ДАДЖАЛЬ. Том 2. День как год

Собственно, ещё в каденцию Кеннеди истеблишмент пришёл к пониманию необходимости создавать люфт для подсознания электората – Качели Шрёдингера. На них в пике достигаются и левые, и правые требования, причём, когда выбирают правых – начинается повестка левых, и наоборот. Таким образом, момент нахождения в точке покоя Качели пролетают с огромной скоростью, и обычный человек не замечает, как тихо шуршат триллионы на финансирование ВПК, проводятся локальные войны и реализуются прочие непопулярные у налогоплательщиков схемы.

Яркие примеры – президентства Клинтона и Буша-младшего. Первый целовался взасос с пролетариатом, играл на саксофоне, безобразничал в Овальном кабинете, а под шумок быстренько провернул войну в Югославии, когда уже Качели опустились вниз и внимание народа отвлекала губастая Моника. Второй чуть было совсем не затормозил Качели, но взрывная волна ВТЦ придала ускорения – и вновь крайне правый крен.

За последние неполные шесть лет после 11 сентября ощущается естественный сильный откат, а значит, несомненно, президентом станет либо Обама, либо Хиллари Клинтон. Правда, у пожилой cuckquans[6 - * Cuckquans (англ.) – женщина, получающая сексуальное удовлетворение от наблюдения за половым актом своего мужа с другой женщиной.] шансов на порядок меньше, поскольку повестка Обамы намного левее и радикальней. Ergo[7 - * Ergo (лат.) – следовательно.]: Системе нужен именно он. Не составит труда спрогнозировать, что после него вновь придёт правый республиканец с ещё более радикальной повесткой. К примеру, потребует запретить тем или иным образом общественные собрания на территории США как социалистическую заразу или ограничит эмиграцию для жителей Азии, латиноамериканских стран и мусульманского Востока.

Куда именно полетят Качели Шрёдингера после 2008 года в подсознании среднестатистического Джона, предсказать не сложно: тенденции налицо. Это, прежде всего, неомарксизм и вытекающие из него феминизм, аналофрейдизм и прочие измы, которые примутся всё более гиперболизировать социалистическую линию на волне подъёма меньшинств до тех пор, пока у общества не выработается стойкое неприятие к ним. Как следствие – ультраправый крен следующего президента.

И вот здесь следует поставить знак вопроса, поскольку дальнейшее возвращение к левому дискурсу возможно либо в виде требования легализации компартии Америки и курса на условное «построение коммунизма», либо же поиска третьего пути, который мы рассмотрим в заключении.

Что же касается современного искусства, то знакомство вышеозначенного Джона с ним представляет собой путешествие Бората в Америку, в странно устроенный мир непонятных людей. Если провести опрос и попросить вспомнить хотя бы одного ныне живущего американского писателя, художника и музыканта, скорее всего, вам назовут Кормака Маккарти, Говарда Беренса и Херби Хэнкока. Причины? По роману первого недавно вышел на большие экраны художественный фильм, второй – открытый гомосексуалист, а третий – афроамериканец.

That’s all, folks![8 - * That’s all, folks! (англ.) – «Вот и всё, ребята!». Фраза, которой заканчивались мультфильмы Looney Tunes.]

Даже на внутреннем рынке потребитель, чьи познания простираются дальше жвачки мейнстрима, не имеет ни малейшего представления не только о современном искусстве как таковом, но и о том, зачем и для чего оно нужно.

Сегодняшнюю американскую культуру можно обозначить одним словом: «QWERTY». Это просто рандомный код, пароль для входа в ту или иную группу интересантов. И чем примитивней будет код, тем шире круг в него вовлечённых. Сказать, что Джон удовлетворён подобным положением вещей, было бы в корне неверно. Но ему некогда остановиться и подумать над этим, поскольку Качели Шрёдингера не дают подсознанию такой возможности – иначе они просто вылетают из-под пятой точки, и вот Джон уже валяется измазанный в грязи общественного мнения.

Российские Качели Шрёдингера работают совершенно иначе. Весь секрет в том, что Шрёдингер точно знает, где именно качели, но за регулярный откат качельщиков недоумённо разводит руками, делая вид, что всё как в цивилизованном мире. Здесь не бывает взлётов и падений: веками припаянные к самой вершине правого мировосприятия, они не допускают и малейшего люфта. Менялось лишь количество подпорок, удерживающих их в подобном состоянии, а также острота колючей проволоки и ширина минных заграждений вокруг.

Ещё когда герра Шикльгрубера не было в проекте, нацизм процветал на территории Третьего Рима во весь рост. Слова вроде «жидовня», «татарва», «немчура» и прочие придуманы не кураторами из КГБ для разномастных коричневых, а имеют глубоко исторические корни, равно как и национальные (в особенности еврейские) погромы.

Небольшой период с 1917 по 1927 годы отметился сменой на левый крен лишь в сознании Ульянова, Бронштейна и пары сотен подобных им идеалистов. На самом деле, даже если не обращаться к достоверным источникам, а брать художественную литературу, описывающую тот период с точки зрения партийной догмы, то и там не удаётся вымарать посконное русское отношение ко всем инородцам и иноверцам, несмотря на громкие слова об интернационализме. Неудивительно, что и нынешние КоПРоФилы имеют такое же отношение к коммунизму, как молекулярная химия к балету.

Возвращать назад дореволюционную вывеску после скоропостижной кончины лидера мирового пролетариата и последовавшей эмиграцией главкомвоенмора сочли нецелесообразным. Систему в России создали настолько интеллектуально акробатичную, что она собственные поражения постоянно оборачивает себе (не народу же!) во благо. На противоположном, левом краю повесили макет Качелей, обмотав их золотой фольгой и украсив кумачом, объявив их новым Царствием Божьим, к коему всем и стоило отныне стремиться.

Примерно шестьдесят лет всё шло как по маслу, пока научно-технический прогресс не привёл к началу формирования информационного общества. Приглядевшийся народ, обнаружив и обсыпавшуюся от времени позолоту, и покрывшееся грязными пятнами красное знамя, стал задавать лишние вопросы. Да и сам обслуживающий Качели персонал всё больше поглядывал в сторону вероятного противника со всевозрастающим желанием сменить профессию кочегара в аду на статус скромного миллионера с Уолл-Стрит.

И вновь Система явила инфернальное всемогущество. Обрыдлые фальшивые Качели заменили на зеркало (ах, Тарковский, сукин сын, предвидел и это). В нём условный Алексей узрел себя и пришёл от этого всклоченного, грязного, небритого, одетого в рванину пугала в ужас, поскольку в стоящем рядом телевизоре показывали ухоженных заокеанских Алёш. А Система подносила стакан и говорила: «Куда тебе с таким-то рылом да в калашный ряд? Кому ты там нужен на Западе? И тут хорошо было бы, коли не враги. А знаешь, кто виноват-то, знаешь, а?», и Алёша, дебильно скалясь, привычно отвечал: «Жиды и черножопые».

Долго работать подобная мантра, естественно, не могла без прямого выплеска энергии. И вот уже улюлюкающая толпа ушастых фраеров громит вчерашний идолов, пока правильные пацаны тихонечко растаскивают по закромам самое ценное. Опомнившись, Алёша обнаружил, что нет не только фальшивых качелей, но и зеркало с телевизором приватизировал кто-то рыжий, стащив даже мины с колючей проволокой, оставив взамен лишь неубранные кучки фекалий.

Свобода! Вон они, соседние качели, хочешь – иди качаться туда. Но Алёша прекрасно помнил, как выглядит в зеркале, и только стыдливо отворачивался, когда казалось, что оттуда сверкает чья-то белозубая улыбка.

Здесь-то и начинается современное российское искусство, ставящее жирную точку на надгробии постмодерна. Собственно, первым представителем жанра, без сомнения, стал Балабанов с фильмом «Брат». Он задал тренды во всех направлениях: от лирической поэзии до психоделической живописи, поскольку аккумулировал многовековые паттерны в едином образе. Вышло Евангелие на фене: «Не думайте, что Я пришёл принести мир на землю, в натуре; не мир пришёл Я принести, но меч, отвечаю», что заменило потерявшее актуальность «Пролетарии всех стран, соединяйтесь».

В отличие от американской, российская культура получила чисто конкретного потребителя, и когда ушлый гэбэшник со своей братвой мягко подвинули партийного пьяницу, то, по сути, ничего не изменилось, кроме лиц в списке «Форбс».

Вчерашние бандиты, сменившие малиновые пиджаки на костюмы от кутюр с депутатскими значками, не пристрастились к Шопенгауэру и Скрябину. Поэтому-то из года в год для них и гоняют по центральным каналам привычный «Брат» в различных обёртках. И, пока цена на нефть продолжает расти, конца и края этому шабашу не видно.

Какое будущее возможно для российского уголовно-сентиментального казарменного искусства? Тут придётся вновь вернуться к Качелям с грустящим на них Алёшей.

Гуано вокруг него сменилось асфальтом, перекладываемым раз в пару месяцев, вокруг высадили цветочки, вечером после работы показывают телевизор. Даже одеколоном бедолагу побрызгали, чтобы не шибко вонял, когда рядом проезжают хозяева жизни с мигалками, приодели – не позориться же перед интуристами!

Всё кончено, милый Лёша. Путин – это навсегда. А ты когда вообще так хорошо жил, ответь? Ну, ответь? Никогда? То-то, холоп, а говорил: «Вор должен сидеть в тюрьме». За базар ответишь? Вор должен сидеть в Кремле – запомни это, а лучше запиши, чтобы не забыть.

И чем выше баррель нефти, тем сытнее живётся вчерашнему оборванцу, тем красивее поляна вокруг. Только, в отличие от него, хозяин Качелей прекрасно знает: чёрное золото бесконечно расти не может. А значит, уже загодя пора готовить Алёшу к новой мобилизации. «Мюнхенская речь» не из пустоты появилась: там знают то, о чём мы даже не догадываемся.

Началось-то всё не вчера, и всяческие Шендеровичи с Новодворскими, отковыривая куски асфальта, пытались показать Алёше никуда не девшееся дерьмо. Но тот, нацепив «георгиевскую» ленточку на пенис, гыкая с чувством глубокого удовлетворения, смотрел очередной парад военной рухляди и хрумкал огурцом под стакашку «Путинки».

Год-два, максимум, три – и грянет очередной стабилиздец. Чем он будет? Обвалом биржи? Ипотечным кризисом? Картельным сговором? Одна Ванга ведает. Интересно, что последует после.

Нагнетание атмосферы псевдохолодной войны неуловимым Джо является попросту отвлекающим манёвром для охлоса, поскольку воевать с Америкой руки коротки. Локальный же конфликт с бывшими сателлитами вроде Украины, Грузии или Беларуси наиболее вероятен. Хотя Батька наверняка в нужный момент поцелует в нужное место, а Пчеловод уже не в топе. Так что готовьтесь, генацвале: вы первые.

Начнётся подъем псевдопатриотических и националистических тенденций. Как уже говорилось ранее, Россия – не Америка: тут искусство заточено под конкретного потребителя, а значит, все изменения следует искать в политическом и экономическом поле.

Ответным ударом станет протестное искусство молодёжи и пожилых неформалов, привыкших работать в андеграунде и не нашедших себе место на корпоративах между Киркоровым и котлетами де-воляй. Интернет заменит квартирники и сквоты.

В итоге на пике следует ожидать разделения селебрити на два лагеря: провластных псевдопатриотов, обвешанных, как новогодний Брежнев, звёздами, и полуэмигрантов-полуполитзеков, завывающих на все лады о преступлениях режима. Вреда от вторых ровно столько же, как и пользы от первых, а значит, и тем, и другим сверху будет дан карт-бланш.

Тут, как и со Штатами, мы подходим к терра инкогнита. Сколько зиги не кидай, выше исторической парадигмы прыгнуть невозможно. Но главный кочегар кровные тугрики явно ныкает не в Северной Корее, поэтому не стоит опасаться мифической Третьей мировой. На пике противостояния последует резкое обрушение, сопровождающееся привычными метастазами ненависти. Скорее всего, это произойдёт ближе к началу второй каденции – буде такая случится – американского ультраправого президента.

И это нечто станет глобальным и всемирным.

Вероятности? Падение метеорита, пандемия, инопланетное вторжение, экологическая или техногенная катастрофа – в общем, всё то, чем долгие годы нас потчуют доморощенные конспирологи. А вот как и почему – следует из динамики развития Китая.

Те противоречивые сведения (поскольку китайцы говорят не то, что имеют в виду), которые имеются о Поднебесной, больше основаны на аналитике западных экономистов и спецслужб, чем на реальных фактах. В период усталости семидесятых американцы запустили долгоиграющую многоходовочку, в которой не предвиделось проигрышных вариантов. Никсон начал тур вальса с Мао на фоне напряжённых отношений с Совдепией. Результатом стал перенос большинства производств с территории Америки на китайскую вотчину.

В чём смысл? В первую очередь Система Штатов избавилась от активного протестного электората – рабочего класса, тем самым закрыв вопрос возможной революции. Правнуки Дяди Сэма получили дешёвую рабочую силу, экодрочеры перевели взгляд на Азию, а сами американцы занялись высокотехнологическим производством, где вместо условного Джона, готового, если что, выйти и надавать капиталисту кувалдой по цилиндру, теперь трудится уютно бибикающий R2D2. На сладкое Поднебесная принялась подливать бензинчика во время Афганского возгорания, и халупа страны победившего постмодернизма выгорела окончательно и бесповоротно.

Последствия оказались не столь радужными, какими их рисовали умники из Лэнгли. За несколько десятков лет, войдя во вкус, Китай не то что оставил позади Советский Союз, а стал стремительно теснить во всех областях саму Америку.

Всё дело в тех же пресловутых Качелях. В Китае, как и в России, они много веков не меняют исходного положения. Только если в Московии это правый крен, то в Поднебесной это нулевая точка. Со времён Чингизхана там свято уверены в мудрости Лао-цзы и никуда не спешат, сидя в ожидании, когда мимо проплывёт труп зарубежного партнёра. Пока американские Качели транслируются с помощью медиа в подсознание электората, а русские осознаются как объективная реальность исключительно русскими, китайские Качели существуют лишь в сознании остального мира. Причём сами китайцы не против, что их движение воспринимается в Европе в одну сторону, а в США – в противоположную. Бизнес есть бизнес, ничего личного.

Имея за спиной многовековой опыт создания видимости чего-либо на пустом месте, подкреплённые могучим финансовым базисом и морально-психологической выучкой дети культурной революции нецензурно обманывают весь мир.

Единственное, чего не улавливают в Китае: на этот раз их сделают крайними. До Германии в своё время дошло только со второго намёка. Америка убер аллес, хотя и её Китай переживёт, пережевав и тщательно переварив, пусть и не без проблем для желудка… пусть и через сто лет.

Следует понимать, что если Россия страна победившего постмодернизма, то Китай – это тот самый художник, который рисует жопой кляксу на холсте и продаёт ценителям высокого искусства, мысленно крутя у виска пальцем. Именно в сочетании симулякра реальности и американской повестки они запустят новый виток мировосприятия человечества – но не самих китайцев. Как уже говорилось, ребята с нулевой точки не уходили никуда, да и не собираются.

Прежде, чем перейти к финалу, вернёмся к конспирологии. Почему в нулевой точке будут реализованы самые бредовые сценарии?.. А что прикажете? Обменяться ядерными ударами? Без глобальных катаклизмов мир не может существовать – иначе начинается стагнация во всех областях. Больше шестидесяти лет, почитай, как мир не испражнялся красненькой. Поэтому проще устроить пусть и дорогостоящий, но цирк. Инопланетяне наименее вероятны: поддерживать в дальнейшем легенду проблематично. А организовать падение метеорита, сбросив с орбиты какую-нибудь внушительную вундервафлю с термоядерной бомбой внутри, или, что намного проще, устроить экологическую катастрофу или глобальную эпидемию – это как два тайца об асфальт.

Резюмируя вышесказанное, следует выделить главное. Авраамическая культура последних двух тысячелетий изжила себя, и постмодернизм – последний верующий в пастве, стремительно уходящий в небытие вместе с классовой борьбой и поповскими бреднями.

Останется лишь иной, третий путь. Принять то безумие, которое с каждым днём magis et magis[9 - * Magis et magis (лат.) – всё больше и больше.] становится нормой. Это не шизофрения шестидесятых, не депрессивность декаданса, а чистой воды психопатия, развивающаяся по экспоненте в разных странах и в разных формах.

Карл Юнг считал, что человек – это животное, которое сошло с ума, и из этого безумия есть лишь два выхода: снова стать животным или же чем-то большим, чем человек. На самом деле, это слишком много для человека – целых два варианта. Нет никакого выбора. Либо человечество эволюционирует, либо исчезнет навсегда.

Пока же мы вступаем в новую эпоху, пришедшую на смену постмодернизму.

Эпоху психопатизма».

После прочтения статьи у Максима возникло огромное желание вымыть голову, поскольку он явственно ощущал: только что этот неведомый колумнист совершил туда акт дефекации. В итоге рационализм взял своё: через полтора часа должна была вернуться Таня, а в письме оставались неоткрытыми ещё одна ссылка и некий файл. Следовало поторапливаться.

Символы

Зачастую мы делаем петлю в три квартала, опаздывая на работу, если дорогу перешла чёрная кошка, считая это дурным знаком. Или начинаем подозревать жену в измене, увидев по возвращении домой виноватый взгляд, хотя вполне возможно, что у неё всего лишь слегка подгорел ужин. Главная же проблема не в кошке и не во взгляде, а в неумении видеть за частным – общее.

Как оказалась на дороге эта чёрная кошка? У неё ошейник? Вероятно, убежала из дома: стоит не тратить время на лишний крюк, а попытаться приманить её и проверить, нет ли на нём данных о владельце. Подгорела картошка? Пора поменять сковородку. Но и это лишь второй слой.