Хозяин болота

«Не выйдешь сухой» – все знали, что это значит. Ныне так посмеиваются над теми, кто измарался в каком-то деле, опалил хвост на непосильной задаче. Но старухи помнили: раньше так сказывали про тех, кто не вернулся с божьего суда живым.

И Ива понимала: правда. Куда ей под воду против здоровенного широкогрудого парня? Ей, и плавать-то толком не умеющей, куда нырять?! Бран же рассекал воду, точно в ней и родился. И обходился без воздуха дольше, чем кто-то другой. Но разве может божий суд допустить, чтобы лгун победил?

К тому же… Улыбка Ивы стала жуткой, как улыбка покойницы. Даже если она не выживет, бесчестье с семьи смоет. Никто не осмелится сказать Лелее и Крепу, что дочь оклеветала ни в чём не повинного парня.

– Ты супротив меня не выстоишь! – уверенно заявил кузнец.

– Боги помогут, – покорно отвечала девица.

– Ну и как хочешь! Раз свет белый надоел… Я принимаю суд!

И тогда прозвучал незнакомый голос. Мужчина стоял у калитки спокойно, будто бы с самого начала наблюдал за сватовством. И от него веяло холодом.

– Я гляжу, в вашей деревне принято выставлять супротив богатырей несмышлёных девок?

Он огляделся, ни на ком не задерживая ледяного взгляда, и двинулся по тропинке к Иве. Никто не окликнул его, не поймал за рукав.

Пришелец неодобрительно поцокал языком и небрежным жестом приказал Брану убраться с дороги. Тот послушался, не сразу поняв, почему. Позже ни кузнец, ни его приятели нипочём не сознались бы, что от чужака веяло такой жутью, что спорить с ним поистине не хотелось.

Мужчина наклонился к ногам Ивы, не отводя от неё зелёных глаз, и аккуратно снял с лежащей на земле стопки верхний блин. Скатал в трубку и надкусил.

Он был страшен, этот чужак. Был ли он красив? Навряд. Крупные черты лица, широкий рот и узкие губы, искривлённые в усмешке, крючковатый сгорбленный нос, торчащие во все стороны колючие волосы, будто бы измазанные углём. Он походил на нахального грача, хозяином прохаживающегося по вспаханному полю. Но каждое движение его, каждый жест – излом ли брови, длинные пальцы, утирающие масло из уголка рта – всё говорило… кричало: я лучше вас.

– Ну так что же? В ваших краях только девок водой пытают или не побоитесь выступить против кого посильнее?

Он обвёл взглядом гостей, и никто не решился ответить. Взгляд остановился на кузнеце.

– Помнят ли у вас обычаи?

– Помнят… – нехотя кивнул тот.

– Чтят ли?

– Чтят.

– А помнят ли, что вместо истца на суде может выступить любой, кто поручится за него жизнью? Ты, староста! – Он не глядя ткнул пальцем в старика, и тот поперхнулся надкушенным пирогом. – Истину ли говорю?

Нор поспешно закивал, жестами показывая, чтобы ему постучали по спине.

Чужак сильнее прежнего поджал узкие губы, и ни от кого не укрылось то, что сделал он это брезгливо.

Он повернулся к Иве и насмешливо склонил голову.

– Тогда, девица, принимай поручителя. Согласна ли ты, чтобы я прошёл суд воды заместо тебя?

Сказал бы кто – не поверила. Но он стоял прямо перед ней, среди обычных живых людей. Чёрная вязкая жижа не стекала с его тела, а болотный смрад не следовал по пятам. Но глаза были всё те же – глаза Хозяина болота.

Она отказала бы. Сама накликала беду – сама и отвечай. Но знакомец растянул в улыбке узкие губы и спорить сразу расхотелось.

– Я принимаю твой дар, чужой человек, – с трудом выговорила Ива. – Будь моим заступником.

Чужак развернулся на пятках и первым вышел за калитку. Стоило ему покинуть двор, сборище восторженно загудело. Они явились на сватовство, но нашлось развлечение куда веселее! Люди вереницей потянулись к реке, туда же, куда ушёл заступник. И никто не докумекал, что дорогу чужаку никто не показывал.

Когда двор опустел, а щенок-подросток с восторженным урчанием принялся стягивать со стола брошенное угощение, слепая бабка Алия, о которой в суете забыли, бессильно опустилась на крыльцо. Наверняка ей почудилось, иначе и быть не может. Да и лет прошло сколько…

Но она могла бы всеми богами поклясться, и даже сама присягнуть на воде, что уже слышала этого голос.

Глава 6

Божий суд

Небесное светило медовыми каплями стекало на частокол леса. Дурное время для божьего суда: ночью вылезают из укрытий твари лесные, сильнее становится нечисть. Однако ждать никто не стал. Куда там! После признания несостоявшейся невесты никто глаз до рассвета не сомкнёт, да трижды обойдёт избу по кругу с горящей лучиной, дабы впущенное ею лихо не пробралось в соседние дома!

Невеста Хозяина болота… И ведь не скажешь, что сболтнула! Волосы Ивы взаправду позеленели, то всякий видел. Хотя Лелея и отшучивалась, что выкрасить косу кто угодно может.

Нет, от таких, как Ива, лучше держаться подальше. Не зря она родилась полумёртвой. Бабка Алия с того света вытаскивала слабое дитятко, не ведая, какую беду оно принесёт спустя годы.

Недобрые мысли одолевали людей, явивших на суд. И уж никак эти люди не были на стороне девицы. К ней и подойти-то боялись, всё рассматривали издали да ловили за воротники любопытных мальчишек, норовящих выдернуть зелёный волосок из головы Ивы. А девка шла гордо, вскинув подбородок. Будто бы и не она вовсе повинна в том, что заместо праздника люди на казнь явились.

Вот и река. Звонкая, быстрая, холодная в самую лютую жару. Бабы вечно спорили, кого из домашних отправить полоскать бельё, ведь покуда вернёшься отогреваться, пальцы занемеют – не разогнёшь.

Когда соседи в нерешительности замерли у края тропки, сбегающей к мосткам, Ива дальше пошла одна. Там, внизу, уже стоял тот, кто вызвался отвечать на суде вместо неё.

Она спустилась и ступила на мостки.

Он не шелохнулся.

Поклонившись спине чужака, Ива молвила:

– Зачем беду кликаешь, добрый молодец? Ты не наш, не тебе за меня отвечать.

Он усмехнулся, ровно каркнул, и принялся раздеваться. Развязал кушак, скинул рубаху. Когда дошла очередь до порток, Ива вспыхнула и отвернулась.

– Что смутилась? Гляди! – поддел её чужак.

Ива стиснула зубы. С берега за ними жадно следили деревенские. Первыми стояли мать с отцом, ни словом не перемолвившиеся с Ивой по дороге. Чуть поодаль – Бран с семьёй. Те о чём-то спорили, но Ива не слышала.

Так уж заведено: тех, кто пришёл на божий суд, надобно осмотреть с темени до пят, проверить, не укрылся ли где потаённый амулет, призывающий милость богов. И только после этого им должно ступать в воду.

Эка невидаль – голый мужик! Будто Ива прежде таких не видала! Они с подружками бегали подглядывать, как засеивают поля. А засеивали их как заведено – без портков. Как же иначе одарить Мать-землю, упросить родить урожай? Только поделившись мужской силой! Ива смотрела лишь однажды, да потом долго заикалась от стеснения всякий раз, как сталкивалась с деревенскими парнями. Подружки же во главе с заводилой-Салой бегали каждый год.

Девица собралась с духом и повернулась. Чужак стоял перед нею в чём мать родила, но ничуть не стеснялся. Ладный да складный. Деревенские мужики к середине лета все загорелые, этот же бледный – мертвец мертвецом. Однако ж под кожей, по-девичьи тонкой, виднелись крепкие мышцы, оплетённые синеватыми жилами. Он подбоченился.

– Ну?

– Нету на тебе оберегов, добрый молодец.

Ей бы сказать это громко да звонко, чтобы все слышали, но Ива едва лепетала, безотчётно краснея.