И Куба здесь совсем ни при чём, хотя…

– Га— ва— рю! Купил путевки на Кубу! У Вовчика! – и потом еще, – Ты Вовчика знаешь?

Знаю ли я Вовчика? Нет, не этот вопрос меня больше волновал в ту секунду. Меня волновал другой вопрос – КАКОГО ХРЕНА?

Кстати, Вовчика я знал, и поэтому понял, что Серега не шутит. Вовчик был владельцем первого открытого у нас в городе туристического агентства, поэтому его знала каждая собака в городе, знала и пользовалась его услугами. Первое апреля было далеко. Значит, это не розыгрыш. Сейчас три часа дня, и Серега должен быть в цехе. Если начальник его отпустил, то только за чем— то важным. Турпутевка на Кубу была важным делом. Бл…, кажется, я попал! Шеф никогда не отпустит, хоть я и не был в отпуске уже два года!

– Ты купил нам путевки на Кубу? – я повторил, еще раз делая ударение на каждом слове. Я искренне надеялся, что ослышался.

– Ага! – Серега просиял. – Тебя же не выдернешь! Ты же у нас большой начальник! Вот я и купил, поставил, так сказать, перед фактом. Теперь решай вопросы с начальством. С тебя загранпаспорт и бабки!

Серега крайне быстро переходил со своего заводского языка на обычный.

– Ну, ты и сука!

Серега заулыбался.

– Какие даты и во сколько мне это обойдется?

Серега рассказал, что едем мы на две недели с 25 марта. Рассказал и про стоимость. Я слегка поперхнулся. Деньги на эту поездку у меня были, но тратить столько на отдых я не планировал.

Пожав мне руку, он вылетел из кабинета так же, как и влетел, оставив меня в раздумье. Было не очень хорошо, что я уеду в отпуск на две недели после всего шести месяцев в должности. На заводе так принято не было. С другой стороны, все работало, как часы, а в отпуске я не был больше двух лет.

Я позвонил Вовчику, в глубине души надеясь, что это все еще шутка. Это была не шутка. Я посидел в раздумьях еще несколько минут, взял лист бумаги, ручку и написал заявление. Сиротливые такие строчки на большом листе бумаги. У меня было нехорошее предчувствие.

– Ладно! Хрен с ним! – я встал, взял заявление со стола и пошел к шефу.

Глава 6. Шеф и Вероника

Мой шеф, Владимир Федорович, был человеком старой гвардии. Приехав еще молодым специалистом на завод по распределению, он нашел здесь себя, сделал карьеру, которая развивалась не очень бурно в советские времена, но взлетела, когда завод акционировали, и к власти пришли люди из Москвы. Может быть, оттого, что прежнее руководство дирекции не поладило с акционером, а может, по каким-либо другим причинам. Он был не очень умен, но смекалист, и, как это ни странно, принимал новые веяния и законы существования в новых условиях рыночной экономики с потрясающей скоростью. Недостаток ума компенсировался огромным трудолюбием и стремлением достичь результата любой ценой. Он не обладал стратегическим мышлением, поэтому, не боясь, что его подсидят, приближал к себе людей с соответствующими навыками и мышлением и пользовался их идеями. Слегка высунувшихся подчиненных он аккуратно подравнивал, то приближая к себе, то отдаляя. Талант, одним словом.

Вероника, его секретарша, была так же предана своему шефу, как пограничный пес Алый защите рубежей нашей Родины. Она была постарше меня, делала свою работу хорошо. С ней у нас сложились хорошие рабочие отношения, и я, на правах потенциальной правой руки шефа и еще молодого и холостого, позволял себе делать комплименты на грани дозволенного.

– Вероника! – я повышал голос, когда входил в приемную. – Шикарный костюм! Он очень выгодно подчеркивает достоинства твоей фигуры.

На самом деле, грудь пятого размера просто вываливалась из выреза. А юбка была запредельно коротка для этих толстеньких маленьких ног. Этот костюм был мал ей, как минимум, на размер и был впарен ушлым торговцем на вещевом рынке.

– Что за фирма? Из Франции?

– Нет, это Tom Klaim! – она краснела потому, что врала, и заодно от смущения от комплимента.

– Потрясающе! Если так дальше пойдет, я могу не устоять!

Она заливалась краской! Бабе лет под сорок, а она ведет себя, как выпускница Смольного института.

– Шеф у себя? – я перевел тему, когда обозначилась пауза.

– У себя.

– Как настроение?

– Хочу в отпуск!

Вот дура! Я же спрашивал про настроение шефа, а она еще от моих слов не отошла. Иногда она меня просто поражает. С шефом она работает уже лет десять, и я предполагаю, что он взял ее на работу исключительно для того, чтобы каждый день видеть перед собой антипод собственной жены. Жена у шефа была высокой, сухощавой, крайне властной, по слухам, женщиной. Ну, а груди там не было вообще. Поэтому, наблюдая секретаршу в теле, да еще с ТАКОЙ грудью, шеф, по моей логике, должен быть испытывать эмоциональное состояние, близкое к оргазму. Ну, а наклоны секретарши для того, чтобы указать пальчиком, где шефу надо поставить закорючку, должны были приводить его в исступленный экстаз. Я замечал, что он, будучи дальнозорким, как все люди в возрасте, никогда не надевал очки и даже снимал их, когда в кабинет входила Вероника с папкой «На подпись». После этого он неизменно оставлял документ у себя, чтобы изучить его в более спокойной обстановке. Поэтому уже никто из персонала дирекции не удивлялся, когда письмо, отправленное на подпись, возвращалось с перечеркнутой подписью и правками по тексту.

– Забавно, я тоже! – и через паузу. – А у шефа настроение как?

– Да так. Ничего вроде.

Я посмотрел на папку «На подпись». Она была пуста. Вероника отличалась тем, что приносила почту шефу сразу, как только она попадала в приемную и прошла регистрацию. Он настаивал на этом, мотивируя, что вечером никого в заводоуправлении нет, и переговорить не с кем. «Переговорить»! Как он любит это слово. Это значило: иметь причину позвонить коллеге и пожаловаться на занятость, ответственно отнестись к корреспонденции и показать свое неравнодушие, выяснить у подписанта скрытый смысл письма, посплетничать или обменяться новостями, послать на хрен с формулировкой «Тебе что? Делать нехрена?» и многое, многое другое.

– Ладно, зайду…

Я открыл дверь. Глаза в очках на переносице поднялись на меня. Потом опять – в бумаги. Жест рукой: «Проходи, мол. Что у тебя?». От двери до стола шагов пятнадцать, не меньше. Иду молча, хотя обычно начинаю говорить от двери, чтобы к моменту падания в стул около приставного столика меня уже слушали.

Я подошел и протянул заявление.

– Очень хочется! – я вложил все свои эмоции во фразу. Актер из меня еще тот. Надо тренироваться.

Шеф берет бумагу, читает быстро и так же быстро подписывает. Не верю своим глазам. И это все? А сколько психологических этюдов было разыграно в моей голове? Беру протянутый листок и слышу:

– Куда собираешься?

– На Кубу.

Шеф осклабился.

– Триппер не привези!

Триппер? Он сказал «триппер»? Не верю своим ушам! Он вообще не позволяет использовать себе такие выражения в разговоре с подчиненными. И то, что он напутствовал меня такой фразой, значит только одно: я теперь – правая рука шефа! Теперь надо держать нос по ветру и пахать, как папа Карло, для поддержания столь высокого звания. Ну и презент с Кубы привезти стоящий! Мда, диалектика! С одной стороны, «триппер», с другой – мое хорошее настроение!

Остаток рабочего дня я просидел в интернете, изучая советы бывалых о Кубе.

Глава 7. Хорошо начинается поездка!

Став замом шефа, я получил одну из самых серьезных привилегий на заводе. Персональный автомобиль с водителем. Это было роскошью, тем более, что машина была иномаркой, бывшей машиной шефа. Водителя он забрал с собой, а вот машина досталась мне по наследству. Я был не в претензии, машина была почти новая. Водитель тоже был новый. «Не надо стремиться к личному автомобилю, надо стремиться к личному водителю», – фраза шефа была слишком философской для него, наверняка где-то услышал или вычитал.

Я рассматривал последний раз вещи, которые планировал взять с собой. Так, белье взял, шорты взял, футболки взял, джинсы взял, тапки и кроссовки взял, свитер, на всякий случай, взял, носки взял, бейсболку взял, фотоаппарат, видеокамеру взял, мыльно— моющие взял, подзарядки для техники и телефона есть. Вроде все. Блин, целый чемодан! Как на Северный полюс.

Замечено, на какой бы срок ты не ехал, на три дня или на месяц, все равно получается целый чемодан. Мистика!

Самолет был в девять утра следующего дня, но мы решили выехать накануне вечером. Это была Серегина идея, и на вопрос «На фига?» он подмигнул и сказал: «Хочу сравнить».

Начиналась преддорожная лихорадка, которая, по обыкновению, заканчивается сразу после выезда из города. Леня, мой водитель, должен был приехать в девять, забрать меня, потом Серегу и в путь. Впереди Шереметьево и долгий полет в неизвестность. Я прогонял в уме список того, что должен был взять, раз за разом, но с определённостью знал, что что-то упустил. В девять я выглянул во двор, машина уже стояла внизу. Посидев на дорожку, я схватил чемодан и спустился вниз чуть ли не вприпрыжку. До меня медленно доходило, что я свободен. С этой минуты я свободен на целых две недели. Меня не смогут отозвать из отпуска. Я очень далеко. Счастье накатывало на меня медленно.

После того, как мы подобрали Серегу около его дома, он, усевшись рядом со мной на заднее сиденье, достал из пакета початую литровую бутылку Chivas Regal, пластиковые стаканчики и две пол-литровые бутылки Coca Colы.

– Надо на дорожку! Ну, давай!

Мы чокнулись.