Стар или мал

Стар или мал
Цветана Алехина

Эта книга посвящена для людей с трудным детством. «Стар или мал» – это молодые и старые души. Возраст тела не влияет на возраст души. Поведение человека зависит от возраста его души. Ребенок наставник или танцующий старик, говорят о возрасте души этих людей.

Стар или мал

Цветана Алехина

© Цветана Алехина, 2021

ISBN 978-5-0053-1872-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА!

Стар или мал? Это выражение говорит само за себя. Это прежде всего беспомощность, это зависимость в опеке со стороны, или ты сам опекун, и самое главное, что человек ничего не может с этим поделать. Суровая реальность заставляет человека смириться с происходящим и принять действительность такой какая она есть.

Стар или мал – это сравнение старика с ребенком. Или наоборот? Однажды я услышала такие слова: «ребенок с глазами деда.» Что в себе несут эти слова, отживший ум, или прожитую жизнь?

«Ребенок с глазами деда» – это ребенок который успел прожить целую жизнь за свои несколько лет жизни. Как правило у таких детей нет детства, эти дети рано взрослеют и не замечают, как превращаются в дедов.

Ребенок рано повзрослевший как правило не замечает того, как его детство уходит. Он занят бытом, опекунством, делами взрослых. Как правило взрослым нет никакого дела до этих детей, эти дети автоматически считаются взрослыми.

Ребенок выросший в семье, но при этом занимавший роль опекуна уже никогда не сможет жить нормальной жизнью. Этот человек будет любить всех, но не себя, он не знал, что такое любовь и не сможет впустить любовь в свою жизнь. Так как, в психике ребёнка любовь и боль тесно связаны. Любовь и боль оказываются неразделимы. В дальнейшем потребности в любви, принятии, близости могут удовлетворяться только через боль утраты – разрыв отношений («умереть» раньше, чем меня «убьют»). Возможность нанести внезапный удар, бросить первым того, кто может бросить меня или «заменить меня на другого» во взрослой жизни срабатывает, как бессознательная психологическая защита от страха быть оставленным. Но, разрывая отношения первым, «раненый ребёнок» обрекает себя на чувство невыносимого одиночества, что снова толкает его на поиски «любых», даже не устраивающих отношений, лишь бы не оставаться одному.

Раннее взросление может сформировать и положительные качества личности, которые, чаще всего проявляются, как «гиперфункция». Такие дети вырастают ответственными, самостоятельными, приспособленными к жизни, они чувствительны, умеют понимать и сострадать… Эти качества не становятся основой для формирования чувства собственного достоинства и уверенности в себе. «Рано-повзрослевшим» они нужны для того, чтобы «стать нужными», не быть «разлюбленными» другими. Это может стать причиной чувств быть использованными другими. Болезненные «побочные эффекты» этого преждевременного детского опыта, как «тяжёлое наследство» переносятся из детства во взрослую жизнь и обволакивают её тяжёлыми чувствами ненужности себе и другим, быть брошенным, собственной неполноценности, никчёмности…, и страхами одиночества и близости одновременно.

Плюсы трудного детства. У таких людей (детей) лучше развита фантазия, творческие способности. Многие из таких людей становятся творческими личностями. Также у таких людей хорошо развита «быстрая реакция». Этот инстинкт самосохранения, выработанный в детстве, перенесся во взрослую жизнь. Именно «быстрая реакция» помогает выкрутиться из любой трудной жизненной ситуации.

Высокое чувство адаптивности – помогает быстро адаптироваться к любым условиям. Быстро анализировать ситуацию, и извлечь из ситуации выгоду.

Повышенное чувство развитой интуиции помогает предвидеть угрозу. Люди с непростым детством быстрее других чувствуют опасность и сразу начинают думать, как ее избежать.

Хорошая память и способность к эмпатии. У детей, выросших в стрессовых условиях, хорошо развита память. Причем она очень быстро обновляется: бесполезная и устаревшая информация легко забывается и сменяется новой, полезной. Обладают умением прочитать и понять чувства и эмоции другого человека. Также они отличные психологи и по одному только взгляду способны понять, что творится в душе у другого, чего от него ждать.

Психотерапевт Ян Морган Крон, считает, что из общения с людьми, не пережившими негативного опыта, нельзя почерпнуть ничего ценного.

Разные жизненные обстоятельства заставляют детей проходить через опыт раннего взросления. Это может быть утрата родителей, эмоционально холодные, жестокие, зависимые, незрелые родители, рождение младших братьев или сестёр. Мечты «ребенка деда» как правило не детские. Такие дети мечтают не об игрушках, и даже не о торте. Этот ребенок всегда пытается угодить взрослым. Может быть: «Теперь я стал им не нужен…. Наверное, я что-то сделал не так, как нужно было…? Но, что, не так – я не знаю…. Я в чём-то виноват… Может быть, в том, что есть кто-то лучше меня, красивее, умнее, послушнее…? А я – плохой, я хуже, чем другие дети… Может быть, родители хотят от меня избавиться и не знают, как?» Бессознательно ребёнок может чувствовать посыл от матери, отчима/отца – «не живи», могут появиться подозрения: «мама хочет меня убить». В реальности ребёнка чувство «я больше не нужен своей маме» равнозначно – «я больше НИКОГДА и НИКОМУ не буду нужен. Это, являясь долгим и сильнейшим травмирующим аффектом, может зафиксироваться психикой, как «смертельная угроза» и в дальнейшем, не подвергаясь сомнениям, становится блокирующим убеждением. Блокирующее убеждение, в штампованное во внутреннюю реальность, не позволяют осуществиться «другим возможностям» в реальности внешней. Пугающие мысли, одиноко проживаемые в растерянной детской душе, рождают гнетущие фантазии и горькие неразделённые чувства: прощания, несправедливости, невыносимой боли и обиды, беззащитности и беспомощности. Дети часто «защищаются» от этих чувств тотальной ненужности фантазиями о том, как они «убегают из дома», «начинают жить в семье друга, у которого «добрая мама», рисуют картинки собственной смерти, где «опомнившиеся родители» безутешно плачут, раскаиваясь в своей «нелюбви». И «непоправимое горе» воображаемых родительских страданий приносит успокоение, удовлетворяя потребности «раненого ребёнка» в принятии, нужности, даёт возможность «вернуть» и почувствовать желанную близость: «Я – не один. Я нужен».

Не безопасное детство непредсказуемых родителей ломает детскую психику навсегда. Как правило – это пьющие родители, скандальные семьи, или там, где мама не способная к принятию решений, вечно обижающаяся, перекладывающая на ребенка ответственность за свое состояние. Все эти жизненные обстоятельства вызывают в ребенке чувство беспомощности и заставляют рано взрослеть. И тогда происходит следующее: ребенок начинает изучать поведение родителей, а затем пытается изменить ситуацию, «если я сегодня сделаю вот так, то мама меня похвалит». «Если я сделаю этак, папа придет трезвый».

Это иллюзорный контроль над другими, с одной стороны, очень важен, потому что позволяет детской психике не разрушиться окончательно. Вера в то, что он хоть как-то может контролировать поведение родителей, помогает справляться с отчаянием и беспомощностью. Когда безысходность от того, что происходит в семье, «накрывает» с головой, способом помочь себе часто является надежда «я смогу повлиять на родителей и переделать их».

Ситуаций для рано взрослеющих детей настолько много, например – как пожар, потеря жилья и уход из жизни близких сказываются на ребенке. Лишаясь крова и поддержки родных людей, дети вынуждены взрослеть, приспосабливаться к новым условиям, чтобы выжить. Дети, растущие в нищете в бедных странах, рано начинают работать, просить милостыню или даже берут в руки оружие. Многие из них не испытывают по этому поводу сильных эмоций, поскольку не знают другой жизни.

Дети, занимающие место старшего в доме, как правило – это ребенок из не благополучной семьи. Мы имеем дело с парентификацией, когда по какой-то причине ребенок берет на себя роль родителей, когда дочка играет роль матери, а сын – отца. Парентификация – красивый термин со страшным для ребенка смыслом. Причина тому, что родителю внутренне не дали нормально созреть, повзрослеть. Виной тому либо психотравма (пережитое насилие, угроза жизни и здоровью, развод родителей), либо психические отклонения (психические заболевания, психопатии, химические зависимости). Возможно, маму или папу воспитывали также: учили не досаждать взрослым, быть всегда милым и улыбчивым ребенком, учиться самостоятельно решать свои проблемы, понимать, что у взрослых свои дела, проблемы, усталость, болезнь, стремится сначала активно помогать, а потом и вовсе брать на себя домашние обязанности и воспитание младших сестер и братьев. Вследствие того, что с детства родители не приучены делиться своими трудностями с родителями, они не позволяют себе делать этого и во взрослом возрасте.

Ребенок лишен того, что больше всего ассоциируется с детством, беззаботности и родительского признания. Выполняя непосильные обязанности или принимая заботы родителей, ребенок живет в вечном напряжении. Он чувствует ответственность за всех и все. Он не делает ошибок своих сверстников. Ведь поддержки со стороны родителей нет, а это их поддержка. Родительский ребенок из алкогольной семьи заботится о доме, родителях, братьях и сестрах, а также часто защищает пьющих родителей. Чтобы семейная тайна не вылезла наружу. В результате у родившегося ребенка нет условий для нормального развития.

Вполне естественно, что такого рода ситуация очень вредна как для маленького, так и для выросшего человека. Взрослый, который заменял собой родителей, перестает быть просто дочерью или сыном, сестрой или братом. Для всей семьи не совсем ясно, то ли он брат/сестра, то ли отец/мать, то ли сын/дочь, то ли муж/жена. Когда мы не признаем своих родителей, и ищем родительскую поддержку в детях, мы создаем проблемы своим детям. И дети, чуть ли не с рождения, чувствуют себя больше, важнее родителей, ответственными за родительскую жизнь, но, фактически они лишаются детства, превращаясь в маленьких взрослых. Дети, которые попадают в подобные ситуации, не знают, что такое адекватная самооценка, не уверены в своих силах (потому что отдали их родителям вместо того, чтобы почерпнуть от них), они могут жить по сценарию жертвы.

Взрослея, «взрослый ребенок» становиться ответственным, серьезным, деловитым, хозяйственным. На окружающих, не знающих ситуации, они зачастую производят очень благоприятное впечатление, но их положения это никак не облегчает.

«Ребенок-опекун» опекает всех, кто попадает в его поле деятельности. Это и понятно: человек вырос в ситуации, когда забота о ком-то была его стилем жизни. Такие выросшие дети часто попросту не умеют расслабляться, лениться, бездействовать и просто наслаждаться моментом. Выработанный с годами контроль над ситуацией становиться просто «хроническим» способом выжить. «Если я не сделаю чего-то (не приготовлю обед, не спрячу от отца деньги, не утешу маму) – разразится катастрофа».

Выработанная с годами опека над другими перестает в так называемый стиль созависимость. Некоторые исследователи напрямую соотносят созависимость с усвоенным чувством стыда. Они объясняют созависимость как развитие «ложного себя», ориентированного на другого, излишне уступчивого и имеющего в своей основе стыд. Под стыдом понимаются угрызения совести за «истинного себя», чувство собственной ущербности и внутренней неадекватности. Это определение стыда не стоит путать с понятием вины, которое может быть определено как угрызения совести за плохой или причиняющий боль поступок. Поскольку стыд – это чувство «плохости», которое заставляет человека чувствовать себя неадекватным и безнадежным, он логичным образом связан с низкой самооценкой. Склонность к стыду, положительно связана с со зависимостью, однако склонность к чувству вины отрицательно связана с со зависимостью.

Ребенок, выросший в несчастливой семье, может считать неблагополучие в жизни само собой разумеющимся. Он может и не догадываться, что, даже став самостоятельным и покинув родительский дом, поддерживает уровень несчастья, соответствующий тому, к которому он привык в детстве. Однако со временем он постепенно может начать замечать, что его состояние ухудшается после собственных успехов или неудач близких друзей или родственников. Еще позднее он может осознать, что чувствует вину перед членами своей семьи и считает свои победы и успехи чем-то нечестным перед своей семьей».

Детям из таких семей обычно присущи общие характерные черты:

– они боятся быть искренними и поэтому всегда находятся «в маске»;

– они не уважают себя и не ценят;

– не веря в собственные силы, они стремятся избавиться от ответственности, или же у них развивается сверх ответственности;

– они считают, что должны удовлетворять потребности родителей, и при этом ожидают, что их потребности будут удовлетворены другими людьми;

– они учатся извлекать выгоды из деструктивных отношений и обучаются манипуляторному поведению;

– они пытаются подчинить себе других, открыто доминируя или манипулируя;

– они не умеют дифференцировать свои чувства и не понимают их происхождения;

– они наполнены страхом, тревожны и не уверены в себе;

если они подвергаются мучениям, то сами могут впоследствии мучить себя и других людей;

– им свойственно переживание собственной ненужности, никчемности и беспомощности, чувство одиночества;

– они никому не доверяют и не уважают окружающих;

– они раздражительны, депрессивные и

они не умеют строить отношения с другими людьми.

Среди таких людей широко распространен комплекс «вины выжившего». Человек, страдающий от чувства «вины выжившего», часто упускает благополучные возможности, предоставляемые ему жизнью, а если пользуется ими, то находит какой-нибудь способ наказать себя за это. Этот комплекс свойственен людям, которые выросли в созависимых семьях и которые не могут себе позволить быть счастливее и успешнее своих родителей. Сам человек может и не осознавать «вины выжившего», но она может влиять на всю его жизнь.

Вариантов развития его жизни в таком случае только два:

Первый – он будет заботливым родителем всем абсолютно, кто встречается в его жизни, будет жить чужими проблемами, спасать, вытаскивать, верить, вести к лучшей жизни, принимать, понимать, прощать, совершенно наплевав на свои чувства и потребности. Свою ценность такой взрослый будет видеть исключительно в удобности для других и способности раствориться в нужный момент и не досаждать другому, чтобы от общения с ним не отказались. На этом будут паразитировать все незрелые в любом плане люди, такой человек – идеальный объект для разного рода манипуляций. Итак, проживать жизнь он будет всегда по чужому сценарию, свято веря в то, что так проявляет безусловную любовь к человеку, с которым состоит в отношениях. Никто из тех, кто будет им финансово, эмоционально, прагматично, сексуально пользоваться, спасибо ему не скажет, ведь родитель обязан принимать своего ребенка безусловно и любить его, ничего не ожидая в ответ.

Первый сценарий может внезапно перетекать во второй и наоборот.

Второй – вырвавшись из плена своих родителей, такой человек наконец-то выдохнет, сорвется с цепи и пустится во все тяжкие, совершенно спокойно позволив себе тотальную инфантильность и безответственность (от перенапряжения прежней ответственностью, позволит себе наконец «побыть ребенком»). Он будет жить надеждой на то, что в его жизнь придет когда-то человек, который «усыновит или удочерит его» и с любовью будет решать все его проблемы (весьма вероятно, что стать таким родителем буде обречен его сын или дочь). Он будет свято верить в то, что раз он был такой опорой и поддержкой для своих родителей, жизнь просто обязана теперь предоставить такую же подпорку ему самому.

Детство «голодающего. Синдром недолюбленного ребенка – стремление человека убедиться в том, что его никто не любит, что он не заслуживает хорошего к себе отношения, уверенность в собственном несовершенстве, порой даже некой ущербности. На самом деле, дефицит любви как бомба замедленного действия. Он не проявляется сейчас и сегодня. Просто однажды ребенок делает вывод, что он… не важен.