с «Фейеноордом», – напомнил Веземан, – я надеюсь, что все понимают необходимость нашей победы по итогам двух встреч и нашего участия в Лиге чемпионов. От того, насколько мы будем успешно трудиться в течение оставшейся недели, зависит и наша спортивная форма в первом матче против голландцев.

Чирко перевел и эти слова. Веземан снова сел рядом с Дронго и повернулся к нему лицом:

– Я все сказал правильно?

– Абсолютно, – кивнул Дронго, – и не придерешься. Только я думаю, что вам нужно было заранее предупредить Чаржова, чтобы он не нервничал.

– Наверное, вы правы, – согласился Веземан. – Сегодня перед обедом я ему обо всем расскажу. Надеюсь, он не будет возражать. Хотя его коллега Скульский и вся наша служба безопасности все еще не добились никаких результатов, – в сердцах вырвалось у него.

– Мне понадобится подробный список всех, кто прилетел с вами, – попросил Дронго. – Желательно отметить тех, кто мог оказаться в раздевалке в обоих случаях, когда ваш вратарь почувствовал себя плохо.

– Сделаю, – кивнул Веземан, – сегодня часам к шести. Вы сможете зайти ко мне в номер. Или лучше мне принести вам этот список?

– Я зайду сам, – решил Дронго. – Только пусть это будет подробный список, с указанием имен и возраста всех прибывших.

– Обязательно, – кивнул тренер. – Вы считаете, что можно вычислить этого отравителя?

– Не по списку, конечно, – улыбнулся Дронго, – но я таким образом хотя бы познакомлюсь со всеми подозреваемыми.

– Может, тогда лучше дать вам диск с членами нашей команды и добавить туда нескольких прибывших с нами людей? – предложил Веземан. – Там все указано гораздо более подробно.

– Так и сделаем, – решил Дронго, – я зайду к вам и возьму диск.

Через несколько минут они прибыли на место. Футболисты, обмениваясь шутками, выходили из салона автобуса. Погода была прекрасная, около тридцати градусов по Цельсию, но чувствовалась некоторая прохлада, с моря дул легкий южный бриз. Кто-то осторожно дотронулся до плеча Дронго, и он обернулся. Перед ним стоял невысокий лысоватый мужчина лет пятидесяти пяти в серой майке и джинсах, с довольной улыбкой на лице.

– Здравствуйте, господин эксперт, – почти пропел Скульский, – как я рад вас видеть.

Дронго пожал маленькую руку. По описанию Веземана он сразу узнал частного детектива.

– Я даже не поверил, когда услышал вашу знаменитую на весь мир кличку Дронго, – признался Скульский, – ведь многие до сих пор не знают вашего настоящего имени.

– Разве мы знакомы? – удивился Дронго.

– Лично незнакомы, но я много слышал про вас, когда работал в московской прокуратуре, – сообщил Скульский. – Последнее ваше дело об уральском маньяке Баратове, которого вы сумели дважды вычислить и арестовать, было известно по всей стране.

– Во второй раз его не арестовали, – возразил Дронго, – он покончил с собой.

– Тем не менее именно вы его и вычислили, – напомнил Скульский. – Да и все остальные ваши расследования достаточно широко известны и в органах прокуратуры, и в органах ФСБ.