Обрученные луной

– Здравствуйте, госпожа, – поклонилась она почтительно, но не слишком низко, остановившись на той едва уловимой границе, где уважение к старшей и хозяйке дома превращается в унизительное смирение.

Нет, этого не будет. Она хоть и молода, но равна Сигрун по положению. Да, Сигрун – жена вождя и мать возможного наследника, зато Лестана – сама наследница своего клана! Только лучше бы дело не дошло до выяснения, у кого зубы острее и когти длиннее, если уж им предстоит породниться.

– Ближе, девочка, – так же мягко сказала Сигрун, и в ее голосе проскользнули вкрадчиво-довольные нотки. – Дай на тебя взглянуть. Служанки мне все уши прожужжали, какая красавица пожаловала в наш скромный дом.

В уши и щеке Лестане бросилась краска. То-то местные девицы, таскавшие воду, так беззастенчиво ее разглядывали, пока Лестана плескалась в бадье. Наверное, все успели рассмотреть и доложить. Ну и пусть, ей нечего скрывать. Никаких тайных пороков и недостатков… Правда, и редкостной красавицей она себя никогда не считала. Слишком бледная, даже блеклая по сравнению с большинством рыжих и золотисто-русых Рысей. Глаза почти бесцветные… А на черноволосых и яркоглазых Волков тем более ни капли не похожа.

Она вдруг словно увидела себя чужим взором, пристальным, холодно и придирчиво оценивающим. Но вместо того, чтобы окончательно смутиться, только выпрямилась еще сильнее, вытянувшись в струнку и ответив Волчице прямым взглядом. А потом, заметив насмешливую искру в золотисто-карих глазах, уронила:

– Вам виднее, госпожа, не мне судить о собственной красоте. Притом, отец и мать учили меня, что есть вещи гораздо важнее.

Волчица немного наклонилась вперед, и отблески очага, горящего в углу, несмотря на теплый вечер, легли золотистой вуалью на ее смуглое лицо.

– И то верно, – согласилась она с той же мягкой усмешкой. – Твои родители мудры… Но все же подойди.

Лестана, словно завороженная, сделала шаг вперед, еще один. Небольшая комната, обставленная слишком просто для жены вождя, вдруг показалась тесной, жаркой и душной. Наверное, это огонь виноват. Здесь даже топят как-то иначе, пламя не ласковое и уютное, как дома, а похожее на жадные взгляды Волков – того и гляди, обожжет.

Она остановилась в трех шагах от Сигрун, твердо решив, что ближе не подойдет. Но Волчица благосклонно кивнула, вглядываясь в ее лицо, а потом негромко сказала:

– Я слышала о тебе много хорошего, дочь Рассимора. Нечасто наследницей такого древнего клана становится дева.

– Мать-Рысь не одарила моих родителей сыновьями, – сдержанно ответила Лестана, прекрасно понимая, что собеседнице это известно.

Но таковы уж игры вождей: иной раз то, как говорят, гораздо важнее того, о чем говорят. Вот и Волчица снова легонько кивнула, соглашаясь, а потом заметила:

– Но у старшей сестры твоего отца есть сын, продолжатель вашего рода. Очень достойный юноша, как мне сказали. Не правильнее ли было отдать медальон наследника ему?

– Я не указываю своему отцу, что ему делать, – холодно ответила Лестана. – Если он сочтет нужным отдать клан Ивару, так тому и быть. Но до тех пор я его правая рука, и клан с этим согласен.

«А чужим в наши дела мешаться незачем», – добавила она про себя, и хоть вслух это не прозвучало, но глаза Волчицы понимающе сузились.

– Хорошо сказано, – отозвалась Сигрун и указала на широкую низкую скамью, стоящую у стены. – Присядь, милая, разговор будет непростой.

Лестана послушно опустилась на скамью, застеленную толстым меховым одеялом: все те же заячьи шкурки, из которых чья-то умелая рука нарезала ровные квадратики, а потом сшила их между собой, подобрав рыжеватые и белые вперемешку. Одеяло спадало со скамьи до самого пола, обычного, деревянного, но каждая дощечка была тщательно отшлифована и натерта воском, так что пол получился гладким, как зеркало. Волчица села в низкое уютное кресло у стола, бережно расправила платье, опять посмотрела на Лестану, вдруг весело сморщив нос и улыбнувшись.

– Ну, не шипи, не шипи… Надо же, с характером. Это хорошо.

И продолжила доверительно, словно давней знакомой, а то и подруге:

– Знаешь, почему я с тобой решила поскорее поговорить? Эти мужчины ничего не понимают. Что твой отец, что мой муженек, дай ему Мать-Волчица хорошей охоты… То ли дело мы, женщины. Скажи, девочка, ты ведь уже видела тех, ради кого приехала?

– Я приехала ради договора о помощи, – осторожно ответила Лестана, старательно не отводя взгляд. – Но… ваших… – Она в последний миг запнулась, вспомнив, что сидящая напротив женщина – мать только одного из сыновей вождя, и исправилась: – Вашего сына я видела. И его брата тоже. Они оба встретили нас у ворот. Кажется, господин Хольм возвращался с охоты.

– Ну конечно, – вздохнула Сигрун, принимая обманчиво заботливый и почти трогательный вид. – Ох уж этот Хольм, наказание мне с ним. Представляю, что ты подумала о нашей семье, милая, глянув на этого дикаря. И можешь не стараться быть вежливой, у тебя на мордашке все написано.

Лестана возмущенно вздохнула, но промолчала. О чем теперь следовало подумать, так это о том, кто действительно будет решать судьбу ее замужества, вождь Волков или его жена. А еще – как ей жить с такой свекровью? «Впрочем, – с недостойной злорадной радостью решила Лестана, – жить рядом нам как раз и не придется. Брангард уедет со мной. Ведь уедет же? А что мать хочет узнать, с кем свяжет судьбу ее единственный сын, это вполне можно понять. Лишь бы в гости приезжала не слишком часто».

– Как скажете, госпожа Сигрун, – склонила она голову, стараясь быть вежливой. – Но разве я могла подумать о вас плохо? Просто господа Брангард и Хольм… Они действительно очень… разные.

– О да, – откликнулась Сигрун. – Разные, как лесной пожар и вот этот очаг, милая. Вроде бы и там, и там огонь, но один согреет, защитит от зимней стужи и голода, а второй может лишь губить все на своем пути. Ты умная девочка, Лестана, дочь Рассимора, и потому я больше не буду путать следы, а скажу все прямо.

Она помолчала, глянула мимо насторожившейся Лестаны в тот самый очаг, а потом продолжила, роняя каждое слово тяжело и увесисто, словно золотую монету:

– Ты, конечно, знаешь, что Хольм мне не родной. Но он старший, и многие желают видеть наследником именно его. Твой отец мудр, если не испугался, что ты девушка, а выбрал наследника по уму и старанию. Увы, мой муж, благослови его Мать-Волчица, не видит в своем первенце ничего дурного. Хольм зол и дерзок, он дикарь, не признающий обычаев и власти старших. Его истинный зверь не поддается обузданию, и моему пасынку приходится прятать его в лесах, утоляя жажду крови охотой. Спросишь, почему же Волки желают его в будущие вожаки?

– Думаю, вы сами мне об этом скажете, госпожа, – еще осторожнее отозвалась Лестана, сцепив на коленях похолодевшие пальцы.

О нет, Сигрун не стала ей нравиться больше, и в ее искренность Лестана не особо верила, слишком уж черными красками Волчица рисовала нелюбимого пасынка. Но на пустом месте такое не сочинишь, да и Хольм, как показалось Лестане, был именно таким, как говорила его мачеха. И это… пугало.

– Мы, Волки, ценим силу, – откровенно сказала Сигрун. – У нас до сих пор любой воин может бросить вызов вождю, и если тот проиграет поединок, в круг должен выйти его наследник. Если потерпит поражение и он, власть над кланом перейдет к победителю. Мой муж уже немолод. Волки чтут его, но рано или поздно найдется дерзкий юнец, что решит стать вожаком по праву меча. И многие думают, что случись такое – он споткнется о Хольма, который удержит клан от раздоров. Увы, эти многие путают силу и дикость. Брангард – славный воин и охотник, его жене не придется стыдиться слабости мужа, но он старается побеждать не мечом и клыками, а словом. Заботой о делах клана, мудрыми решениями…

– Это достойно вождя, – согласилась Лестана.

«Нелегко, наверное, Брангарду смирять нрав бешеного брата? Тем больше следует его за это уважать», – подумала она.

– Я рада, что ты так умна, девочка, – улыбнулась Сигрун с неожиданной теплотой. – Скажи, мой сын пришелся тебе по сердцу? Я знаю, что вы лишь несколькими словами перемолвились, но мы, Волки, выбираем с первого взгляда. От тебя я этого не жду, Рыси славятся осторожностью и рассудительностью, но… он тебе приглянулся?

– Господин Брангард очень… хорош собой, – с трудом вымолвила Лестана, чувствуя, что щеки все-таки заполыхали. – Он учтив и любезен…

– Вот и славно, – продолжила улыбаться Волчица. – Я надеюсь, ты полюбишь и его, и наш клан.

– Клан? – в недоумении вскинулась Лестана. – Конечно, я буду очень любить и чтить своих будущих родичей…

– Это хорошо. Потому что наследником моего мужа будет Брангард. – Улыбка Волчицы стала самую малость шире, но зубы вдруг оказались заметнее и блеснули ослепительно-белым. – А будущий предводитель клана не может покинуть его и уехать в дом своей жены.

– Да, но… – с ужасом выдохнула Лестана, понимая, какая ловушка вдруг разверзлась перед нею. – Мы думали, что он младший, и отец…

– Вождь Рассимор позволил выбирать тебе, милая, не так ли? Я видела его письма к моему мужу. Он верит в твой выбор, и ты вольна его сделать. Твой брак – дело решенное, а вот имя жениха – нет. Хочешь остаться наследницей и будущим вождем Рысей – дело твое. Хольм не ослушается отца, он поведет тебя в храм Луны-прародительницы, а потом уедет с тобой. Уверена, дети у вас будут здоровые и крепкие, а какая еще от него может быть польза, мне и придумать трудно. Но договор о поддержке твой отец получит.

Продолжая улыбаться, Сигрун встала из кресла, подошла к Лестане и села рядом, взяв ее за руку. Лестану пронзил мгновенный страх, и только с детства впитанные правила приличия не дали выдернуть ладонь из цепких горячих пальцев, однако она вздрогнула.

– Успокойся, милая, – хмыкнула Сигрун и по-хозяйски погладила ее по волосам. – Это твоя Рысь пугается моей Волчицы. Ничего, они подружатся. Я буду тебе хорошей свекровью, девочка. Дочери у меня нет, и ты ее заменишь. Никому в клане глянуть на тебя косо не позволю, не то что обидеть. Брангард умный и ласковый, он станет чудесным мужем. Поверь, я правильно воспитала сына, он осчастливит любую девушку, если она окажется достойна этого. А власть… Что ж, Рассимор отдаст наследство твоему брату, а ты когда-нибудь станешь старшей среди Волков, женой вождя и матерью наследников. Это хорошая судьба, девочка. Мы, Волчицы, знаем, как стоять за плечом своего мужа, быть его опорой и голосом мудрости, править его руками и руками наших сыновей и братьев.

– Я… мне надо еще подумать, госпожа, – выдохнула Лестана, сжав пальцы свободной руки так, что ногти вонзились в ладонь. – Я не могу дать ответ сразу! Отец не говорил мне… и…

– Конечно, девочка, подумай.

Сигрун отпустила ее руку и встала, отойдя на шаг – Лестане сразу стало легче дышать.

– Послезавтра начнется большая ярмарка, – сказала она спокойно и благожелательно. – Будут гулянья, охота, развлечения. Ты сможешь увидеть обоих: и Брангарда, и Хольма. Присмотреться, принюхаться, оценить… И выбрать. Я уверена, ты обязательно выберешь верно. А сейчас иди, милая, тебя ждут к ужину, да и меня тоже.

Кивнув, Лестана тоже встала и, едва удержавшись, чтоб не подобрать подол и не кинуться из комнаты опрометью, заставила себя выйти из комнаты чинно и плавно, как подобает наследнице и невесте. Насмерть перепуганной, растерянной и ничего не понимающей невесте.

* * *

Хольму очень хотелось кого-нибудь загрызть. Сомкнуть клыки на мягком податливом горле, стиснуть медленно, услышав жалобный хруст, и держать, чувствуя, как горячая соленая кровь течет прямо в рот… Он помотал головой, сбрасывая наваждение, потер ладонями виски. А хорошо бы, да. Бросить все и уйти на пару недель в лес! Бегать в истинном облике, спать на хвойных постелях под елками, ловить, дурачась, толстых вкусных зайцев, а то и посерьезнее кого завалить… У Глубокого Лога кабанье семейство видели. Сейчас бы схлестнуться с матерым секачом в самый раз! Может, хоть это поможет?

– Ты чего?