Мышь в Муравейнике 2: Жук

– Часы! – вдруг спохватывается Катисса, так что мы вздрагиваем. – У девушки были серебряные часы на запястье. Это все, что от нее осталось. Вы должны найти их. – Серьезно закашлявшись, она жестом показывает нам на выход. На секунду отняв ото рта кружевной платочек, она бросает напоследок: – Няня забрала их! Она обнаружила тело.

Выбравшись из палатки с последней оставшейся сумкой, мы некоторое время просто молча стоим все еще под впечатлением. Из палатки продолжает доноситься надрывный кашель.

– Ничего себе квест обставили! – удивляется Лекс. – Я уж даже поверил, что реально кого-то убили и сожрали.

– Но это же просто выдуманная история для игры, да? – с надеждой спрашивает Герти.

– Обычная история, – качает головой Палома, – зачем выдумывать. Просто привязали к ней игру. Вот часов в реальности наверняка не было.

– Ладно, нам нужно найти няню, – с грустью в голосе напоминает Морис.

А я вспоминаю, что кто-то ходил у палатки, пока мы были внутри, так что наконец оглядываюсь вокруг. С одной стороны вдалеке сидят какие-то люди, но это, похоже, местные старики жарят что-то на плитке, с другой в отдалении вижу Роко. Поняв, что я его заметила, он подходит ко мне.

– Мать сказала, что кто-то из моих друзей заходил. Это вы что ли? – с вызовом интересуется он.

– Да, мы, – отвечаю без утайки, – увидела знакомые пакеты возле палатки, вот мы и остановились. Мы ищем няню, наверное, это кличка.

– Ну да, сумасшедшая старуха, нянчащаяся с бесконечными младенцами, – сердито говорит Роко. – Откуда она их только берет… Хотите, чтоб я проводил к ней?

– Хотим, – отвечает за всех Лекс. – И что возьмешь за это? – Он косится на нашу оставшуюся сумку, но там насколько я знаю, вещи только для совсем маленьких детей, младенцев. Она, наверное, для няни.

– Принесите еды потом какой-нибудь, сколько не жалко, – смягчается Роко, – под статую тетки такой с мячиком на вокзале. – Мы с Лексом дружно киваем – знаем такую. – Я тебе доверяю, – Роко с улыбкой кивает мне. Приятно, только Морис остерегающе кладет руку на мой локоть.

– Я сам принесу, – говорит он. – Таким девушкам не стоит ходить на вокзал.

С недоумением смотрю на Мориса, но выяснять, что он имел в виду, прямо сейчас не решаюсь. Потом скажу, что сделаю все сама. Это мой знакомый и моя ответственность, так что самой спокойнее.

Вслед за Роко мы проходим по безопасным коридорам и мимо охраняющих их стражников. Из тоннеля ныряем еще в один коридор, где из достопримечательностей большая куча подгнившего тряпья.

– Подождите здесь чуток, – предлагает наш проводник и, пройдя, чуть дальше, опускается на колено и заглядывает в дыру в стене. Что-то обнаружив, три раза стучит по камню. – Она сейчас подойдет, – говорит он, после ответного стука.

Отлично. Пока ждем, я зачем-то подхожу ближе к горе тряпья, и та вдруг оживает. Тряпки рядом с моей ногой расползаются в стороны. Я сначала отскакиваю, направив туда луч моего слабенького фонаря, но потом возвращаюсь, не смотря на то, что Морис пытается снова схватить меня за руку. Из кучи, плохо заметная в этих почти сравнявшихся по цвету тряпках, встает моя собака. Выглядит такой сонной…

– О, шерстяной обед! – восклицает Роко, замахиваясь на мою подругу камнем. Я так неудачно бросаюсь между ними, что чуть не получаю этим камнем по собственной голове.

– Не трогай ее! – кричу я.

– Ты чего, это же еда! – удивленно восклицает Роко, но в отличие от меня голос разумно не повышает. Я бы тоже догадалась, что шуметь не стоит, но крик вырвался как-то сам по себе, минуя мозги. – Ночью и утром они сбиваются в стаи и сами могут кого хочешь съесть. Но если днем обнаружить их лежку – это же куча дармового мяса!

– Нет, только не она! – Забыв, что моя знакомая собака прикосновений не любит и не выносит, я опускаюсь на колени и обнимаю ее. Она удивленно позволяет мне такую вольность, а потом вдруг разевает пасть и мокрым языком быстро проводит по моей щеке.

– Вы что типа друзья? – догадывается Роко.

– Типа да. Не будешь ее обижать, а присмотришь за ней, я тебе регулярно готова еду носить.

– Идет, – с готовностью соглашается Роко.

Увлекшись нашим новым договором, не сразу обращаем внимание на появившееся из дыры существо. В длинном женском платье и куртке поверх, платке, закрывающем волосы, и со свертком на руках, который она постоянно укачивает.

– Это няня, – говорит Роко. – Что вы хотите от нее?

Несмотря на то, что парень отзывается о няне, как о ней, у меня сильное подозрение, что перед нами мужчина. С блаженной улыбкой он смотрит на нас, но не уверена, что воспринимает наше присутствие.

– Нам нужны часы, которые вы сняли со скелета, – вступает Лекс.

– Точно, есть у нее часы, красивые, блестящие такие, – вместо няни говорит Роко. – Сам хотел у нее выменять, да не нашел на что.

Няня вроде бы согласно улыбается, смотря в пространство мимо нас и не забывая активно укачивать ребенка у себя на руках.

– А вот у нас вроде есть на что, – Лекс открывает последнюю сумку, – куча детских вещичек. Ползунки там и чего там еще маленьким нужно.

Няня улыбается и кивает. Лекс закрывает сумку и ставит ее возле ее ног. Няня снова кивает, смотрит на сумку, кивает и вдруг без предупреждения кидается младенцем в Лекса. Садится на пол и начинает перебирать вещички.

Лекс ребенка, конечно, ловит, реакция у него хорошая, и уже хочет возмутиться, но потом разворачивает одеяло и достает оттуда кирпич, перевязанный бантиком. Мы снова в шоке!

Неудачный у нас сегодня денек выдался.

Очевидно, конкурирующая команда в этот раз успела первыми. Ну ладно, раз на раз не приходится.

– И что теперь, это все? Задание считается выполненным? – расстраивается Лекс.

– Наверное, раз кирпич оставили, – Морис берет этот кирпич и кладет в свой рюкзак. – Пригодится на следующем задании, а то их сложно достать.

– Не так уж и сложно, – не соглашается Лекс с досадой. Как следует потаскав несколько десятков этих тяжелых штуковин по лестницам, он их наверняка возненавидел на всю жизнь.

– Странно все же, что все заканчивается на часах, – у меня не получается не думать, – а не на каком-то месте, где находится поздравительная открытка. Я бы скорее предположила, что в часах – подсказка адреса.

– Там была надпись, – вспоминает Роко. – Зюке от папы, черточка 89. Я их хорошо рассмотрел, хотел выменять и подарить своей дочери. Правда пришлось бы дочь Зюкой назвать.

– У тебя скоро будет дочь? – спрашивает Палома.

– Ну, может не скоро, – пожимает плечами Роко. – Но когда-нибудь.

– Зюке от папы. Закрывающий открывающий пункт! – восклицает Морис.

– Неужели есть такой? – скептически вздыхает Палома.

– Ну да, конечно. В Муравейнике, куча всего закрывается и открывается автоматически, – поясняет Морис. Естественно, он же техник, он должен такие вещи знать. – Это одно из видов технических помещений. Черточка – значит минус, подземные уровни. 89 – номер помещения. Это должно быть недалеко отсюда, все сходится! Единственное, они закупорены намертво. Даже у стражей туда допуска нет.

– В подземельях все иначе, – возражает Лекс.

Собаку мы оставляем досыпать дневное время в облюбованной ей куче, а няню счастливо перебирать детские вещи. Сами же мы, в предположении, что подземные уровни идентичны по общей планировке с уровнями надземными, ориентируясь по карте в планшете Лекса, идем в направлении ЗОП-89, расположенного неподалеку от гнезда падших. Однако, не смотря на явное запустение уровня и отсутствие большинства дверей и другой техники, которая могла бы автоматически запускаться или выключаться, сам ЗОП оказывается цел. Створка двери почти сливается со стеной из-за коричневого шероховатого налета, покрывающего ее всю, словно Муравейник пытается медленно полностью замуровать помещение. Но на стыке со стеной этот налет осыпался, как будто эту дверь все же недавно открывали.

– Нет ни считывателя карт, ни замочной скважины, ни даже дверной ручки. Как это вообще предполагалось открывать? – интересуется Лекс.

– Дистанционно, – Морис с любопытством осматривает дверь. – Я же говорил, нам ее никак не открыть. Разве что выломать, но на это нужно что-то сильно покруче наших мускульных сил.

– Тогда как вторая команда это сделала?