Джай Форс и коридор жизней. Часть 2

Сознание отдалялось, и я увидел себя посреди университета. Затем – посреди города, страны, планеты. Разгон нарастал, и я уже представлял Солнечную систему, рукав Ориона, галактику Млечный Путь. А сколько таких галактик во Вселенной? При этом все они – лишь одно измерение реальности.

Теперь, дополнительно к этой бесконечности, я научился ходить в другие измерения, как к себе домой. И в каждом из них совершенно иные правила игры. А что если у меня получится разобраться в правилах создания всех остальных правил? Может, поэтому мне так легко дался ответ: я на мгновения видел суть всего, что окружает понятие маркетинга?

От мыслей о собственном всемогуществе спасло то, что лекция закончилась и наступила большая перемена. Лёгкий завтрак, который я наспех заглотил утром, напомнил, что был лёгким, и я пошёл в столовую на полноценный обед.

Придя на следующую лекцию, я сразу отсел на задние ряды: эта пара была для всего потока, а значит, придёт Карина, и будет не до учёбы. Но к началу лекции Карина не появилась, и я отправил ей сообщение: «Привет. Придёшь на микру?» Не удержался и в конце влепил смайлик с сердечками.

Первые несколько минут я ждал ответа, как на иголках, но потом увидел, что сообщение ещё не прочитано, и решил не изводить себя ожиданием: напишет, когда напишет.

Я переключился на то, что говорил профессор, и незаметно увлёкся: он рассказывал о бизнес-процессах на примере реальной обанкротившейся корпорации. Мы будто препарировали труп компании, извлекая её органы и рассматривая патологии, которые привели к смерти. Структуры, пожирающие сознание людей, тоже небезупречны: они так же болеют, слабеют и умирают. Вот почему предусмотрительные компании тщательно работают над преданностью своих сотрудников: здоровые органы обеспечивают долгую жизнь их владельцу.

Ещё пару месяцев назад я представлял, как окончу университет и стану таким органом в какой-нибудь крупной фирме. Ситуация поменялась, и теперь мне хотелось остаться целостной личностью, а не сливаться в единый не принадлежащий мне организм. А кем тогда быть и где работать?

Слишком лихой вопрос для лекции по микроэкономике: думая о нём, я прослушал и не записал несколько фраз, которые диктовал профессор. Пришлось тянуться и глядеть в тетрадку соседа, чтобы наверстать упущенное. Подробный конспект мне был нужен в первую очередь для того, чтобы сделать приятное Карине. В моём воображении это выглядело очень романтично: Карина пропускает пару и переживает, где взять конспект, и тут появляюсь я, её спаситель, с самыми подробными записями лекции, она тает и кидается мне на шею. Как будет в действительности, уже неважно: фантазия захлёстывала, и я строчил конспект, как одержимый.

Как только закончилась лекция, я сразу позвонил Карине, но трубку никто не взял. Ситуация не нова: я и сам сутки ходил без телефона и только радовался этому, будто сбросил ненужный груз.

Следующая лекция по расписанию была в той же аудитории и тоже для всего потока. Я уже смирился с тем, что Карины на ней не будет, потому что народная примета гласит: если ты не пришёл на первую послеобеденную пару, значит, сегодня ты забьёшь на все остальные.

Лекцию вёл профессор Влакимац – прирождённый шоумен, которого нелёгкая занесла в коммунистическую партию и теоретическую физику. Предмет, который вёл Влакимац, большинство студентов считали бесполезным: ну кому будет дело до «Концепции современного естествознания» на факультете маркетинга и инновационного менеджмента? Тем не менее, на лекциях профессора всегда был аншлаг – исключительно из-за его личной харизмы.

Влакимац мастерски держал аудиторию в полной тишине. При этом раз в несколько минут он отпускал остроумную шутку, и на несколько секунд зал взрывался смехом. Затем снова тишина, и снова хохот. Студенты наслаждались этим контрастом, но все ждали главного события лекции: ответов на любые вопросы. Это было супероружие Влакимаца в борьбе за посещаемость: в последние пятнадцать минут каждой лекции он отвечал на записки, которые студенты передавали на первую парту в течение занятия. Записки анонимные, спросить можно было всё что угодно, и студенты интересовались исключительно чем-то провокационным из жизни профессора, а не наукой. Влакимац отвечал дерзко и без купюр, и мы всегда его слушали с восторгом.

Больше всего меня восхищало во Влакимаце то, насколько он был независим от системы, в которой преподавал. В научном сообществе он слыл ренегатом: его собственная концепция физического устройства мира опровергала теорию относительности Эйнштейна. Я не очень силён в ядерной физике и не особо разобрался, насколько обоснованы расчёты Влакимаца, но моё почтение к нему безгранично: нужно быть сильным духом, чтобы десятилетиями сражаться с консервативным научным сообществом и отстаивать собственную правоту, при этом сохраняя уважение в глазах других учёных. Этот бунтарский дух манил к себе студентов, и мы очень уважали Влакимаца, даже если не соглашались с его суждениями. Впрочем, его главный посыл был очень простым: не надо возводить современную физику в культ – в ней столько пробелов, что нужно пересматривать основы и делать новый рывок в исследованиях. После знакомства с гиперпрыжками такой подход к теориям мироздания мне казался единственно правильным.

Лекция закончилась под дружный хохот над ответом на последнюю записку. Радуясь, что три сегодняшние пары пролетели, как одна, я собрал вещи и пошёл на выход.

Оказавшись в холле, я хотел достать телефон и снова позвонить Карине, как вдруг услышал:

– Джай! – окликнул женский голос.

Я обернулся.

Через толпу студентов ко мне пробиралась девушка – староста параллельной группы. Она помахала рукой, жестом прося, чтобы я не спешил уходить. Я не помнил, как её зовут: мы пересекались только на общих лекциях, поэтому даже не здоровались.

– Привет, Джай, – сказала она.

– Привет, Джай, – повторила её подруга, которую я сначала не заметил среди потока студентов.

– Привет, – сказал я, выдав интонацией непонимание, что им от меня нужно.

Та, что меня окликнула, сразу перешла к делу – наверно, думала, что я знаю, как её зовут.

– Я вчера увидела объявление: ты приглашаешь поучаствовать в международном исследовании уникальной книги. Зашла на сайт проекта, а там у вас жизнь кипит! Можно присоединиться?

Я не сразу сообразил, о каком объявлении идёт речь.

– Объявление? – переспросил я.

– На межвузовском портале. Ещё актуально?

Вспомнил: два месяца назад я выкладывал приглашение в наш проект на сайт, куда частенько заходят студенты трёх дружественных университетов, и за всё время никто не поинтересовался подробностями. Лишь стоило пару дней попрыгать по мирам, как реальность сразу отозвалась.

– А! Было дело, – воскликнул я. – Да, актуально. У нас уже есть кое-какой прогресс.

– Расскажешь подробнее? Что от нас нужно, чтобы вступить?

Мы отошли к большому панорамному окну холла, чтобы не стоять на проходе.

– Ну, «вступать» никуда не надо, – улыбнулся я. – У нас же не масонская ложа. Давайте для начала просто познакомимся.

Девушки тоже заулыбались:

– Я Саша, – сказала та, что меня позвала.

– Я Мила, – сказала её подруга.

Саша была небольшого роста. По сравнению с ней Мила казалась очень высокой, поэтому, возможно, немного сутулилась, подсознательно желая быть менее приметной.

– Очень приятно, – ответил я. – Я могу скинуть вам ссылки с доступом на ближайшую видеоконференцию. Только вы должны понимать кое-что важное про эти исследования.

Я сделал паузу, чтобы полностью завладеть вниманием девушек. В свете последних событий, которые объяснял Самуил, я решил, что новые участники должны представлять, чем будут заниматься. Ради их же безопасности.

Девушки кивнули, обозначив готовность запоминать.

– Мы позавчера собирались здесь у нас в городе на очные исследования. Ребята приехали из разных стран, и это было круто. На сайте проекта об этом эксперименте ещё не написано, и вряд ли мы выложим отчёт в открытый доступ.

Глаза моих собеседниц загорелись: реальная международная встреча – это всегда звучит впечатляюще. Они одновременно задали разные вопросы и засмеялись от такой синхронности:

– Много людей приехало? – спросила Саша.

– А о чём эксперимент? – спросила Мила.

Два вопроса: один о форме, другой о содержании. Мне сразу стало ясно, кому что интересно от проекта, и я больше переключился на Милу, чем на Сашу.

– Отвечу по порядку, – усмехнулся я. – Нас было немного, всего девять человек, из них шестеро из-за рубежа. А суть эксперимента в том, что мы переносили внимание на разные части тела и начинали по-другому воспринимать окружающий мир.

Я говорил аккуратно, чтобы и суть донести, и чокнутым не показаться. Получалось не очень, потому что Сашин взгляд изменился на скептический. А вот от того, как слушала Мила, чувствовалась отдача: она впитывала каждое слово и ждала, что я скажу ещё.

– Книга, про которую я рассказывал в объявлении, – продолжал я, – оказалось только вершиной айсберга. Мы догадались, что это своего рода путеводитель по глубинам человеческого сознания. Теперь по таким глубинам начали ходить и мы: ещё пока ничего не понятно, но очень интересно.

Я сильно упрощал, потому что хотелось рассказать так, чтобы попасть сразу в трёх зайцев: прорекламировать, предупредить и отпугнуть. Последнее тоже важно: гиперпрыжки неразрывно связаны с обычной жизнью, и будущие эксперименты обязательно поменяют отношение человека к повседневности. Так что лучше, если все, кто не готов серьёзно воспринимать исследования, сразу испугаются и отойдут в сторону.

– Ну, а ещё, – добавил я уже более ненавязчиво, – мы созваниваемся рано утром, чтобы людям из разных часовых поясов было удобно. Если вас не смущают ранние подъёмы, приходите завтра послушать, о чём мы будем говорить. Решите, что мы занимаемся глупостями, – я пойму.

Мила как-то по-особенному улыбнулась: в её глазах я видел необъяснимое тепло. Странно, ведь мы никогда раньше не разговаривали. А Саша просто радовалась любой активности: она даже старостой группы стала, лишь бы вовлекаться в общественную деятельность.

– Я приду, – Мила в этот раз ответила быстрее.