Клинком и сердцем. Том 3

– Вот и всё, – сказал Дункан почему-то охрипшим голосом.

Она открыла глаза и судорожно втянула воздух. Дункан был так близко! Словно собирался её поцеловать… Вот прямо такую, растрёпанную и заплаканную, с красным носом и припухшими веками, в плохо сидящей мантии…

– Не верьте никому, моя дорогая, – шепнул Дункан, наклонившись ещё ближе. – Ни чужим словам, ни зеркалу. Вы прекрасны. И кстати, у меня для вас подарок. Он, конечно, не такой пышный, как все эти букеты. Но так похож на вас!

Весело блеснув глазами, он протянул одну-единственную веточку с мелкими листьями и странными цветами – плотные ярко-красные венчики-звёзды распускались ещё более алыми нежными лепестками. Веточка словно горела, объятая пламенем.

– Что это? – ахнула Айлин, принимая веточку и восторженно разглядывая.

– Гранат, – улыбнувшись, сообщил магистр. – Маленький привет из моей любимой Арлезы. Огненный цветок для вашего огненного сердца. Когда мы поженимся, я увезу вас в свадебное путешествие, и вы увидите гранатовые деревья. Они похожи на огромные костры, которые колышет ветер, и лепестки падают на землю, будто раскалённые угольки. А потом цветы превратятся в плоды, как это бывает и с растениями, и с людьми… Вам понравится!

Заворожённая и словами, и тоном, Айлин кивнула. Но тут в коридоре послышались шаги и голос Аластора, который что-то рассказывал Лучано. Магистр отступил, приняв учтивый, но благопристойный вид, и только в чёрных глазах мелькнуло сожаление.

– Я не прощаюсь, – негромко сказал он. – Впереди ночь, и мы увидимся в моих снах. А может быть, и в ваших…

Айлин стиснула веточку и подумала со смесью сладкого ужаса и предвкушения, что её сны, должно быть, будут такими же яркими и горячими, как цветение гранатовых деревьев.

Глава 4

Принц, бретёр и благородный дон

Этой ночью Аластор выспался великолепно, никакие кошмары его не мучили, напротив, до самого утра снилось что-то приятное и даже игривое. Море, которого он никогда не видел, но о котором с благоговейным придыханием рассказывал Лучано, и роскошный сад, где то и дело оживали обнажённые мраморные статуи прекрасных дев и с лукавым смехом убегали, прячась в зарослях.

Аластор, конечно, был слишком хорошо воспитан, чтобы преследовать не желающих знакомства девиц, но долг дворянина требовал проверить, не прячется ли в траве змея, способная укусить нежные ножки. Поэтому он добросовестно проверял заросли, то и дело натыкаясь на девиц, но ни разу не смог ни одной поймать… Змеи, конечно! Не девицы же… Сон не портило даже то, что большинство деревьев почему-то были ярко-красными, а где-то неподалёку слышался голос Лучано, звавшего Перлюрена. В общем, время во сне он провёл сумбурно, однако весело и не без приятности.

Магистр Бреннан, утром навестивший их и дотошно расспросивший, как спалось, на смущённый рассказ о девах довольно хмыкнул и заверил, что сон исключительно благоприятен, говорит о выздоровлении, и вообще в возрасте милорда следует беспокоиться, когда прекрасные девы не интересуют ни во сне, ни наяву.

Лучано жизнерадостно подтвердил это со своей кровати, а потом невинно и вкрадчиво поинтересовался, уверен ли магистр Бреннан, что некоторые сны стоит озвучивать в присутствии прекрасной синьорины. Целитель фыркнул и заверил, что ему достаточно знать общее направление, на что Лучано разочарованно вздохнул и сообщил, что направление было исключительно многообещающим, только увело не так далеко, как хотелось бы.

В разгар их беседы скрипнула дверь, и в палату вошёл смутно знакомый Аластору человек, высоченный широкоплечий южанин в белоснежной мантии и с точно такой Звездой, как у магистра Бреннана, только усыпанной не изумрудами, а искристо-прозрачными камнями и жемчугом. Приветливо поклонившись, он встал у окна, скрестив на груди руки и с интересом вслушиваясь в рассказ итлийца.

– А, Дункан, – обрадовался ему целитель. – Вы удивительно вовремя! Послушайте, как интересно! Оказывается, нашим пациентам снились похожие сны, разнятся только детали. Что там за деревья были в этом вашем саду, юноша? – обратился он к итлийцу.

– Разумеется, гранаты, грандсиньор, – уверенно отозвался Лучано. – Я же из Вероккьи, неужели не отличу цветущие гранаты от… да от чего угодно! Такой странный сад… – подумав, добавил он. – С гранатами там должны были расти совсем другие деревья, но я помню липы, вишни в полном цвету, сирень и то, что здесь называют жасмином, хотя это вовсе не жасмин. Очень странный подбор! Будто кто-то смешал местные растения и южные… Но почему не было апельсинов и глициний? Не понимаю! – закончил он с некоторым возмущением.

Бреннан, всё время кивавший, снова повернулся к тому, кого назвал Дунканом, и Аластор заметил, как по губам южанина скользнула быстрая улыбка. Впрочем, Дункан сразу же снова посерьёзнел и обратился к Айлин:

– А что снилось вам, юная леди?

Ради визита целителя ширму сложили и собрали к одному краю, чтобы она не мешала беседе.

Аластор с удивлением увидел, что подруга, сидящая на кровати, с утра уже тщательно причёсанная и в новенькой светло-серой мантии, залилась краской. Старательно глядя в окно мимо Дункана, она пролепетала, что тоже видела во сне какой-то сад… кажется. Да, точно сад. Но без всяких… неприличных статуй и даже без Перлюрена.

Мгновенно пожалевший о слишком подробном рассказе Аластор понял, что тоже краснеет, но его спас магистр Бреннан, который начал уточнять, какие именно цветы и деревья были в том саду.

– Цветущая вишня, – проговорила Айлин, став почему-то совершенно пунцовой. – И липы… Я точно не помню!

– Думаю, вполне достаточно, – мягко прервал её Дункан. – Нам с коллегой Бреннаном совершенно ясно, что ваши сны несут в себе некие общие приметы. Это хорошо, поскольку подтверждает, что мы правы в решении насчёт общей палаты. Но работу над блоками следует начать как можно раньше. Дорогой Бреннан, вы согласны, что можно попробовать уже сегодня?

– Разумеется! – подтвердил целитель и спохватился: – О, прошу прощения! Я же не представил вам своего дражайшего коллегу! То есть адептка Ревенгар его прекрасно знает, конечно, но вы, милорды… Дункан Роверстан, магистр гильдии Разума! Исключительно талантливый и умелый маг, украшение Ордена! Между прочим, ваш спаситель, юный лорд Вальдерон. Это Дункан произвёл первичную обработку ваших ран на том холме, так что вы обязаны ему жизнью…

Аластор наконец понял, где видел этого человека. Вчера, когда они с Лу возвращались из столовой, приметная фигура магистра Белой гильдии мелькнула в коридоре. Разумник шёл по коридору впереди них, как будто вышел из какой-то палаты. Навещал Айлин? Что ж, ничего удивительного. Подруга весь вечер была грустной, а потом призналась, что ей сообщили о смерти дядюшки, которого она очень любила. Неудивительно, что ей понадобилась помощь целителя, а разумники вроде бы как раз исцеляют душевную боль. Очень хорошо, что в Академии так внимательны к Айлин, ей и без того нелегко.

– Я чрезвычайно вам обязан, – отозвался он вслух и склонил голову.

Разумник ответил лёгким поклоном, но возразил:

– Вы обязаны жизнью не столько мне, сколько стараниям адептки Ревенгар и преданности синьора Фарелли. Без их усилий мои оказались бы совершенно напрасны.

Магистр смотрел на него без малейшего подобострастия, а главное, именовал его Вальдероном, что было правильно и потому очень приятно. Аластор невольно вспомнил вчерашний разговор с канцлером, о котором думал весь остаток дня. О разговоре, конечно. Впрочем, и о канцлере тоже. Лорд Аранвен достоин величайшего почёта за то, что все эти годы делал для страны и делает до сих пор. Не зря батюшка так его уважает. Но канцлер ведь не отступится. И хотя то, что Лучано так обыденно описывал, всё равно казалось Аластору невозможным кошмарным сном, рассудок требовал признать, что итлиец прав. Если вспомнить историю Дорвенанта и сопредельных стран, в ней и не такие случаи бывали. В борьбе за трон некоторые не гнушаются ничем.

– Вы не возражаете, если мы начнём именно с вас, юный лорд? – предложил разумник. – Душевное равновесие адептки Ревенгар ещё не восстановилось после вчерашних известий.

– Если бы я знал, что эта дама принесёт подобные новости, – ворчливо сообщил Бреннан, – ни за что не разрешил бы ей посещение. Ну-ну, девочка моя, не вздумайте снова расстраиваться! Кстати, вы правильно сделали, что велели выставить из комнаты все эти букеты. Присылать в лазарет сильно пахнущие цветы! Верх необразованности и дурных манер! Держу пари, это всё ваши боевики! Если бы я им не запретил, с них бы сталось и карвейна прислать! Кстати, надеюсь, они этого не сделали?

– Нет, милорд магистр, – удивлённо отозвалась Айлин.

Аластор, который вчера лично убирал злополучные бутылки в корзинку на высокий шкаф, деликатно промолчал.

– Удивительно… – протянул целитель, показывая глубокое знание натуры адептов. – Что ж, Дункан, не будем вам мешать. Синьор Фарелли отправится прогулять своего енота, а Ревенгар…

– Я загляну к Иоланде, – торопливо сказала Айлин. – С вашего позволения, милорды!

– Кстати, у меня для вас приятная новость, – улыбнулся разумник. – Мэтр Гельсингфорц, заместитель магистра Девериана, тоже отдал должное вашим стараниям на благо Дорвенанта. Сегодня утром он кое-кого привёл и сообщил, что его работа…

– Пушок! – воскликнула Айлин, радостно распахивая глаза.

В дверь со стороны коридора яростно заскреблись, будто ждали именно этого.

Улыбающийся разумник открыл дверь, и огромный белый ком влетел в палату. С разбегу кинулся в объятия Айлин, поставив лапы ей на плечи, мгновенно облизал лицо замшевым языком, а потом звонко гавкнул.

– Пушок! – снова ахнула Айлин. – Ты… ты лаешь!

– Мэтр Гельсингфорц в полном недоумении, – развёл руками Дункан. – Он уверял меня, что ваш пёс никак не мог выть, равно как издавать любые звуки, кроме хрипа. Строение горла не позволяло… Но ему пришлось поверить мне на слово, что Пушок на холме именно это и делал. А теперь Синяя гильдия в лице мэтра Гельсингфорца улучшила своё творение. Прошу!

– Пушок… – прошептала Айлин, обнимая волкодава и зарываясь лицом в густую шерсть.

Пёс негромко, но выразительно проскулил, будто жалуясь, что его разлучили с любимой хозяйкой.

– Шкуру тоже зашили, – негромко добавил магистр разумников. – А местами заменили полностью. Там, где ему… слишком досталось. Пушок честно выдержал свой бой.

– Синьор Собака исключительно прекрасен, – дрогнувшим голосом подтвердил Лучано, прижимая к себе енота. – И гораздо живее многих так называемых живых. Простите, синьоры, синьорина, я вас оставлю.

Фарелли поднялся и торопливо вышел, Аластору даже показалось, что глаза итлийца как-то особенно влажно сверкнули, но он сам был последним, кто осудил бы Лучано за это. Пушок – верный товарищ, который бился рядом и не раз их спасал от голода и холода. А что мёртвый… Так Лу прав, настоящая жизнь не всегда соответствует представлениям о ней.

– Я тоже пойду, – чистым и словно просветлевшим голосом сказала Айлин. – Погуляю в саду. Пушку там нравится!

Не отпуская холку волкодава, глубоко запутавшись пальцами в белом мехе, она соскользнула с кровати и вышла из палаты, причём Пушок, проходя мимо магистра Роверстана, немного замедлил величественный шаг и лизнул руку разумника, вильнув хвостом. Роверстан учтиво кивнул ему, улыбаясь одними глазами, и дверь за Айлин с Пушком закрылась. Аластор остался с двумя магистрами, которые поглядели на него с хищным интересом, как Долгий Мартин на заковыристый механизм, принесённый для ремонта. Внутренне поёжившись, Аластор выпрямился ещё сильнее и попросил: