Мышь в Муравейнике 2: Жук

Давая проход ребятам, тащащим какие-то провода, сворачиваю не в ту дверь, так что теперь нужно сделать круг по коридорам. Что в общем-то кстати, поскольку таким образом случайно обнаруживаю гримерку Вилли и стоящего перед ней охранника. Раньше я не обращала на Вилли особого внимания и даже не догадывалась о его достаточно высоком статусе. Приставленную к нему охрану тоже не замечала. План Кейт по знакомству с этим человеком это несколько усложняет, по-моему.

Потупившись, быстренько прохожу мимо, а потом уже чуть ли не бегом мчусь к своей гримерке. Далее не думать о грядущем представлении уже не получается. От страха ноги отнимаются. Нервы, кажется, превратились в маленьких змей, свернувшихся в тугой шипящий клубок, где-то в районе желудка. В гримерку вваливаюсь уже на последнем издыхании.

Эту комнатку, кстати, лучше было бы назвать раздевалкой, потому что никто здесь никого не гримирует. Макияж с помощью системы распознавания лиц будет дорисовывать компьютер. Зрители же в зале будут сидеть в специальных очках и видеть уже обработанное изображение. Компьютер также должен будет превратить наши жутковатые рисованные декорации в настоящий двор замка, фруктовый сад, берег озера и так далее по списку. Он же превратит наши дикие костюмы с нацепленными на них датчиками, микрофонами и прочим в прекрасные наряды знати из некого другого мира.

Когда я вхожу, техник как раз помогает напялить такой костюм актрисе, с которой я эту комнатку делю. Эта операция несколько затруднительна из-за неудобной объемной юбки на полужестком каркасе из нескольких обручей разного диаметра. Также неудобно то, что одну из этих двух девушек зовут Липа, а другую Лифа, и я точно не знаю кого как. Техник при встрече вполне дружелюбно здоровается со мной, а вот актриса презрительно зыркает и отводит взгляд. Дело в том, что после знакомства с режиссером сегодняшней постановки я сразу же получила ту роль, которую хотела актриса Ли, то есть я как бы снова заняла чужое место – видимо, судьба моя такая. Хотя мою вину немного сглаживает то, что роль эта изначально принадлежала другой девушке, которая не смогла далее участвовать в постановке, и после ее ухода лично Ли эту роль никто не предлагал. К тому же я сразу была очень не против с нею поменяться, однако режиссер уже пообещал Кириллу, и не смотря на то, что я поклялась, что Кирилл добрый и все простит, не поверил, что добро может быть с такими огромными кулаками. После клятвенных заверений с нашей с режиссером стороны, что после сегодняшнего выступления, я сразу же исчезну в неизвестном направлении, и Ли сможет играть принцессу сколько угодно, девушка вроде бы подуспокоилась, но здороваться все же не здоровается.

Закончив с ней, техник начинает помогать с платьем мне. Мой наряд почти такой же, с огромной юбкой, в которой и не сядешь даже по-человечески, но плюсом к нему прилагаются игрушечные крылья, крайне отдаленно напоминающие крылья бабочки, и рога.

Рогов, к счастью, зрители не увидят. Они просто будут торчать у меня из спины, а к ним приладят тросы, на которых меня будет носить над сценой туда-сюда, вверх и вниз. Режиссер полагает, что это будет выглядеть красиво и волшебно, но вообще раньше он такого не делал.

– Ты еще похудела! – сердито отмечает Ли-техник, застегивая на мне корсет.

– Я не специально, это все нервы, – просовываю под него пальцы и спокойно сжимаю в кулак. Да, как-то слегка свободно.

– Смотри мне, если на сцене выскользнешь из платья – это будет не моя вина!

– Хорошо, учту.

Не настолько уж все плохо. Поворачиваюсь к зеркалу, чтобы глянуть, как все это выглядит со стороны, и быстренько отворачиваюсь, заметив, что Ли-актриса в это время как раз увлеченно штампует селфи прямо на нашем с Ли-техником фоне. Чтобы не мешать ей наслаждаться собой, мы с техником бочком поскорее вываливаемся в коридор.

Нервничать в коридоре оказывается немного легче, потому что по нему можно ходить кругами, представляя, как наматываешь эти самые докучливые нервы на колонны. На очередном проходе неожиданно наталкиваюсь на Мориса. На этот раз он одет в отглаженные черные брюки и голубую рубашку в тоненькую полосочку, только с волосами он ничего не делал.

– Привет, что ты тут делаешь?

– Хозяева игры дали мне еще одно задание, – отвечает он все тем же тусклым тихим голосом, хотя вокруг нас совсем не так тихо, как было в пять утра на безлюдной платформе. – Не беспокойся, я тебе все расскажу после представления. – Чтобы понять, что он говорит, приходится подойти к нему совсем близко.

– Хорошо, – ничего не имею против я, но он продолжает разговор:

– Ты сейчас текст повторяешь, да?

Не успеваю ответить, за его спиной появляется деловито выглядящая Кейт, в форме стражей и со всей причитающейся к ней экипировкой. Я так понимаю, охрана нашего любительского мероприятия любезно прибыла.

– Меня послали проверить, нет ли в блоке посторонних. Мы перекрываем входы, – уведомляет она и с подозрением оглядывает Мориса. – Вы тоже актер?

Морис почему-то смотрит на нее с удивлением.

– Я техник, – отвечает он.

– Ну, хорошо, – теряет интерес Кейт. – Виллингера уже видела? – обращается она ко мне.

– Я думаю, он в своей гримерке, но перед ней стоит охрана.

– Охрана, и что? Не собирались же мы врываться к нему, – фыркает подруга. – После представления подойдем, когда уже все расслабятся. Что за идиотский наряд на тебе?!

Я снова опускаю взгляд на свою широченную юбку, похожую на абажур.

– Поверх будет наложено нормальное изображение, – оправдываюсь я, и вдруг понимаю, что это самое изображение увидят только зрители в очках. Стражи будут смотреть представление как есть, не испытывая иллюзий по поводу происходящего. Но тут уж остается только вздохнуть поглубже и забить.

Больше ни с кем из стражей я не сталкиваюсь, прячась все оставшееся до представления время за колонной. Кейна так и совсем не вижу и, надеюсь, не увижу. После начала становится не так уж страшно. Все сосредоточились на истории, в которую мы играем, вошли в роли, а на сцене удается вообще забыть, что в зале кто-то есть. Вне ее, можно следить за историей по экрану, на который передается то же изображение, что и на очки зрителей. И выглядит все там, надо сказать, совсем неплохо. Удается наконец узнать, как задумывались наши наряды и в каком антураже мы читаем свой текст. Остается только, засмотревшись, самой не забыть в этом вовремя поучаствовать, но тут режиссер стоит на стреме.

История идет вполне гладко, а не как на репетиции. Каким-то волшебным, не иначе, образом, никто ничего не забывает и не путает, кроме разве что совсем незначительных деталей, все вовремя включается, отъезжает и поднимается. Даже у меня все вроде бы нормально получается, и режиссер покровительственно и рассеяно гладит меня по плечу, чуть не сломав мне при этом крыло. Что не очень кстати, поскольку мне еще летать не нем предстоит. Вот наверное после этого-то все несчастья и начинаются.

Едва дождавшись главной слезливой сцены моего объяснения с принцем, я выпархиваю на сцену на своих недокрыльях – одно крыло после случайной режиссерской “правки” слегка косит. В это время с другой стороны сцены красиво поднимается лестница, по которой “мой избранник” должен добраться до балкона с крайне подавленным и отрешенным видом. Однако лестница застревает на полдороге, и принцу приходится по-молодецки на балкон заскочить. После чего он принимает обратно образ вселенской грусти и отчаяния, и между нами происходит эмоциональный диалог, по итогам которого мы беремся за руки и взмываем ввысь. Взмываем хорошо и уверенно, правда промахиваясь мимо крыши замка, и синхронно ойкаем, почувствовав приближение реального потолка. К счастью нас быстро опускают назад до нужного уровня под сдержанные смешки из зала.

Режиссер не единожды говорил нам, что надо продолжать преставление, что бы там не произошло, так что мы продолжаем разговор, наивно, но строго по сценарию расцепив руки. Но поскольку по негласному правилу беды ходят тройками, третий нежданчик нас также не минует. Как только принц отцепляется от своей принцессы, его тут же разворачивает на сто восемьдесят градусов, и он оказывается ко мне спиной. Очевидно, когда его цепляли к тросам, то перепутали рога. Учитывая, что сцена обязана закончиться поцелуем, ситуация неприятная.

В итоге мой принц висит и безуспешно дрыгает ножкой. В отличие от меня, находящейся рядом с реальной, хоть и хлипкой декорацией, ему даже зацепиться не за что, так что, видимо, решительные меры могу принять только я.

– Неужели, ты даже смотреть на меня не хочешь? – скорбно спрашиваю я у спины принца и нежно хватаю его за отставленную ножку, обтянутую чем-то вроде лосин. За ногу мне удается повернуть принца к себе лицом, после чего уже сам он вцепляется в меня как клещ со всей положенной ему по сценарию страстью. Слегка изменив положенную речь, принц произносит свой чувственный монолог, и мы с облегчением сближаем лица и чмокаем друг друга в губы. Страстные лобзания дорисует компьютер.

Сцена закончена, не убейте нас об пол!

Публика на овации не скупится, но, боюсь, не из-за нашего гениального выступления, а благодаря тому, что состоит почти полностью из друзей и знакомых задействованных в постановке лиц. На поклон приходится выходить несколько раз, при этом режиссер строго следит, чтобы мы не перепутали порядок, кто с кем рядом стоит. Предполагается, что компьютер должен сам распознать наши физиономии и пририсовать к ним нужные костюмы и прически, но после маленьких недочетов с лестницей и нашим с принцем полетом, он ему больше не доверяет, чем чуть не доводит Ли-техника до истерики. Она серьезно подозревает саботаж.

Я на некоторое время остаюсь с ней, дергающейся проверить то то, то это, хотя не знаю, как могу помочь в том, в чем совершенно не разбираюсь. Но в конце концов она успокаивается и мы вместе идем к гримеркам. По пути меня перехватывает взволнованный Морис, за ним прибегает Лекс, и оказывается, что эти двое каким-то образом уже знакомы.

– Я должен был принести тебе цветы, – возбужденно шепчет Морис, остановив меня в коридоре. Ли идет дальше и заходит в нашу с Ли-актрисой комнатку. – Это было моим заданием в игре. Цветы и подарок, – поясняет он торопливо. – Сделать вид, что я посыльный с цветами от поклонника. Я поставил все к тебе на столик, но эта женщина их забрала!

– Какая женщина?

– Такая, в платье как у тебя! Она сказала, что это ей. Я объяснил, что нет, но… не драться же мне с нею!

– Мне тоже пришло задание, – встревает Лекс, показывая мне экран планшета, на котором я действительно вижу сообщение, посланное с неопределившегося адреса. – Я должен освободить для тебя какую-то птичку!

У меня сразу же трагически начинает чесаться поясница, клюнутая не так давно птицеобразным монстром, но подобраться к этому месту из-за корсета с рогами почти невозможно.

– Думаю, что имеется в виду тот подарок, – шипит Морис сердито, – который утащила эта змеюка подколодная. Он был в виде декоративного яйца, которое можно развинтить и спрятать внутри какой-нибудь предмет. Наверняка, это яйцо необходимо для твоего дальнейшего участия в игре!

– Хорошо-хорошо, я сейчас поговорю с Ли, – уверяю я поспешно. Рассерженный Морис меня пугает.

Я неуверенно захожу в гримерную, а парни, не спрашивая, просачиваются вслед за мной. Ли-актриса уже начала снимать с себя платье с помощью Ли-техника, но это в принципе не страшно, поскольку под ним у нее своя одежда. Рядом с нею, на ее столике в стеклянной банке стоит пышный букет из голубых и розовых цветков и больших зеленых листьев. Запах от него распространился на все комнатку. Рядом просто лежат несколько подвявших гвоздик и искусственный подсолнух, которые она получила еще на сцене. Никаких яиц не вижу, ни декоративных, ни обычных.

– Ли, – обескураженно начинаю я, но поскольку не помню второй слог ее имени, решаю заново начать с извинений, – извини, тут посыльный сказал, что принес для меня цветы…

– Ой, да он не для тебя принес, – обрывает мои попытки Ли-актриса. – Ты же играешь здесь в первый раз, никто тебя не знает, кто мог тебе чего-то послать? Ясно же, что посыльный перепутал, и цветы причитаются мне! Я тут актриса, ясно?! – она делает ручкой красивый жест.

– Пусть так, – вздыхаю я, – но там была еще одна вещь, которая мне очень нужна! Ее уж точно посылали мне, – уверенность в голосе мне до конца фразы сохранить не удается, а жаль.

– Кроме цветов больше ничего не приносили! – отрезает Ли, на которой наконец все расстегнули. Но перед тем как начать снимать через голову само платье, она все-таки замечает присутствие парней. То, что один из них тот самый посыльный, который якобы больше ничего не приносил, ее ни капли не смущает, но все же она хочет, чтобы они немедленно вышли вон!

Лекс согласно кивает и выходит… прихватив с кресла сумку Ли. За ним вылетает Морис и спешу я вместе со своей колышущейся вокруг меня юбкой. Это потрясающее создание человеческой мысли еще и приходится приподнять с одной стороны, чтобы протиснуться в дверной проем. В итоге до парней я добираюсь, когда они уже начали потрошить сворованное, остановившись за углом коридора.

Действительно обнаружив внутри сумки странное синее яйцо, причудливо облепленное сверкающими под лампой камушками, Лекс роняет сумку на пол, и тут же пытается это яйцо развинтить. Оно поддается не сразу, поначалу его ладони проскальзывают, и кажется, что оно вот-вот просто треснет. Только под неожиданно раздавшиеся в коридоре крики, яйцо распадается-таки на две половинки.

– Украли! Украли! У меня сумку украли! – истошно вопит Ли-актриса за углом.

До сих пор спокойный Лекс краснеет и, поспешно вытащив из яйца телефон, сует последний мне в руки, чтобы свернуть половинки обратно и запихнуть снова в сумку. Последнее он сделать не успевает и просто роняет яйцо в ее раскрытый зев. Я накрываю сумку юбкой, а Ли уже летит к нам, обвиняюще указывая на нас. За нею в коридоре появляются и стражи, первой, к счастью, Кейт, но мы не успеваем обрадоваться. Следом идет Мин, а там и Кейн выскакивает на нас.