Ты в моем фокусе

-Да.

– Позвони, как будешь свободна. Погуляем, поделимся переживаниями.

– Хорошо, – зачем-то соглашаюсь.

– Ну, все, давай тогда, до звонка, – Юра чмокает меня в щеку и убегает.

А я стою, словно статуя изо льда. Мимо проходят люди, кто-то обходит меня, а кто-то толкается. Но меня это не тревожит. Мне холодно да так, что тело пробивает озноб.

– Дочка? – слышится обеспокоенный голос мамы. – На тебе лица нет. Что случилось?

– Мама… – только и могу выдохнуть, когда она подхватывает меня под руки.

Нам потребовалось два часа и много литров чая с успокоительным сбором, чтобы привести меня в чувства и составить четкий план. Я была безмерно благодарная маме за поддержку и за то, как трезво она оценивала ситуацию.

– Нужны доказательства, – она оставляет пустую тарелку в сторону. – Когда обычно начинаются банкеты в таких заведениях?

– Не знаю. – Пожимаю плечами, – шесть – семь вечера.

– Значит, подъедем к шести. – Деловито продолжает мама. – Ты же знаешь территорию? Пройдешь так, чтоб тебя не заметили.

– Это было бы легко, если бы было лето и празднование было на улице. В зале я все равно попадусь на глаза. А через служебный ход меня никто не пропустит. Или доложат сразу Дэну.

-Значит, звони этому Юре, пусть поможет.

– С чего бы ему это делать?

– С того, что он, по всей видимости, к тебе неровно дышит. И если он не соврал по поводу Дениса, чтобы напакостить ему, то с удовольствием покажет подтверждение своим словам.

Что мне остается делать? Я набираю Юру и прошу об одолжении. К несчастью или, наоборот, счастью, он соглашается без промедления. И в шесть часов я уже нахожусь в тени огромной декорации, где обычно оставляют аппаратуру наши музыканты. Безразлично наблюдаю за тем, как отдельный зал медленно заполняется людьми. Но когда маячит силуэт Дэна, внутри все екает. Вот он, такой родной и до боли знакомый. И выглядит он сегодня чудесно. Я сотню раз говорила, что ему очень идут рубашки да и костюмы в целом. Но сердце пропускает удар не только из-за него. Я слышу сначала счастливые визги, а потом вижу, как на нем виснет блондинка. И он не отталкивает ее. Перехватывает на одну сторону и тянется к огромному букету, который вручает ей в руки. Девушка и ее подружки ахают. Ахаю и я, но вовремя зажимаю ладонь рукой. Мне больше ничего не нужно видеть. Тенью несусь по закоулкам кафешки, стараясь не попасть никому на глаза и вот, оказываюсь на улице. Но и там не даю себе передышки до тех пор, пока не ныряю в салон машины, где меня терпеливо ожидала мама. Ей достаточно всего одного взгляда на мое потрясенное лицо, чтобы с визгом шин сорваться с места. Всю дорогу мы проехали молча. И только у ворот дома, она заглушив мотор, повернулась ко мне:

– Тебе нужно будет научиться жить с этим предательством. Я знаю, это больно и ты не знаешь, как делать вдох, чтобы грудь не стискивало в тиски. Но ты утрешь слезы и будешь строить свою жизнь дальше. Да, Арин, это взрослая жизнь преподнесла тебе свой первый подарок и урок. Любовь бывает сукой, дочка, но такие ошибки должен проходить каждый. Мы же, как сталь, которую только вынули из печи. Пока горячо, мы прогибаемся. Но с каждым ударом молота судьбы, мы становимся прочнее. Завтра у тебя день рождения и ты будешь блистать вопреки тому горю, которое тебя сейчас затопило. Зато ты увидела, насколько продажным может быть человек. Он, не зная о твоих возможностях, променял тебя на ту, которая светит деньгами направо и налево.

Киваю головой и утираю слезы. Мама права, больно безумно. Обида не знает границ. Как так-то? Что я сделала не так, чтобы он так обошелся со мной? Я не понимаю. Но потом мысль сама собой формируется. А ведь реально променял… И не любил, наверно, вовсе. Все это было игрой, пока бедный мальчик метался меж двух огней. И от этого коробит еще сильнее.

Я ночь проплакала, проигрывая увиденные фрагменты. Вырывала из сердца все воспоминания и хоронила их заживо. И когда утром ко мне пришла визажист, она охнула от моих опухших глаз. Мама тактично промолчала и просто вручила мне подарок. В конверте были билеты в Питер. Я знаю, что это смешно. Я могла выбрать любую страну на карте мире и получить туда поездку. Но грезила дождливым городом, который на данный момент идеально подходил моему душевному настроению.

В ресторан мы прибываем всей семьей. Красивые, лощенные, все, как и полагается нашему статусу. Нас окружает родня и друзья, слышатся поздравления и каждый стремится меня обнять. Вскоре мои руки ломятся от букетов, а лицо устает от улыбки. Будучи окруженная теплом и добром, я перестаю чувствовать тот холод, который сковал все мои внутренности. Мне, правда, хорошо. Но ровно до того момента, когда все расходятся на свои места за столом и я вижу Дэна. Он застыл на месте с графином в руках, не сводя с меня ошалелых глаз.

Ну, смотри, мой дорогой. Смотри на меня. Что? Не ожидал? Екнуло у тебя внутри? Надеюсь, что да. Потому что ты только и сможешь, что смотреть на меня. И только сегодня. А завтра я забуду, кто ты вообще такой.

С этими мыслями, я собираю оставшуюся гордость в кулак и, гордо вскинув голову, прохожу мимо. Делая вид, что передо мной не человек, а грязь.

13.

Торжество находится в той стадии, когда люди уже частично не помнят какое «горько» по счету они запивают. Я тоже до сих пор здесь, хотя моя работа уже и завершена. Меня волнует один человек. С которого я намеренно не свожу глаз. И он это чувствует, иногда поднимая свой тяжелый взгляд на меня. Но я не тушуюсь. Пусть знает, что мне не страшно. Пока мы играем в странные гляделки, в моей голове вертятся шестеренки, которые перемалывают новую информацию. С завтрашнего дня Дэн становится партнером отца. Пусть только в одном из заведений, но и этого хватает с головой. Как он это сделал? И, главное, почему именно мой отец? Ответ на последний вопрос находится фактически сразу, стоит нашим взглядом скреститься. Я усмехаюсь такому очевидному выбору и Дэн, видимо, прекрасно все понял. Потому что отставил пустой стакан на барную стойку и двинулся в мою сторону, попутно отклоняя зазывы подвыпивших дамочек. Рядом со мной он оказался в тот момент, когда зазвучала медленная песня.

– Потанцуем? – Он протягивает мне ладонь.

– Размечтался.– Фыркаю и смотрю на его руку будто передо мной змея.

– Это не просьба, – с этими словами он перехватывает мои пальцы со спинки стула и больно сжимает, заставляя поднятья следом за ним.

Я через боль улыбаюсь, когда встречаю взглядом отца и не подаю вида, что что-то происходит. Мы занимаем место среди танцующих пар и Дэн притягивает меня ближе к себе, оставляя несколько сантиметров между телами. И тело реагирует так, будто мы с парнем два одинаковых полюса магнита. А что делают они, когда их сближают? Правильно, отталкиваются друг от друга. Вот только железная хватка мужских рук не дает даже сдвинуться в сторону, удерживая в своем кольце.

– Не обязательно показывать свою силу, – шиплю, чуть повернув голову в сторону его лица.

– Я еще ничего не показываю.– Он тоже поворачивается в мою сторону.

И наши лица застывают в этом положении. Мы впервые за столько лет оказались настолько близко. Повзрослевшие и изменившиеся не только внешне и физически, но внутренне. Кожу непроизвольно обдает сначала жаром, а потом холодом. Я подавлю давно забытые рефлексы обратно. Настолько глубоко, насколько это возможно.

– Да я посмотрю, ты решил накормить меня холодным блюдом под названием «месть»? – нахожу силу разорвать зрительный контакт. – Долго же ты вынашивал план.

– С чего такие мысли? – Кривятся его губы в подобии улыбки. – С чего ты взяла, что наши отношения в прошлом как-то причастны к этому? Или тебя коробит от того, что люди в отличии от тебя чего-то добиваются в то время, как ты остаешься папиной дочкой? Которая ничего не достигла?

– Не пытайся втоптать меня в грязь. Лично я для себя много чего достигла.

– Да? – парень делает еще один поворот и кружит меня по залу. – А как же жалобные истории о зверушках, которых ты планировала спасти? Передумала? Или не дали?

– А это не твое собачье дело, – огрызаюсь, но тут же морщусь от того, как он снова сжимает руку своей ладонью. – Давай начистоту, Дэн, что бы ты там ни задумал, у тебя ничего не выйдет. Это меня ты мог обвести вокруг пальца, навешав на уши лапши в стиле «люблю-немогу». А отца ты хрен проведешь.

От меня не скрывается, как его кадык дергается, а глаза сужаются.

– Не тебе мне рассказывать о лжи. – Цедит он сквозь зубы. – В этом деле ты тот человек, у которого стоит брать уроки.

– Хочешь вспомнить былое? Хорошо, Денис, давай. Да, я тебе лгала, согласна. Но не предавала, слышишь?! – Вырываюсь из его рук и отталкиваю его от себя. – А ты поступил, как последняя тварь. Так что не смей винить только меня. Сначала вспомни, как ты обошелся со мной!

Толпа вокруг нас застывает и я, пользуясь общим замешательством, спешу скрыться. Плевать, что завтра будут вопросы от отца. Объяснюсь как-нибудь. Газую с места, абсолютно наплевав на правила выезда и подрезая чужую машину. До боли и слез прикусываю губу, не сводя глаз с дороги. Надо же, все старания насмарку. Столько лет контроля слетели за считанные минуты. Так мог меня вывести только Дэн. Скотина. Только сейчас замечаю, что за мной хвост. Фары преследующей меня машины пару раз моргают, призывая остановиться. Горько усмехаюсь и утапливаю педаль газа в пол. И успеваю проскочить на мигающий желтый, оставляя вторую машину застывшей на красном сигнале светофора. Домой я прибываю первой, но чувство реванша недолгое. Стоя в подъезде, я слышу визг затормозившего авто. Судя по всему, кто-то тоже гнал нехило. Заскакиваю в лифт и жму на кнопку, умоляя, чтобы двери быстрее закрылись. И выдыхаю, когда створки скрывают меня, но… не до конца. Носок мужского ботинка вклинивается и вот, передо мной Денис. И он очень… очень зол.

– Ну, куда же ты, соседка, – снова этот голос. Будто он едва сдерживает себя.– Спешишь. Подкинешь на этаж?

– Пешком пойдешь, – вкладываю силу и грубо толкаю его, заставляя сделать один шаг назад.

Глупо было ожидать того, что я смогу вытолкнуть его отсюда. Еще глупее было думать, что мне ничего не будет. Карие глаза напротив становятся похожи на черную бездну. Он расправляет плечи и резко хватает меня за воротник пиджака, поднимая, как пушинку и припечатывая в два шага в зеркало на противоположной стене лифта. Но мне не страшно. Я наоборот чувствую, как его ярость распространяется на меня. И пока он не видит, проворачиваю кольцо на среднем пальцем так, чтобы небольшой камень смотрел внутрь и полосую его по щеке.

– Сука. – Шипит Дэн и встряхивает меня еще раз.

На этот раз боль существенней, так как я ударяюсь затылком. Зажмуриваюсь и охаю. И это первый звук, который вообще был проронен в ходе нашей стычки. Все это время мы безмолвно барахтались в узкой кабинке лифта и он тоже не выдержал. Дернулся раз, второй и застыл на месте. И мы застыли. Застряли. Тяжело вдыхая воздух и не сводя глаз друг с друга. Два взрослых человека, готовые сцепиться в новом этапе схватки.

– Я тебя ненавижу, – чуть ли не по слогам произношу в этой звенящей тишине.

– Я тебя тоже, – Денис смахивает кровь с щеки.

– Я тебя презираю.

– А я тебя проклинаю…

Он не успевает договорить, как свет моргнул и погас, погружая кабинку в кромешную темноту. Но не это заставляет мое сердце бешено забиться. А пальцы на лице и последующий поцелуй. На который я, неожиданно для самой себя, отвечаю.