Мышь в Муравейнике 2: Жук

Судя по всему, мы все же в тоннеле, и в ближайшем к нам арочном выходе стоят двое мужчин неопределенного возраста. Одеты они в старую не по-летнему теплую одежду – оно и понятно, здесь холоднее, чем наверху, а по тоннелю еще и сквозит хорошо. В руках у них по длинному предмету, в котором я подозреваю древнее оружие из другого мира – алебарду. Чего только к нам не заносит. Этими алебардами они и перекрывают нам вход. А под ногами у них красноречивая стрелка.

Поняв, куда мы смотрим, один из мужчин, тщетно пытается затереть эту стрелку своим разваливающимся сапогом.

– Без пароля не пустим, – гнусаво предупреждает второй сквозь шарф, в который он закутан по самые глаза.

Пароля мы конечно не знаем, в вещах его не было, по-видимому, нам самим надо догадаться, но мы лишь растерянно переглядываемся. Что если он, предположим, был написан на стене где-то в шахте, но мы прошли мимо? Делать весь путь заново, честно говоря, нет уже никаких сил.

– А что вы такое несете? – интересуется стражник, с любопытством рассматривая нас из-под густых бровей.

– Шмотки всякие, – отвечает Лекс хмуро, и ему тут же приходит в голову светлая мысль. – А как на счет взятки, уважаемый?

Судя по проявленному стражниками энтузиазму, такой вариант как раз и входил в замысел хозяев игры. Отделавшись сумкой с мужской одеждой, мы переходим кордон и идем дальше.

Мы как-то даже повеселели. Встретив среди тоннелей нормальных живых людей, можно даже начинать рассчитывать на относительную безопасность от монстров, так что мы теперь передвигаемся не так скованно и фонариками по сторонам светим. Хлама вокруг тут тоже прилично, но все больше не обломки, а громоздкие тяжелые вещи, вроде чугунной ванны, сундуков и шкафов, остовов машин. Более мелкие вещи свалены в отдельные кучи.

Постепенно вокруг нас появляются еще люди, и хотя смотрят они насторожено, неприязни не проявляют. Единственное, проходя все дальше, цепляем за собой все больший хвост из детворы мал мала меньше. Не знаю, что здесь происходит, но эти люди взяли с собой в подземелья детей? Совсем ничего не боятся? Между тем, что-то серое с длинным голым хвостом перебегает нам дорогу. Ребятенок лет пяти в длинной рубашке до самых пят, метко бьет по нему снарядом из рогатки, а потом дружелюбно улыбается нам беззубой улыбкой.

Неожиданно раздается звук пришедшего сообщения.

– Это чей? – спрашивает Морис. Только я проверяю свой телефон, у остальных, наверное, другие сигнала установлены. Странно вообще, что здесь есть связь.

– Найдите того, – читаю я, – кто расскажет вам о цели.

– Не знаешь с кем тут можно поговорить? Кто тут самый умный? – спрашивает Палома у ребятенка, продолжающего улыбаться нам. Тот показывает пальцем на дверь недалеко от нас. – Спасибо, – Палома что-то сует ему в руку.

Пока идем к этой двери, Лекс все же достает свой планшет.

– Здесь и вправду есть сеть, у вас всех тоже ловит?

– А не должно? – пожимает плечами Палома. По контрасту с прошлой нашей встречей, она сегодня какая-то малоэмоциональная. Но мало ли, может быть, что-то приняла для успокоения.

Между тем, мы проходим через дверь и видим вполне удивительную картину, подсвеченную гирляндами из фонариков. Пол длинного помещения представляет собой решетку, под которой плещется вода. Я уже была в подобном, когда вынуждена была срезать путь при погоне за Роко, укравшим мобильник. Только здесь на решетке установлено множество импровизированных палаток из простыней и других тканей. Они расположены рядами, формируя своеобразные улицы, с двориками и проулками, кое-где сидят люди, но мало. На веревках сушится белье, возле некоторых палаток лежат детские игрушки. Есть даже небольшая площадь с гонгом. Рискну предположить, что люди сюда не спускаются, а живут прямо здесь, но как и почему?

Мы идем по одной из улиц, присматриваясь, с кем можно было бы поговорить. Рядом с одной из палаток я вижу упаковки из-под готовых обедов, точь-в-точь какие я покупала для Роко, поэтому тут я и останавливаюсь, понадеявшись увидеть знакомое лицо. И одно лицо как раз появляется, правда не то, что я ожидала.

Приподняв яркий с цветочной вышивкой платок, висящий над входом, из палатки вылезает женщина лет тридцати и заинтересованно смотрит на нас. Накрученные мелкими кольцами волосы на ее голове неестественно желтого цвета и похожи на парик. Дряблая кожа не лице не только щедро разукрашена косметикой, но и испачкана блестками. Худое тело одето в явно подростковую одежду со стразами, на ногах пластиковые шлепанцы.

– Вы не знаете Роко? – смущенно спрашиваю я.

– Это мой старший, – расплывается в улыбке женщина. – Я Блестящая, ну, сами видите, – она кокетливо наматывает на палец желтый локон, рассматривая наших парней. Они же с удивлением и беспокойством смотрят на меня, потому что никакого Роко они-то не знают.

– Он сейчас здесь? – все же интересуюсь у женщины.

– Проходите, – гостеприимно приглашает Блестящая. Но все вместе мы в палатку не влезаем, так что Морис с чемоданом остается у входа снаружи. Роко внутри не обнаруживается, но мы можем удовлетворить свое любопытство и немножко познакомиться с бытом местной общины. Внутри палатки находится три матраса, с наваленными поверх одеялами. Что мне особо западает в душу, подушки на постелях тоже есть. Остальное имущество лежит повсюду в разнообразных пакетах и мешках. В центре палатки люк вниз на большом замке, предположу, что именно от него ключ висит у Блестящей на шее.

– Чтобы малыши не свались, – поясняет она.

Всего детей у женщины трое – рассказывает она дальше. Роко родился еще наверху, но ей тогда было всего шестнадцать. Родители были не рады. Кто отец ребенка она не могла сказать с точностью, но он бы тоже наверняка был не рад. В общем, хорошо сдать экзамены на фоне раннего материнства она не смогла, ни в одну гильдию ее в итоге не взяли, так и попала она на нулевой, а во время второй беременности ее и вовсе выгнали в никуда. А нигде это как раз тут – гнездо падших ниже некуда. Так и живут они здесь, бедно, но дружно. Едят все, что удается как-то добыть – не имея вообще карт допуска умудряются подниматься наверх и там брать все, что плохо лежит или выпрашивать или отрабатывать. По ночам сообща заваливают вход всем, что натащили сюда специально для этого и сидят тихо-тихо, как мышки. Греются электрическими грелками – электричество сюда подается, как и вода.

Вода, кстати, которая находится прямо под нами, источает не самые приятные запахи, так что возникает вопрос, как же ее можно пить, так чтобы не слишком поспешно и неприятно умереть. Но на этот вопрос совсем скоро находится ответ.

С грохочущим звуком вода начинает уходить из резервуара под нами. А через небольшое время снова начинает набираться. Блестящая поспешно разгребает вещи и достает большую кастрюлю, с черпаком, плавающим на самом дне.

– Надо скорей новой набрать, – она открывает замок и передает Лексу эту кастрюлю. Тот, вынув черпак, наклоняется над люком и зачерпывает воду прямо ей.

– Вот спасибочки, – радуется Блестящая. – Пока все не загадили, мы свежей водички набираем для питья, потом моемся и стираемся, – объясняет она, расстегивая на себе кофту. Поняв намек, мы тут же все вылетаем из палатки и задергиваем полог.

– Так-с, мы, конечно, многое узнали, – констатирует Лекс, – но цель по-прежнему не ясна.

– Как насчет того, чтобы попробовать вон тут палатку? – предлагает Морис. Мы подходим к палатке, на которую прикреплена картонка с крупной надписью “Провидица Госпожа Катисса”.

– Я морально не готов увидеть мадам Катиссу в неглиже, – упирается Лекс. А ведь действительно, расписание водных процедур у местных жителей должно быть одно и то же. Хотя вот своих детей Блестящая не спешила купать, так что может вода меняется у них достаточно часто и все жители моются не каждый раз. Возможно, имеет смысл спросить или постучать.

Но мадам Катисса выходит к нам сама, словно зная, что мы там мнемся в нескольких метрах от нее. Прежде нее из палатки появляется ее супер пышная юбка с несколькими рядами оборок, затем весьма выдающихся размеров нос с отчетливой горбинкой, похожий на клюв хищной птицы. Мыться эта женщина явно не собирается – ее жгуче-черные волосы уложены в сложную высокую прическу с единственным накрученным локоном, выпадающим из нее. Могучие плечи и широкий торс покрывает красивая шерстяная шаль. Держа великолепную осанку, она торжественно выплывает к нам, ничуть не смущенная тем, что для этого ей пришлось раздвинуть в сторону рваные одеяла на входе в палатку. Все вместе – черты ее внешности и манеры делают эту женщину по-своему восхитительной.

– Проходите, господа, не смущайтесь, я уже давно нахожусь в ожидании вашего прихода, – приглашает нас Катисса.

Палатка провидицы оказывается просторнее и уютнее, чем у Блестящей. Мы помещаемся в нее полностью, рассевшись вокруг почти такого же люка в полу на ковриках и подушках. Внутри все занавешено разноцветным тюлем и платками, которые также своеобразной ширмой отделяют жилую часть от “гостиной”.

– Какую плату вы мне принесли? – интересуется провидица.

– Вот, – Морис пододвигает к ней чемодан с женской одеждой и застывает в нерешительности.

– Хорошо, – кивает Катисса, явно не намереваясь смотреть, что там внутри, – духи довольны. Сейчас, если вы проявите должное терпение, я войду в транс и поведаю вам все, что вы должны знать.

Мы все согласно киваем и устраиваемся поудобнее, радуясь возможно немного отдохнуть. Наверняка, в этот раз мы правильно зашли, и все теперь идет по сценарию игры. Лекс показывает мне, что готов записывать откровения провидицы на планшет. По-моему, это разумно, если что, сможем прослушать еще раз.

Судя по фильмам, у провидицы должен быть хрустальный шар, в чьи таинственные глубины она могла бы вглядываться и над которым она бы водила руками и делала всякие пассы с недоступным простым смертным смыслом. Но у Катиссы ничего похожего нет, а вглядываться в мрачные глубины, к примеру, воды под нами, которая потихонечку наполняется грязью и нечистотами, не очень волшебно, так что она останавливает свой тяжелый немигающий взгляд на лбу у Герти, которой не повезло сесть прямо напротив провидицы. Мы все потихонечку, чтобы не сбить Катиссе тонкую настройку, пододвигаемся, чтобы Герти могла уйти с линии контакта с потусторонним миром.

Контакта приходится подождать. Между тем, кажется, что у палатки кто-то ходит, но боится войти. Может быть, наши конкуренты не вовремя объявились.

– Я вижу девушку, красивую, молодую, – вдруг начинать вещать провидица, покачиваясь из стороны в сторону. – Она кому-то очень понравилась. – Я вижу, как Морис бросает быстрый взгляд на Палому. – А теперь я ее вижу в очень темном и страшном месте! – Продолжает Катисса взволновано, у девушки очевидно большие неприятности.

Мы все с большой заинтересованностью смотрим на провидицу, но она довольно долго не издает ни звука. Ее зрачки расширились, дыхание утяжеляется. Потом она резко всплескивает руками, словно отгоняя ужасное видение. Но оно не уходит. Дыхание со свистом вырывается из Катиссы, ее обезумевший взгляд мечется по палатке, словно вокруг нас тысяча чертей устроило пляску.

– Воды! – требует она.

Лекс хватается за алюминиевый черпак, висящий на стенке позади него, но зачерпнуть воды из люка не решается – вода там уже мутная и душистая. Палома догадывается, что фиговина, стоящая рядом с ней – это прикрытая кастрюля с чистой водой, и быстро сдирает с нее покрывало. Черпак с водой передают провидице, и она жадно пьет.

– У девушки, которую вы ищите, был друг, – говорит Катисса. – Друг ненастоящий, невсамомделешний. Он говорил, что любит ее, но это неправда. Любил бы – не бросил, понимаете? Он бросил ее! – Она вглядывается в наши лица, ища понимания, но мы, естественно, без понятия, о чем она говорит.

Это все так далеко от цели нашего прихода! Совсем не кажется, что она играет, просто выдавая нам заученный текст. В ее голосе, в ее лице столько неподдельных эмоций, что становится по-настоящему страшно.

– Они затащили их обоих сюда, в подземелья, – жутким шепотом продолжает рассказ провидица. – Что они с ними сделали, я не скажу. Люди не должны делать такое с себе подобными. Они не могут после такого считать себя людьми. Потом они оставили их, измученными и искалеченными, чтобы ночные монстры закончили их дело. Но у парня еще оставались какие-то силы, и он смог доползти сюда, где падшие успели подобрать его до времени, когда просыпаются ночные кошмары. Девушку нашли утром – обглоданные кости.

Я не могу не представить себе этих темных холодных ночных коридоров, быстро наполняющихся враждебной и безжалостной жизнью. Очень надеюсь, что девушка уже была мертва к тому времени или хотя бы потеряла сознание и не могла почувствовать, как смерть идет за ней. И как пожирает ее тело.

У остальных членов моей команды скорей всего не было опыта ночных прогулок по подземельям, но рассказ провидицы их тоже пронял до костей. В ступоре мы сидим в полутьме, рассеиваемой только гирляндой маленьких лампочек под сводом палатки, а вода под нами плеском напоминает, что мы и сами находимся сейчас в этих жутких подземельях, и монстры, кстати, есть и среди людей.