Мышь в Муравейнике 2: Жук

Среди нервных курсантов я наконец замечаю Кейт. Она, как бы разминая ноги, пересаживается чуть в сторону, чтобы ее стало лучше видно из-за широкой спины ее подруги по учебе. Конспекты у нее аккуратно лежат стопочкой, и она кажется вполне уверенной и без них.

– Нулевая, – тут же зовет Редженс.

Кейт без промедления занимает место за кафедрой.

– Как определяется место проживания несовершеннолетнего? – тут же следует вопрос.

– С момента рождения до достижения ребенком возраста девяти лет несовершеннолетний проживает с матерью, – четко проговаривает Кейт смело глядя прямо на Редженса, – с девяти лет до дня окончания общего образования – с отцом. При отсутствии одного из родителей, право содержания переходит ко второму родителю, при отсутствии обоих – защитником несовершеннолетнего до завершения им образования считается руководитель сиротского приюта того сектора, к которому принадлежал родитель, имевший более высокий статус, или того сектора в котором ребенок был найден, если родителей установить не удалось.

Надо же, это прямо наша тема. А я ведь даже не думала о том, что сиротский приют для каждого сектора Муравейника свой, и мы вполне могли попасть в какой-то другой, ведь нашли нас где-то у границы секторов. А значит, мы могли бы попасть не к доброй госпоже Илоне, и работали бы мы не на ткацкой фабрике, и не попались бы мы Кейну, и не приехали бы работать сюда.

Я почти с благодарной нежностью смотрю на сутулую спину Кейна, и тот почти оборачивается.

– В каких случаях этот порядок может быть нарушен? – второй вопрос Редженса.

– По обоюдной договоренности между родителями, а также защитник или один из родителей может оспорить передачу ребенка второму родителю, если докажет, что при проживании с последним жизнь и здоровье ребенка может оказаться под угрозой, – бодренько поясняет Кейт.

– И? – опережая Редженса, громко интересуется Лекс.

– Только в этих двух случаях, – невозмутимо отвечает Кейт под сдержанное хихиканье курсантов.

Редженс проявляет неожиданную снисходительность, и Кейт – единственная – отправляется не бегать, а обратно на свое место, старательно сдерживая торжествующую улыбку. По дороге ее подруга Райли поздравляет ее.

Издевательства над курсантами в том же духе продолжаются еще часа два, при этом страсти только подогреваются, офицеры не устают гневаться и раздражаться, а курсанты не забывают нервно дрожать. Только вид наказания за недостаточно полный или неуверенный ответ меняется с бега на отжимания, потом подтягивания и обратно на бег. Мы с Лексом, которому довольно быстро надоедает это действо комментировать, отходим в коридор и ждем окончания на полу возле распахнутых дверей. Как раз есть время рассказать другу про мою утреннюю встречу и гипотетическую возможность поучаствовать в какой-то непонятной игре. Лекс особого интереса к этой новости не проявляет.

– Надо еще посмотреть какого рода там задания даются, – вполне разумно заключает он.

Устав ждать, мы чуть не пропускаем момент, когда обстановка в зале меняется. Отпущенные наконец курсанты собирают раскиданные и перемешанные по полу конспекты и разбредаются по комнатам. Офицеры собираются вокруг стола. Довольная Кейт подбегает к нам и заталкивает поглубже в коридор.

– Как я выглядела со стороны? – возбужденно спрашивает она.

– Нормально выглядела, даже хорошо, – Лекс удивленно взирает на нее. – Ты что, намылилась выступать от отделения? Что это тебе даст теперь? Ты же и так в группу Редженса попадешь.

– А на фиг она мне теперь нужна, – отмахивается Кейт. – Есть вариант получше. Конечно, после учебки придется еще практику отработать, но потом я хочу пойти в защитники.

– Защитники? Как госпожа Илона? – недоумеваю я.

– Нет, – Кейт показывает раздражение, но все же снисходит, чтобы для меня объяснить: – Защитники – это все, кто защищает чужие права и интересы, и работа в сиротском приюте – это не самая низшая ступень, но почти. Я же хочу попасть к тем, кто защищает права граждан от произвола стражей. Конечно, все равно придется начать снизу, но если попасть в хорошую контору, то появится шанс быстро продвинуться наверх. На самый верх я имею в виду.

– Я правильно понимаю, что защитники – это все та же гильдия стражей? – прерывает Лекс.

– Да, поэтому, чтобы попасть в хорошую контору, мне нужно хорошо проявить себя здесь, в учебке, и на практике. И если я выиграю соревнования по знанию права от своего отделения, это попадет в мое личное дело и будет говорить о моих способностях гораздо красноречивее, чем просто высокие баллы!

Что ж, целеустремленности нашей подруги можно только позавидовать. И Редженс по-видимому на этом ее новом пути не собирается ей ставить палки в колеса. Может, хочет хотя бы таким образом выкинуть ее из своей группы? Вот только если у Кейт все получится, однажды они могут встретиться, будучи на разных сторонах баррикад. Хотя вряд ли это его беспокоит, если он не верит в ее способности.

– Но это только первый пункт моего плана, – воодушевленно продолжает Кейт. – А второй состоит в том, что ты познакомишь меня с Виллингером! – заявляет она и смотрит на меня.

– Это еще кто такой?! – спрашивает за меня Лекс. Я лично понятия не имею.

– Ну как кто?! – возмущается Кейт. – Один из директоров среднего звена Первой Правовой Конторы!

– Мы должны его знать?! – в том же тоне говорит Лекс.

Подруга раздраженно цокает языком.

– Он же играет в любительском театре “Забрало”, в одном представлении с тобой! – она злобно смотрит на меня. Мысленно перебираю всех тех, кого мне довелось видеть на репетициях.

– Кудрявый Вилли?! – предполагаю я. – Так мы с ним не знакомы! Даже ни в одной сцене вместе не пересекаемся!

– Ну и что?! Ты же звезда этого шоу! Он тебя знает!

– Не такая уж и звезда. Просто принцесса. С крыльями, – возражаю я. Крылья у моего персонажа появились две недели назад вместе с изменением видения режиссером общей концепции пьесы. Она тогда показалась ему слишком плоской, а мои полеты над сценой призваны были придать происходящему объема. Так что действительно, Вилли меня скорее всего заметил и хорошо запомнил. После того как принцесса в моем исполнении смела на бреющем полете две городские башни ему прямо под ноги, точно должен был запомнить. И после этого Кейт хочет, чтобы я познакомила ее с этим, судя по всему, важным и серьезным человеком?! Я?!

На счет разумности этого ее предложения я бы поспорила, но она уже выходит обратно в зал. Там уже почти никого не осталось. Офицеры, посовещавшись, также начинают расходиться.

– Кейн и Рудгер, вы еще не отметили мероприятия для сопровождения своими группами! – громко напоминает один из старших офицеров и, помахав планшетом, оставляет его на столе.

– Да отмечал я! – Кейн нехотя возвращается к столу. Еще один коренастый офицер первый берет планшет и, приложив свою карту, быстро касается пальцем экрана.

– С техникой дружить надо, чтобы она тебе подлянки не подкидывала, – усмехается он и передает планшет Кейну.

– А сам-то, – хмуро пялится на экран наш шинард.

– А я просто забыл, – улыбается второй офицер и уходит.

Кейн тратит пару секунд на чтение списка.

– Да какая разница! – он быстро делает выбор и, шмякнув планшет на стол, также куда-то сваливает. Планшет на некоторое время, вряд ли на долгое, остается один одинешенек.

– Так, что тут у нас, – Лекс быстренько подваливает к столу и берет планшет, пока он еще не выключился. Увидев кучу букв, привычно передает его мне.

Ну что, я вижу просто список различных мероприятий в Муравейнике: лекции, представления, концерты. Против некоторых проставлены электронные подписи младших офицеров.

– Ой, тут есть завтрашнее представление нашего театра, – замечаю я. – К счастью, его никто не выбрал.

– А зря, я бы хотел это увидеть, – улыбается Лекс.

– Не надо, – качаю головой. В этот момент Кейт вырывает у меня планшет.

– Где? – требовательно спрашивает она. Самостоятельно найдя нужную строчку, она быстро что-то нажимает и тут же выключает планшет, заканчивая таким образом сессию Кейна. Победоносно смотрит на меня.

– И что ты сделала? – спрашиваю я, хотя интуитивно и так понятно.

– В завтрашнем сопровождении мероприятий я буду в группе Кейна, – она аккуратно кладет планшет обратно на стол и идет в сторону спален. – Как раз будет возможность тебе познакомить меня с Виллингером, – поясняет она на ходу.

Шикарно! Теперь мой шинард увидит, как я позорюсь на сцене, порадуется, развлечется.

На следующий день в театр я прибегаю заблаговременно, но все же, оказывается, позже всех остальных. В помещениях уже царит суета, пришли уже даже некоторые зрители, которые от нечего делать слоняются по небольшому залу, разглядывая постеры на стенах и спрятанное в нишах оборудование. Только стражей нет, так что можно надеяться, что Кейн заранее заметил изменения в собственных планах и откатил все обратно.