Троглобионт

– Нет, нет, что вы… – замахал руками майор, – не надо документов, Роман Иванович, сюда кого попало не пустят. Чаю хотите?

Егора опять царапнуло что-то непонятное, но он опять промолчал. Для Энн все, что происходило с ней здесь в России, было непривычно, и всё могло сойти за чистую монету. Она и не прислушивалась особенно к разговору. Казак в это время размышлял о том, где ему спать лечь, здесь? или уйти в избу?

– Нет, чаю не хочу, – ответил майору гость.

– Покрепче, извините, ничего не предложим – нету. Если только завтра подвезут.

– Завтра мы уже с вами вряд ли увидимся, – Роман Иванович встал, – Ну, что ж? Если вам от меня ничего не нужно, то я, пожалуй, пойду.

– Вы к дальней избе пойдете? Там рыбы много. Ни хвоста вам, ни чешуи! – прогнулся майор.

– Что? Ах, да, да… – уже уходя, отозвался гость, – И вам счастливой охоты, Виктор Иванович.

Через минуту на мониторе опять стала видна лодка, и опять никто не догадался посмотреть на эту лодку в натуральном виде.

Казак решил все-таки ночевать в избе. Майора подмывало высказать свои догадки по поводу гостя, но при Энн он этого делать не решился, из-за её американского гражданства, и он ушел вместе с прапорщиком в избу и еще долго бы ему бубнил о методах работы ФСБ, если б не услышал его храп.

Егор и Энн остались у костра. Они завернулись в спальники. Стало уютно и тепло. В костре потрескивали сосновые ветки. Спать обоим еще не хотелось. Егор предложил Энн помощь в дежурстве у компьютера, но та заверила его, что этого не требуется, потому что даже в спящем режиме предусмотрен звуковой сигнал.

– Значит, должен был быть сигнал и тогда, – вдруг поднял голову Егор, – тогда, в лодке…

– Там был сильный шум.

– Да, действительно… там был шум… здесь еще что-то. Вообще, всё некузяво как-то…

– Что значит «некузяво»? Я такого слова не слышала.

– Местный термин, ограниченного употребления. Некузяво – значит, не совсем так, как нужно – нескладно. Ну, смотрите сами: лодка разбивается неизвестно обо что – раз; погода резко поменялась… и этот туман вокруг… не бывает здесь таких туманов – два; этот мужик в пиджаке…

– Три!

– Если бы только три… говорю же – всё как-то некузяво, неправильно всё. Даже спички зажигаются неправильно – то ли ярче, то ли горячее… Комары какие-то ленивые.

– Я им полила на деревья специальное средство – они все там, – И Энн показала на одиноко стоящие сосны, вокруг которых действительно роились комары.

– Да, что вы? Думаете это может спасти?… чем хорошо это место? Здесь почти всегда ветер. А когда ветер, здесь комаров нет – сдувает, но когда тишь, как сейчас… ни одно средство не поможет, уверяю вас… сожрут.

– Вы часто здесь бываете?

– Да, мне здесь нравится…

– И мне тоже… так красиво здесь… романтично.

– У вас в Америке есть такие места?

– В штатах много красивых мест.

– А вы родились там? По-русски что-то слишком хорошо говорите.

– Да, я американка в третьем поколении, а язык? Не знаю… от бабушки, наверное, от родителей… и читала я много…

– Толстой-Достоевский?

– Да, конечно, но с детства я очень любила сказки.

– Сказки? Да вы и впрямь, совсем русская.

– Почему?

– Русские сказки это нечто особое. Это не совсем сказки…

– Да?

– Да. Наши сказки – это целое мировоззрение. Попробую вам объяснить. Я тоже в детстве сказки любил, но я и сейчас их люблю и читаю… из Таджикистана привез. Послушайте… а ваше имя, Энн, это же по-русски – Анна? До меня только что дошло…

– Да. Если хотите, зовите меня по-русски.

– Хорошо. Так вот, Аня, я не знаю, как в Штатах, но у нас хороших книжек всегда было мало. Я имею в виду – в магазинах, в библиотеках. Вообще-то хороших книжек у нас написано много, но они почему-то не издаются, или издаются столь мизерными тиражами, что… одним словом, найти их трудно. При коммунистах в магазинах лежали одни агитки… ну, там: материалы съездов, классики марксизма и прочая дребедень, а сейчас все завалено низкопробной порнухой… ну, может быть еще классика из школьной программы, но не будем о грустном. Представьте: в Таджикистане я нашел сельскую библиотеку, а там… такое! Таджикские сельские жители читают в основном, на своем языке, а ценнейшие книги на русском стоят не читанные… некоторые с тридцатых годов…

– И вы ограбили сельскую библиотеку?

– Не смейтесь, те, что я привез с собой, мне подарили, но это всего три книжки, а прочитал я там… о! Времени было достаточно. Так вот… в сказках и былинах изложена целая религия, причем, никакое это не язычество – это религиозная философия чем-то сходная с даосизмом. Сейчас некоторые пытаются изобразить старые верования чем-то вроде монотеизма, но это тоже не верно, это попытка проецировать христианство на старые верования, но та религия была совсем другой, светлой и чистой.

– И кто боги? Золотая рыбка? Кощей бессмертный?

– Будете смеяться – сейчас спать лягу.

– Нет, нет, ни в коем случае. Мне действительно очень интересно.

– Главным богом, на мой взгляд, получается Род. Надеюсь, этимология вам понятна?

– Конечно.

– Вот смотрите: Род – верховный бог, и все остальные родственники, все уже умершие тоже святые. Кстати, Кощей он же бессмертный – значит действительно бог. Бог подземного царства мертвых – соответствует греческому Аиду. Он связан с легендой о всемирном потопе. В связи с потопом пересказывается знаменитая сказочная формула про дуб на острове Буяне, на котором сундук, а в сундуке заяц, я в зайце утка, а в утке щука, а в щуке яйцо, а в яйце Кощеева смерть. Ну, вы знаете это по сказкам. По легенде Дажьбог добрался до этого яйца и убил Кощея, а, в свою очередь, его смерть вызвала сначала пожар и разрушения по всей Земле, потом Всемирный потоп.

– А при чем тут даосизм?

– А вот это самое интересное. Вселенское Древо жизни по тем представлениям располагалось сразу в двух ипостасях: в Яви и Нави. Ну с Явью всё понятно, а Навь – это же тоже самое, что вселенское Дао, нечто неопределимое, откуда всё приходит и куда уходит после смерти в Яви.

– Никогда не слышала такой версии.

– Я тоже бы не узнал, если бы не стал докапываться… Меня все время раздражала еще одна сказочная формула: «Молочная река, кисельные берега». Ну ладно еще молочная река – это, скажем, родственница «манны небесной», но как могут быть берега из киселя? Кисель – это хоть и густая, но тоже жидкость. Я чувствовал, что здесь глупость какая-то и стал искать. И знаете, что я выяснил? Очепятка!

– Что, что, что?

– Ну, опечатка, ошибка… мистейк. Нужно читать: «Молочная река, кисейные берега», чувствуете разницу? Это как раз тот случай, когда путается «божий дар с яичницей».

– Не очень чувствую. Я не знаю, что такое кисея… что-то знакомое…