Дорога в небеса. История создания строительного чуда – высокогорной железнодорожной магистрали Цинхай-Тибет

Первые лучи восходящего после снегопада солнца осветили пустынный город, проникнув и в кабинет председателя Мао Цзэдуна у озера Чжуннаньхай. Председатель сидел на диване, ожидая встречи с королем Непала Бирендрой.

Через порог переступил крепкий и мужественный, в пилотке на голове, молодой король и энергично направился к председателю. Некогда пылавшие героическим духом глаза Мао Цзэдуна были исполнены добросердечием пожилого человека. Он крепко пожал руку молодого короля. В первую очередь Бирендра искренне поблагодарил председателя Мао за помощь Непалу в строительстве соединившего Ньеням и Катманду Китайско-Непальского шоссе, а затем отметил, что с точки зрения расширения торговли между двумя странами шоссе по-прежнему не справляется. Например, если доставлять в Непал цинхайскую соль, а также железо, то и путь слишком далек, и объемы при транспортировке автотранспортом недостаточны. Затянувшись сигаретой, Мао Цзэдун устремил взор к далекому Тибету и сказал, что в таком случае нужно построитьв Тибет железную дорогу, которая пересечет Гималаи!

Окрашенное в кроваво-красный цвет зимнее закатное солнце северного Китая, лишенное летнего жара и неистовства, тихо опускалось в горы Яньлин, оставляя на небе табачную желтизну. Проводив короля Бирендру, Мао Цзэдун почувствовал усталость, и медсестра поспешно помогла ему вернуться в комнаты, чтобы отдохнуть.

Герой, даже на закате жизни, по-прежнему держит слово. Прошло чуть более двадцати дней после разговора Мао Цзэдуна и Бирендры, и Государственная комиссия по строительству провела научно-исследовательскую конференцию, посвяшенную вопросам нагорья, мерзлых грунтов и соленых озер, и поручила Китайской академии наук взять задачу под полный контроль. Впоследствии в отчете Государственной комиссии по строительству, касающемся исполнения директивы Мао Цзэдуна и запуска строительства Цинхай-Тибетской железной дороги, представленном в Центральный комитет партии и Государственный совет, черным по белому будет написано: начало строительных работ – в течение 1974 года, окончание – в 1983 или 1985 году. Срок строительства – 10 лет.

Прикованный в то время к постели в 305-й больнице премьер Чжоу Эньлай по-прежнему ежедневно решал множество рабочих задач. Секретарь передал ему запись разговора между председателем Мао Цзэдуном и королем Непала. Среди документов был также отчет Государственной комиссии по строительству с рекомендацией запуска строительства Цинхай-Тибетской железной дороги. Премьер Чжоу надел очки для чтения и, превозмогая мучительную боль, начал читать документы. Еще до этого тяжело больной премьер-министр вздыхал, что уже более полувека прошло с того момента, как Сунь Ятсен озвучил свою мечту, а железная дорога в Лхасу так и не построена, и что это «позор нам, коммунистам». Потому Чжоу Эньлай, прежде всегда осмотрительный, поспешил написать: «Стремитесь открыть движение в 1980 году, в крайнем случае – не позднее 1982 года».

Мечта еще на шаг приблизилась к реальности. Чрезвычайно большое значение строительству Цинхай-Тибетской железной дороги придавал вернувшийся на родину в конце «культурной революции» и только что восстановленный на посту заместителя премьер-министра Дэн Сяопин.

В то время работой Центрального военного совета КПК руководил маршал Е Цзяньин. Он знал, что во время Корейской войны железнодорожные войска неоднократно демонстрировали выдающиеся успехи, в частности они построили «неподвластную снарядам» железнодорожную транспортную линию. Поэтому он позвонил командующему и политкомиссару Железнодорожного корпуса с приказом незамедлительно направить войска корпуса на Тибетское нагорье.

Получив приказ маршала Е Цзяньина, передовая группа 10-й дивизии Железнодорожного корпуса во главе с заместителем командира дивизии Цзян Пэйминем в апреле 1974 года достигла тоннеля Дэлинха–Гуаньцзяо, на тот момент в течение многих лет заблокированного. Следом за ними в горы поднялась 7-я дивизия Железнодорожного корпуса, которая взяла под контроль территорию к западу от Ляньху, до самого Наньшанькоу в Голмуде.

Ветер завывает на промерзлом нагорье. Конечная станция первого этапа Цинхай-Тибетской железной дороги, проект которой был запущен в третий раз, была запланирована у подножия могучего Куньлуня, что стоит «прочертив небосвод».

Этот день настал с задержкой, но отнюдь не поздно.

БЭЙДАЙХЭ: СТАРЕЦ, НА ПАЛЬЦАХ РАССЧИТАВШИЙ СТОИМОСТЬ СТРОИТЕЛЬСТВА ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ ЦИНХАЙ-ТИБЕТ

В конце 80-х годов прошлого века ветераны, которые некогда служили во 2-й полевой армии, собрались написать книгу, посвященную своему старому командующему – Дэн Сяопину. Книгу собирались назвать «Двадцать восемь лет: От политического комиссара дивизии до генерального секретаря». Инь Фатану нужно было написать свою часть – ту часть, которая касалась ЦинхайТибетской железной дороги. В тот день Инь Фатан вызвал меня к себе домой, чтобы рассказать о том, что связывало его и политического комиссара Дэн Сяопина.

Я полагал, что Инь Фатан и Дэн Сяопин служили в разных местах и едва ли много пересекались.

– Так и было, когда я был молод. Я был всего лишь одним из командиров полка в подчинении у политического комиссара Дэна, – Инь Фатан неторопливо рассказывал о том, что их связывало с Дэн Сяопином. – Но он меня знал.

Впоследствии я понял, что старик на самом деле скромничал, Дэн Сяопин отнюдь не просто «знал его».

Когда армия Лю Бочэна и Дэн Сяопина, преодолев огромное расстояние, вошла в Дабешань, Инь Фатан был командиром полка 20-й бригады 1-й колонны под командованием Лю и Дэна.

Во время мобилизации Западного Шаньдуна, Дэн Сяопин, стоя перед картой, рассказывал о том, что армия Лю и Дэна намерена бросить тяжелое вооружение, пересечь район разлива реки Хуанхэ и, преодолев тысячи ли, войти в горы Дабешань – подобно острому ножу вонзиться в спину Национального правительства в Нанкине. При этом были предусмотрены всевозможные трудности. Дэн Сяопин сказал, что это не старый освобожденный район и выжить здесь очень сложно. Снаружи – огромные силы Гоминьдановских войск ведут карательные экспедиции, внутри – недостаток продовольственного снабжения. Разумеется, после прихода в Дабешань все трудности и преграды возникли как по писанию. Поэтому командующие Лю Бочэн и Дэн Сяопин решили, что Лю Бочэн и Чжунъюаньское управление обойдут Дабешань, чтобы сковать силы противника. 20-я бригада, в которой находился Инь Фатан и которая была частью гарнизона командующего Лю, на какое-то время попрощалась с горой Дабешань. За день до отъезда Дэн Сяопин провел подготовку к боевым действиям и отдал жесткий приказ: если командир Лю столкнется в пути с неприятностями, к ответу будет привлечена 20-я бригада.

Позже действительно возникла опасная ситуация, впрочем, благополчуно разрешившаяся. Зимой 1947 года Инь Фатан вслед за командиром 20-й бригады У Чжуном последовал за Лю Бочэном из Дабешань обратно в Хэнань-Аньхой-Цзянсускую опорную базу. Бригада выполняла роль военизированной охраны командующего Лю и правящего аппарата Чжунъюаньского управления. В пути на север произошло столкновение с противником – очередная неожиданная встреча с переформированной 11-й дивизией Ху Ляня. Силы сторон сошлись посередине и проникли друг в друга. Войска Гоминьдана оказались внутри войск Красной армии и наоборот. Столкнувшись с многократно превосходившим его противником, Ян Юн, командующий 1-й колонной, немедленно приказал войскам выстроиться в ряд, сформировав широкую линию, и в легком облачении бежать на север и запад и, невзирая ни на что, вывести попавших в окружение Лю Бочэна и Чжунъюаньское управление.

Когда новость достигла горы Дабешань, Дэн Сяопин сказал, что нельзя не признать заслуг 59-го полка 20-й бригады. Командиром 59-го полка был как раз Инь Фатан.

Еще лучше Лю и Дэн узнали Инь Фатана во время битвы преследования на Юго-Западе, когда тот был офицером среднего звена во 2-й полевой армии. В то время он возглавлял полк из двух батальонов численностью более 1200 человек, который преследовал остатки армии Сун Силяня, известного генерала Центральной армии Гоминьдана, численностью более 30?000 человек. Они поднялись против течения Дадухэ, вклинившись в силы противника по обоим берегам реки, совершили обходной маневр и в конечном итоге загнали войско Сун Силяня в Дадухэ, что привело к его полному уничтожению. Услышав об этом, Дэн Сяопин был восхищен: «Инь Фатан отлично провел это сражение».

Еще больше старого командующего изумило то, что в 1962 году Инь Фатан, который десять лет был секретарем подразделения Тибетского партийного комитета в Джангдзе (позже переименованного в окружной партийный комитет), снова надел военную форму и вернулся на передовую, став политическим комиссаром фронтового командования 419-й воинской части. Дивизия под его руководством проглотила 7-ю бригаду армии Индии и захватила живым индийского бригадного генерала Джона Далви. Новость о том, что войска под командованием секретаря окружного партийного комитета одержали большую победу, дошла до Пекина.

Дэн Сяопин спросил, кто этот секретарь окружного партийного комитета. Кто-то ответил ему, что это Инь Фатан. Он сказал, что знает его и что тот был заместителем политического комиссара 52-й дивизии бывшей 18-й армии (переформированной из 20-й бригады 1-й колонны Чжунъюаньской полевой армии в 1949 году).

Ранней весной 1980 года ЦК назначил Инь Фатана первым секретарем партийного комитета Коммунистической партии Китая в Тибетском автономном районе.

Инь Фатан с женой у въезда в тоннель Фэнхошань

Свой первый отчет о работе Инь Фатан представил Дэн Сяопину в Бэйдайхэ в конце июля 1983 года. Обсуждали они как раз Цинхай-Тибетскую железную дорогу.

В тот день Дэн Сяопин, вставший после дневного отдыха, сидел на балконе виллы, глядя на Циньхуандао и величественный, безбрежный океан. Казалось, что глубина океана и широта ума главного проектировщика политики реформ и открытости оттеняют красоту и сияние друг друга. Он курил и спокойно смотрел в морские глубины, размышляя о том, куда направляется лодка Китая. В этот момент к нему неслышно подошел секретарь и сообщил, что утром звонил Пэн Чжэнь, секретарь политико-юридического комитета, и сказал, что Дэн Сяопина хотел бы посетить первый секретарь партийного комитета в Тибетском автономном районе, Инь Фатан. Дэн Сяопин согласно кивнул.

Секретарь несколько опешил. Дэн Сяопин ежедневно занимался огромным количеством рабочих дел. Приезжая на летний отдых в Бэйдайхэ, он все так же продолжал решать множество вопросов, был занят допоздна каждый день. Уже подошло время послеобеденного купания, но он был намерен поговорить с первым секретарем партийного комитета партии автономного района, – такое случалось довольно редко.

Через некоторое время приехал Инь Фатан. Его легковой автомобиль со скрипом остановился перед резиденцией Дэн Сяопина. Старый сослуживец Дэн Сяопина, уже более трех лет находившийся на службе в Тибете, вышел из машины и вслед за секретарем проследовал в приемную. Как только он занял свое место, Дэн Сяопин вышел из кабинета. Инь Фатан поспешил подняться и подойти к нему. Он поприветствал Ден Сяопина как старый подчиненный командующего 2-й полевой армии Лю и Дэна:

– Здравия желаю, политический комиссар Дэн!

Дэн Сяопин слегка улыбнулся и пригласил Инь Фатана сесть и начать разговор.

Инь Фатан доложил:

– В последние три года мы добросовестно осуществляли политический курс, обозначенный на Третьем пленуме ЦК КПК XI-го созыва. В Тибете произошли большие изменения. Годовой доход на душу населения со ста с лишним юаней в год, что было в начале реформ и открытости, увеличился до более чем двухсот юаней. Новый прогресс был также достигнут в реализации политического курса и пересмотре подложных дел. Представители высших слоев власти и деятели единого фронта смогли почувствовать спокойствие, настроения улучшились, сепаратистские тенденции значительно ослабли.

Дэн Сяопин время от времени кивал и редко вставлял свое слово, но его мудрые глаза вдохновляли Инь Фатана продолжать.

Инь Фатан рассказал еще о многом в Тибете. Солнце, наклонившееся к западу, постепенно наполняло приемную. Незаметно прошел час. Инь Фатан боялся, что задержит купание Дэн Сяопина в море и собирался уже уйти, но неожиданно Дэн Сяопин спросил его, по какой дороге лучше всего ехать в Тибет.

Инь Фатан замер. Он знал, что внимание ЦК сосредоточено на линии Юньнань–Тибет, но его трехлетный опыт работы первым секретарем партийного комитета автономного района и путешествия по Тибету дали ему глубокое понимание географической обстановки в Тибете.

– Лучше все же по линии Цинхай–Тибет, – ответил он.

Тогда Дэн Сяопин задал беспокоивший его вопрос о соленых озерах.

– Соленые озера—это давно уже пройденный этап,—улыбнулся Инь Фатан. – Два подразделения Железнодорожного корпуса еще в 1978 году построили западный участок Цинхай-Тибетской железной дороги до Голмуда, железнодорожная линия была проведена к подножиям Куньлуня. Сейчас главные проблемы связаны с мерзлым грунтом, но специалисты считают, что их можно решить. С того момента, когда китайское правительство создало геокриологический отряд для изучения проблем вечной мерзлоты на нагорье в 1950-х годах, и до начала 1960-х Северо-Западный научно-исследовательский институт создал на Фэнхошань экспериментальный полигон. И когда строительство железной дороги рассматривалось во второй раз в 1974 году, наши специалисты провели большое количество испытаний. Думаю, не ошибусь, если скажу, что они накопили огромный опыт. Кроме того, на Транссибирской магистрали тоже есть участки мерзлого грунта, там это не является большой проблемой.

Услышав это, Дэн Сяопин покивал, а затем спросил о протяженности Цинхай-Тибетской магистрали и стоимости ее строительства.

– Маршрут от Голмуда до Лхасы составляет более 1200 километров, – ответил Инь Фатан. – Первоначально предполагалось, что строительство обойдется в 2,8 миллиарда юаней. Теперь, с ростом цен, потребуется, вероятно, от трех до четырех миллиардов.

Дэн Сяопин посчитал на пальцах, затем поднял глаза и после некоторого раздумья сказал, что трех с небольшим миллиардов будет достаточно.

– Тибетцы очень надеются, что Цинхай-Тибетская железная дорога будет утверждена в ближайшее время.

Не забыв в заключение выполнить свой руководительский долг, Инь Фатан встал и попрощался. Он провожал взглядом Дэн Сяопина, удаляющегося в сопровождении охранников к пляжу.

Было ветрено и дождливо. После обеда море и небо в Бэйдайхэ сливаются цветом, под палящим солнечным светом водяной туман превращаются в лазурное марево. Пара мудрых глаз глядят далеко в море, едва видимые, высятся на горизонте Куньлунь и Гималаи, живописные и неподвижные, будто пронзившие небо Китая.

ГРАНДИОЗНОЕ КИТАЙСКОЕ ТВОРЕНИЕ ПЕРВОГО ГОДА ВЕКА

Был осенний день 2000 года. Небо в столице то прояснялось, то затягивалось облаками. Я вошел в пекинскую Больницу дружбы, чтобы взять интервью у ушедшего в отставку секретаря Жэ Ди. Поскольку он долгое время был заместителем секретаря партийного комитета Тибетского автономного района, он хотел найти кого-нибудь, кто бы написал его биографию, и обсудил эту мысль с Лю Яньдуном, заместителем секретаря Департамента Единого фронта ЦК КПК. Лю Яньдун нашел Чэнь Цзянгуна, секретаря секретариата Союза писателей Китая, и попросил его порекомендовать писателя, знакомого с Тибетом, который мог бы написать «Жизнеописание Жэ Ди». Чэнь Цзяньун – мой наставник и очень хорошо меня знает, поэтому он поспешил сказать:

– Давайте поручим Сюй Цзяню.

– Кто такой Сюй Цзянь? – спросил Лю Яньдун.

– Заведующий творческим отделом политуправления 2-го артиллерийского корпуса, отличный документалист, – ответил Чэнь Цзянгун.

– Я знаком с его политическим комиссаром Пэн Сяофэном, – сказал Лю Яньдун.