Клинком и сердцем. Том 3

Единственным, что никак не портило впечатление, но, напротив, усиливало эффект от её вида, было то, что дама носила глубокий траур. Глухое чёрное платье без единой оборки или ленточки, туго заплетённые и ничем не украшенные волосы, руки в чёрных перчатках… Дама прошла мимо скамьи, равнодушно глянув на Лучано, и скрылась за дверью палаты Айлин.

«Неужели матушка?»

Сладко замирая от любопытства, Лучано посмотрел на синьоров, увлечённых беседой, встал и шагнул к двери, делая вид, что манит к себе Перлюрена.

– Айлин, милая! – воскликнула гостья с такой бесконечной нежностью и облегчением, что Лучано уверился в своём предположении.

– Тётушка Элоиза! – воскликнула Айлин, и Лучано замер, поражённый.

Тётушка? Тётушка?! Нет, следовало признать, о тётушках он знает… ровно столько же, сколько и о матерях, если быть честным. Но готов был поклясться, что таким тоном может говорить только мать, причём искренне любящая!

Послышалось шуршание шёлка, и Лучано понял, что в палате обнимаются. Воображение нарисовало картину так явно, что он устыдился, словно подсмотрел за чем-то сокровенно личным и святым.

– Тётушка, но… почему вы в трауре? – поражённо спросила Айлин несколькими мгновениями позже.

Он не слышал, что ответила дама. Элоиза, какое изящное имя, такое же прекрасное, как его обладательница. Но ещё через пару вздохов послышался всхлип, и Айлин простонала:

– Претемнейшая, как же это… Дядюшка Тимоти…

Сердце Лучано резанула боль. То есть отзвук чужой боли, как он внезапно понял с полной уверенностью. Совсем рядом, в нескольких шагах от него, Айлин плакала, уткнувшись лицом в плечо, обтянутое чёрным траурным шёлком, а тётушка Элоиза гладила её по спине и просила не расстраиваться…

– Я так надеялась… – всхлипывала Айлин, пока Лучано замер, стискивая кулаки и точно зная, что он там сейчас лишний. – Что у вас всё хорошо… Что дядя Тимоти… Он ведь так мечтал увидеть меня у алтаря…

– Я знаю, милая, – ответила Элоиза. – И очень за тебя рада. Ну что ты так удивлённо смотришь? Конечно, Дункан всё рассказал, мы ведь дружим столько лет. Кстати, надеюсь, ты не собираешься отменить свадьбу?

Айлин что-то тихо промолвила, но Лучано не расслышал, как ни пытался. Зато изумительная тётушка немного повысила голос, уверенно сказав:

– Даже не думай! Тимоти мечтал увидеть тебя счастливой невестой. Он беспокоился о тебе, как переживал бы о собственной дочери, будь она у нас. И я точно знаю, что он бы не обрадовался этой отсрочке. Да, я в трауре, и что? Я не собираюсь его нарушать, но ничто не помешает мне отвести тебя к алтарю. Если, конечно, ты мне это позволишь…

– Тётушка… – снова зарыдала Айлин, а Лучано поспешно юркнул в проём между лимонными кадками, потому что в коридоре появилось новое лицо.

Грандсиньор Дункан! В ослепительно-белой мантии, которая шла ему так, что у Лучано быстрее застучало сердце, разумник шёл по коридору с той же стороны, откуда пришла тётушка Айлин. Увидев его, юный грандсиньор Дарра смолк, прекратив отчитывать Саймона, и пошёл навстречу. Они встретились в нескольких шагах от убежища Лучано, где он притаился, как мышь рядом с двумя матёрыми котами, изо всех сил изображая, что интересуется лишь енотом.

– Милорд Дункан?

Лучано второй раз за день изумился. Голос Ледяной Глыбы звучал совершенно по-человечески. Больше того, Дарра говорил почтительно, как сам Лучано обращался бы к мастеру Ларци.

– Здравствуйте, мальчик мой, – откликнулся разумник с мягкой сердечностью. – Вы навещали Айлин?

– Да, милорд магистр, – сказал Дарра. Помолчал, а потом уронил снова с пугающей бесстрастностью: – Милорд, мы соперники?

Лучано отвёл в сторону веточку лимонной кроны, понимая, что не может этого упустить, даже если его проклянут с двух сторон.

Двое мужчин стояли посреди коридора. Одинаково высокие, но черноволосый смуглый Дункан, одетый в белое, в плечах был чуть ли не в два раза шире Дарры, тонкого и удивительно бледного в своей чёрной мантии. Невероятный контраст. Прекрасный и смертельно опасный. Лучано чувствовал, как в воздухе висит грозовое напряжение, и вот-вот ударит молния.

Однако Дункан покачал головой, глядя на Дарру с явным сочувствием. А потом сказал так ласково, словно обращался к ребёнку:

– Нет, мой мальчик.

Лучано с немым восторгом оценил изящество этого ответа. А грандсиньор Дарра понял всё безупречно верно, потому что его изумительно красивое лицо исказилось болезненной гримасой, но тут же снова вернулось к спокойному совершенству. А потом Дарра отступил на шаг, почтительно поклонился, как младший старшему, и сказал с безупречной бесстрастной чёткостью:

– Благодарю за правду, милорд. Мы ведь можем остаться друзьями?

Он не уточнил, с кем, и Лучано снова восхитился взаимопониманием этих двоих, словно читающих мысли друг друга.

– Мы будем рады, – отозвался разумник.

Дарра быстро и резко кивнул. Должно быть, даже его изумительное хладнокровие дало трещину, потому что он отвернулся и торопливо ушёл по коридору. Лучано проводил взглядом идеально ровную спину юного грандсиньора и глянул на дверь палаты. Синьора Элоиза как раз выходила оттуда, и они с Дунканом обменялись короткими уважительными поклонами, а потом разумник вошёл внутрь.

* * *

– Ну, Ревенгар! Рассказывай! – жадно потребовал Саймон, как только Лучано вышел из палаты. С сожалением глянул на опустевшую коробку и придвинул к себе ещё одну. Вытащил сразу три конфеты в блестящих обёртках, одну щедро протянул Айлин, вторую – Дарре, а третью, мгновенно развернув, сунул в рот и подался вперёд, глядя на Айлин горящими от любопытства глазами.

Ей вдруг стало так легко и весело! Всё-таки некоторые вещи никогда не меняются!

– Что рассказывать? – спросила она, невольно улыбаясь, и поспешно поджала ноги ещё выше – Саймон так и подпрыгнул на кровати от негодования.

– Как – что?! Всё! У тебя были такие приключения, а мы ничего не знаем! Ну же, рассказывай, как это было – странствовать без отряда? Сражаться с демонами? Закрыть Разлом в Запределье?

Он смотрел так заворожённо, что у Айлин защемило сердце. Ну, она же понимала, что Саймон обязательно об этом спросит – и вот он спросил, а она совсем не знает, что ему ответить! Да и что рассказывать? Ведь не про утопившуюся в колодце крестьянку? И не про старуху с тремя мальчишками, которые то ли смогли добраться до земель Вальдеронов, то ли нет? И уж конечно не про мэтра Денвера! И не про того торговца, который хотел обмануть Аластора, и которому друг разнёс лавку, хотя слушать про это было бы действительно смешно… если не думать, что в это самое время Лу умирал от лихорадки в лесной сторожке!

– Страшно, – наконец ответила она. – Ты был на том холме, правда? Значит, считай, что всё видел сам. Это было страшно, правда… А ещё холодно, грязно и иногда противно. И больно тоже бывало.

Взгляд Дарры, сочувственный и понимающий, Айлин почувствовала всей кожей, а восторженное ожидание на лице Саймона сменилось разочарованием.

– Так нечестно! У тебя были приключения, а ты рассказываешь только… вот это! Прямо как Саграсс… А, ты же его не знаешь. Ну, неважно… Подумать только, я всё пропустил! А мог бы отправиться с тобой и помочь! Или биться за Академию вместе со всеми, а не как…

Он с отвращением взглянул на собственную забинтованную ногу и скривился, а вот Айлин показалось, что она ослышалась. И как-то по-новому вдруг увиделась эта повязка, которая Саймону ничуть не мешала, но всё же…

– Биться… за Академию? – переспросила она тихо-тихо. – А зачем… за неё было биться? И с кем?

– Саймон, ты неосторожен, – укоризненно бросил Дарра. – Милорд Бреннан, кажется, упоминал, что милую Айлин нельзя тревожить, а ты… К сожалению, случилось так, – пояснил он, переведя взгляд на Айлин, – что большое количество порталов открылось в Академии. К счастью, младшие курсы были отправлены в город, как и те из взрослых магов, кто не мог за себя постоять, и отбить атаку демонов удалось.

– Большое количество порталов? В Академии? – переспросила Айлин, не слыша собственного голоса.

Перед её глазами снова встала мёртвая деревня, живой мальчик, повисший на сапоге Аластора, и мёртвый – стоявший у забора и одними глазами моливший о милосердии. И другие: согнутый работой седой старик, молоденькая девушка с толстой косой, даже младше самой Айлин, симпатичный парень, чем-то похожий на Саймона, наверняка весельчак и любимец девушек – такие разные, безнадёжно мёртвые, мёртвые, мёртвые… Благие Боги, за что это Академии? Правда, здесь оставались маги, но всё-таки…

– Сколько… сколько погибло? – прошептала она.

– Милая Айлин, – осторожно начал Дарра, но Айлин перебила его так громко и яростно, что эхо её голоса испуганно заметалось по комнате:

– Сколько погибло, Дарра?!

– Четверо преподавателей, – тихо ответил Аранвен. – Трое служащих. Девятнадцать адептов… Сразу и в первые два дня в лазарете. И ещё несколько человек в течение недели от ран…

– Двадцать шесть человек… – прошептала Айлин, пытаясь осознать эту чудовищную в своей простоте мысль.

Конечно, в той деревне погибло куда больше – но ведь это были совсем другие, незнакомые ей люди! Что же она за чудовище! Но всё-таки… двадцать шесть магов, которых она наверняка знала!