Ваша справедливость мертва

Ваша справедливость мертва
Дамина Райт

Трилогия "Треснувшие звёзды", Том II

Злые Времена давно миновали, воцарилось Равновесие, вот-вот последняя нечисть и черномаги будут истреблены. Так думают феи, пока не оказываются на обломках своего мира. Пытки, кровь и смерть, чудовищные эксперименты… А виноват во всём этом черномаг – помесь нечисти и человека, опасный враг, которого нужно остановить, пока не раскололись все Звёзды.

Дамина Райт

Ваша справедливость мертва

Глава I

Небо было сплошь затянуто грязно-серыми тучами; из-под них угрожающе сверкали серебристые молнии. Дождь лил такой, будто Белая Наставница Моозза вырвалась на свободу и вложила весь свой особенный талант в эту грозу. Феи, летевшие над неприметным городком, обнесённым каменной стеной – сколько их было на пути! – вымокли в одночасье и стали поспешно спускаться вниз. Лэннери первым увидел хлопающую на ветру вывеску таверны «Жёлтый Ус» и крикнул, заглушая рёв непогоды:

– За мной!

Приземлившись, он увеличился, сложил крылья и побежал вперёд, сжимая в руке палочку. За спиной болталась мокрая котомка, а в ней стукались боками кувшинчики с росой и переворачивались куски сайкума.

Остальные феи последовали его примеру: Беатия, чьи светлые волосы облепили всю фигуру; Торнстед, похожий на сердитого неуклюжего медведя, и Ретане, которой и дождь, и молнии были нипочём – она жила в своём мире.

Скрипнула и распахнулась обитая досками дверь. Четвёрка фей ворвалась в таверну и замерла, роняя капли воды с волос и одежды на грязный пол. Народу здесь было много, и запахи кохля, немытых тел и жареной еды ворвались в ноздри. Разговоры в таверне мгновенно стихли, все уставились на фей, и под этими пристальными, изумлёнными или благоговейными взглядами Лэннери стало не по себе. Едва заметно он поморщился и заметил, что Торнстеда вовсе перекосило. Неужели раньше никогда не заходил в человеческие жилища? Но обдумать эту мысль Лэннери не успел, поскольку к ним заковылял необъятных размеров человек в засаленном фартуке. Жёлтые усы его колыхались, красные губы сложились в радостную улыбку.

– Благодать… эээ… снизошла на нас! – еле подбирая слова, заговорил он. – Служители Кэаль! Вы… вы принесли благодать в мою таверну!

Под ногами у фей натекли небольшие лужицы. Холода Лэннери не чувствовал, но в башмаках противно хлюпала вода. Топтавшаяся рядом Беатия неловко задела его локтем. Юный фей покосился на неё – и тут же отвёл взгляд. Платье прилипло к её груди, бёдрам, сквозь белую ткань просвечивали руки, которые Лэннери недавно готов был целовать – пока она не стала вести себя как продажная девка.

– Мы хотели бы сесть у огонька, – заявил Лэннери, кивнув в сторону компании из семерых человек, занявшей обе скамьи у очага. Люди мгновенно притихли, и беспечные улыбки стёрлись с их лиц. Лэннери осмотрел их: шестеро парней немногим старше его самого, и девушка с пышной фигурой и копной ярких, блестящих, как листья золотолиста, волос. Все одеты в плащи и дорожную одежду из тёмной кожи. У всех в руках потемневшие от времени кубки, а на столе перед компанией лежали свитки. Чтение? В таверне?

– Мы уйдём, уйдём, – засуетились парни и повскакивали со своих мест. Девушка поднялась медленно, будто нехотя, и вдруг застыла. Зелёные глаза её смотрели мимо Лэннери, будто за плечом у него притаился хибри.

– Мэйсин! – Ретане выскочила из-за его спины. – Я знала, знала, что найду тебя!

Кто бы ни была эта Мэйсин, она совсем не обрадовалась тому, что её нашли. Более фальшивой, неестественной улыбки, чем та, которая появилась на её лице, Лэннери в жизни не видел. Рука, державшая кубок, безвольно опустилась, выплёскивая его содержимое на пол. Ретане налетела на Мэйсин, хотела обнять, но та отстранилась. И тут же испуганно проговорила:

– Прости, но ты… мокрая. Тебе лучше обсушиться, иначе простудишься… А, феи не болеют? Ну ладно…

Парни уже забрали свитки и кубки с кохлем и пересели за другой стол, потеснив небольшого по человеческим меркам человечка в ярко-жёлтой одежде. Вид у него был странный, но Лэннери не успел понять, что именно его насторожило, когда хозяин таверны торжественно пригласил фей к очагу. Ретане нехотя оторвалась от Мэйсин, и та с видимым облегчением убежала к своей компании. Донеслись шутливые голоса, смех, а потом сердитое:

– Нет!

Возможно, Мэйсин отвечала на вопрос: «Рада ли ты фее?»

– Что подать? – засуетился тем временем хозяин таверны. Лэннери про себя решил называть его Жёлтый Ус и ответил:

– Благодарствую, но нам ничего…

– Как это «ничего»? – неожиданно перебила его Ретане. Милая, кроткая фея, за всю дорогу проронившая не больше десятка слов, преобразилась. – Мне такой же кубок с кохлем, как Мэйсин! И… и жареного мяса!

Жёлтый Ус закивал, тряся всеми своими тремя подбородками, и удалился.

– Тебе плохо не станет от кохля и жареного мяса? – Лэннери невольно вспомнил, как Беатию вырвало сыром в деревне. Но золотая фея Ретане, похоже, была крепче – она уверенно покачала своей черноволосой головкой:

– Нет. Я это не первый раз пробую.

Лэннери равнодушно пожал плечами, а вот Торнстед брезгливо скривил физиономию:

– Ты ешь и пьёшь то, что жрут и хлебают бездарные?!

Ретане вспыхнула. Румянец залил всё её лицо и даже шею.

– Да! И не смей так говорить, ты не Золотая Наставница, чтобы мне указывать, Торнстед!

Они осмотрительно разговаривали на фейском языке, так что людям со стороны этот разговор слышался щебетаньем – смешным, должно быть, когда подобные звуки издаёт широкоплечий силач вроде Торнстеда.

– Беа, скажи ей, – потребовал он, и кулаки Лэннери сжались. «Беа», вот как! За то время, пока феи были в пути – всего-то день и ночь, – случая поговорить с Торнстедом наедине так и не представилось. А хорошо было бы с размаху впечатать кулак в его мясистый нос и полюбоваться, как хлещет кровь!

«Лэн, – голос Айи был как кружка ледяной воды на голову. – Остынь!»

Беатия, сушившая длинные волосы у очага, даже не обернулась. Ретане повторила с вызовом, всё такая же красная, словно рубиастрийский алоцвет:

– Не смей!

– Прекратите, – негромко, но строго потребовал Лэннери, по очереди глядя на обоих. – Карисена ничего не говорила насчёт того, кто и что должен пить или есть. Мы обойдёмся сайкумом и росой, а Ретане, если так желает, пусть опрокидывает хоть сто кубков с кохлем! Главное, чтобы потом не пришлось тащить её на себе. Поняла? – Он обращался к Ретане, сидевшей рядом, и та отозвалась тише и спокойнее:

– Зачем сто… Мне хватит одного-двух.

– Вот и прекрасно, – Лэннери оглянулся на шумную компанию сзади – Мэйсин уже оправилась от встречи с феей и о чём-то весело говорила с парнями. Шуршали разворачиваемые свитки. Коротышка в жёлтом закрылся руками и покачивался то в одну сторону, то в другую. Показалось, или по его невзрачному лицу пробежала судорога? Не отрывая от него взгляда, Лэннери задумчиво гладил палочку, когда донёсся весёлый голос одного из парней:

– Эх, какая славная учёба нас ждёт в Университете! Готов поспорить на бочку кохля, после ученья мы легко сможем создать бэлюйн!

Лэннери хмыкнул, проводя пальцами по узлу деревянных волос Айи. Он слышал от Наставницы, что синий камень бэлюйн – это известная человеческая легенда; якобы тот, кто найдёт рецепт его создания, обретёт бессмертие и осуществит свои желания. «Конечно, никакого бэлюйна не может быть, – вспомнился тихий голос Мооззы. – Кэаль не дарует бессмертия никому, даже Хранительницам, не то что бездарным!»

Но люди всегда верят в несбыточное.

– А я, – возбуждённо проговорила Мэйсин, – буду учиться лучше вас всех и смогу вернуть легендарных геарисов!

Парни стали смеяться и подшучивать над ней, но девушка вскинула подбородок:

– Вот увидите, я добьюсь своего!

И разом опрокинула весь кубок. Кто-то захлопал в ладоши, другие снова засмеялись, а тем временем к столу, где сидели феи, заспешил сам хозяин с подносом в руках. Румяный, вспотевший от усердия, с лоснящимися щеками. Видать, жаждал благословения Кэаль, потому и не поручил это дело помощнице. Он поставил перед Ретане тарелку с жарким, кубок с кохлем, расцвёл от сухого: «Благодарю» и не отходил от стола, пока Лэннери с некоторым раздражением не заверил его, что больше они ничего не желают.

– Как угодно, – Жёлтый Ус поклонился, и пару мгновений казалось, что он не сумеет выпрямиться без посторонней помощи. Но нет, сумел – и, кряхтя, радостно улыбаясь, пошёл обратно на кухню. Ретане потыкала в мясо двузубой вилкой – ещё и умела обращаться с ней! – и тихонько протянула:

– Университет, значит. Так нам по пути!

Лэннери не понравились её интонации. Она что же, собиралась преследовать эту несчастную девицу? Стараясь не принюхиваться к жаркому, юный фей вынул из котомки сайкум и кувшинчик с росой. Беатия и Торнстед сделали то же самое, и вышло так, что с человеческой едой сидела только Ретане.

– Как ты познакомилась с Мэйсин? – спросил Лэннери, найдя на столе нож и обтирая его рукавом, после чего разрезал сайкум на две части и убрал одну в котомку.