Глаза у Кайсы сердито сверкали, и будь подруга в истинном облике, сейчас топорщила бы каждую шерстинку, а кисточки на ушах распушились бы. Лестана невольно улыбнулась, представив, как маленькая Кайса, задрав голову, отчитывает здоровенных Волков, и поверила, что тем в самом деле достанется. Кайса, она такая, умеет насыпать колючек под хвост.
– Не надо, – тихо попросила она. – Они не виноваты. Везде может найтись мерзавец.
– Следить надо за этакими чудищами, – хмуро сказала Кайса, – Ладно, что все обошлось. Если бы не твой Волчок…
– Он не мой! – вскинулась Лестана, едва сообразив, о ком говорит подруга. – С чего ты взяла?
– Ну не твой, так не твой, – погладила ее Кайса по голове, как ребенка. – Леста, милая, а если бы он хоть на несколько минут опоздал? Другие-то прибежали уже на шум. И если бы отбивать тебя не кинулся…
– Не напоминай, – поежилась Лестана.
Да, нехорошо вышло. Хольма она обидела зря. И с чего так испугалась? Ну, оборотень. Ну, увидела она его на половине превращения. Дома сколько раз это видела – и даже не думала пугаться. Правда, только у отца, матушки и Ивара. Да еще у Кайсы, но это не в счет: Кайса в зверином облике невозможно хорошенькая, ее не бояться хочется, а затискать. Может, все дело в том, что к Волкам она просто не привыкла? Или в ярости, что звучала в голосе Хольма? Она ведь и правда поверила, что Волк убьет ее обидчика. Загрызет прямо там. И загрыз бы, не вмешайся Брангард!
О, теперь она понимала Сигрун, которая называла пасынка чудовищем. Еще немного – и Хольм точно превратился бы окончательно, а это значит, что не он владеет истинным обликом своего зверя, а зверь – им. Как только у Брангарда хватило храбрости его оттаскивать! Ведь зверь забывает почти все, что связывает его с человеческим миром, только опытные и хорошо владеющие собой оборотни по ту сторону превращения помнят, кто они, узнают родных и друзей. А уж в ярости…
Она опять поежилась, отпила уже остывающего отвара, и тут в дверь постучали.
– Надеюсь, это кто-то из хозяев, – хищно прищурилась Кайса. – У меня как раз подходящее настроение!
Но в дверь заглянул Ивар, а потом и вошел, тревожно глядя на Лестану.
– Как ты, сестренка?
Он присел на край кровати с другой стороны, погладил Лестану по плечу, и она почувствовала, что окружена теплом со всех сторон.
– Я говорил с вождем, – сказал Ивар. – Он принес извинения. И Медведи тоже просили передать, что сожалеют. Это младший племянник их вождя, он впервые выехал за пределы земель клана. Выпил лишнего, потерял голову от твоей красоты…
– Лучше бы он кое-что другое потерял, – сердито вставила Кайса, забирая у Лестаны опустевшую чашку. – Или вообще дома оставил. Может, тогда головой думал бы, а не этим кое-чем. Надеюсь, он уедет, как только сможет?
– Уедет, – кивнул Ивар и добавил чуть изменившимся тоном: – Леста, но тебе тоже нужно быть осторожнее. По твоему поведению судят обо всех Рысях.
– Что?
Сначала она не поверила своим ушам: как Ивар вообще мог сказать подобное? Потом едва не разозлилась, но на злость сил уже не было, да и две чашки успокаивающего отвара сделали свое дело, Лестана смогла только изумленно выдохнуть:
– Это я, по-твоему, виновата?
– Ивар, да ты рехнулся! – рявкнула Кайса, уперев руки в бока и зло на него уставившись. – С дуба головой недавно не падал? А похоже! Нам что, до уборной надо было идти с охраной? Мы в гостях или где? Как у тебя язык поворачивается упрекать Лестану? Она этого Медведя в глаза не видела, пока он откуда-то не вылез! Думай, что говоришь! А то получается, что это не он виноват, а мы?
– Тихо-тихо… – Ивар примиряюще поднял ладонь. – Кайса, не кричи! Ничего такого я сказать не хотел. Леста, прости. Я ведь тоже за тебя испугался. Ну прости, сестренка…
Он погладил ее по голове, заправил прядь расплетенных волос за ухо и растерянно спросил:
– А где сережки? Они тебе разонравились?
– Потеряла одну, – буркнула Кайса, ставя чашку на стол. – Ты же там был, не слышал?
– Я велю поискать, – нахмурился Ивар.
Лестана высвободила руку из одеяла, щелкнула застежкой оставшейся серьги и с грустью посмотрела на кошачью мордочку.
– Потом надену, – сказала она виновато. – Не носить же без пары. А если вторая не найдется, велю из этой кулон сделать. Кайса, возьми.
И пока подруга бережно убирала драгоценную сережку в шкатулку на столе, повернулась к Ивару.
– Поговорить надо, братец.
– Сейчас? – Ивар удивленно приподнял брови и вдруг насторожился: – Леста… что-то случилось? Этот Медведь…
– Дурак! – обиделась Лестана. – Ивар, ты точно с дуба упал и не на лапы приземлился, а головой. Нет, это другое. Кайса, не уходи! – окликнула она собравшуюся оставить их вдвоем подругу. – Мне совет нужен. Очень…
Рассказывать о предложении Сигрун оказалось неожиданно сложно. Лестана даже зажмурилась в самом неприятном месте, когда объясняла, что выбора Волчица ей на самом деле не дала. Не может она всерьез предложить Лестане выйти за Хольма! Но и остаться у Волков женой Брангарда – это тоже не выход.
– Вот сука хитрая! – со злым одобрением отозвалась Кайса. – Все продумала! Леста, милая, успокойся. Вывернемся как-нибудь!
Ивар молчал, и, глядя на его хмурое озабоченное лицо, Лестана покачала головой.
– Что тут придумаешь, Кайса? – с тихим отчаянием спросила она. – Лучше в омут с камнем на шее, чем замуж за Хольма. Он… я его боюсь, понимаешь? Он только глянет – у меня мурашки бегут и уши прижимаются! Он… зверь!
– Так мы все звери, – рассудительно сказала Кайса. – Подумаешь! Ну ладно-ладно, успокойся, лапочка. За Хольма ты не хочешь, я поняла. А за Брангарда?
Лестана сцепила перед собой согревшиеся наконец-то ладони и кивнула.
– За него – да! – выдохнула она, умоляюще посмотрев на Кайсу, но подруга, уяснив, что дело серьезно, даже не думала насмешничать.
– Но не оставаться же тебе здесь, – протянула она задумчиво. – Слишком жирно этим Волкам будет. Ивар, а ты что молчишь? Кто у нас тут советник Лестаны?!
– Я думаю, – огрызнулся Ивар и устало потер пальцами виски. – Леста, как полагаешь, она не изменит своего мнения?
Лестана обреченно покачала головой.
– Может, посватать Волкам другую невесту? – неуверенно предложил он. – Дочь кого-нибудь из советников отца… Да нет, теперь это покажется оскорблением. Раньше надо было, но кто знал?
– Раньше условия были другие, – измученно сказала Лестана, в самом деле не видя никакого выхода. – Волки обещали отдать сына вождя нам. Только я видела те письма, там так все составлено, что не подкопаться. Это Сигрун, поклясться могу! А если отказаться, они… просто не подпишут договор. Я не могу вернуться без договора! Этот союз нам гораздо нужнее, чем им!
– Придумаем что-нибудь!
Ивар поднялся с постели, взглянул на Лестану с жалостью и уронил:
– Спи, сестренка, все будет хорошо. Да поможет Мать-Рысь нам с верным решением.
Когда он вышел, Лестана обняла колени, укрытые покрывалом, опустила на них подбородок. Весь этот бесконечный день навалился на нее свинцовой тяжестью. Утренние встречи, разговор с Сигрун, пир и все, что было потом… Словно утром в ворота Волчьего городища въехала совсем другая Лестана! Гордая и смелая наследница вождя, знающая, что ее дорога прямо и честно ведет к выполнению долга. А теперь все так сложно!
– Я не справлюсь, – всхлипнула она, пряча лицо. – Я подведу отца, Кайса! Меня послали, чтобы спасти Рысей, а я их уже опозорила! Нельзя было доводить с Медведем до драки… Ивар прав, это из-за меня! Я должна была подумать, что нельзя ходить по незнакомому месту только вдвоем. И Сигрун… Почему я не смогла ее осадить? Почему не нашла нужные слова? Отец бы смог! Даже Ивар бы смог, наверное, он умный и осторожный. А я… я не справилась…
Она рыдала взахлеб, выплакивая запоздалый страх и унизительную слабость. Что толку с детства учиться править, если при первом столкновении с грубой силой все твое умение договариваться ничего не значит? Если в этом диком мире по-прежнему решают не слова, а крепкие кулаки, зубы и сталь? Если нечем ответить на чужую хитрость, а дома ждут, что ты оправдаешь возложенные на тебя надежды и вернешься с помощью…
Хольм или Брангард? К Брангарду тянулись и разум ее, и душа. Он умный, красивый, храбрый… Он будет отличным консортом, когда она станет правительницей клана! Но остаться ради него в этом жутком Волчьем городе? Где она чужая и никогда не станет своей, что бы ни говорила Сигрун? А подумать о браке с Хольмом вовсе невозможно! Синеглазый Волк пугает ее до дрожи и отвращения. Будь она настоящей рысью, шипела бы и скалилась при одном воспоминании, не говоря уж о взгляде на него. И позволить ему хотя бы прикоснуться?!