Piccola Сицилия

– Это неправда! Взгляни на наш квартал, он построен французами, даже раньше Медины, и там все по линеечке, но они же никакие не фашисты!

– На прямых улицах легче контролировать народ, чем в лабиринте базаров, – ответил Альберт. – Но посмотри на наши фасады ар-деко, на пышные украшения, на цветы и деревья! Если хочешь знать мое мнение, то французы как древние римляне: с одной стороны, холодные рационалисты, с другой – темперамент у них средиземноморский. Имперцы и гедонисты одновременно!

Виктор усмехнулся, и какое-то время казалось, что они пришли к единому мнению.

– Потому-то они и сгинули, римляне, слишком много праздновали! Почему, ты думаешь, французы так быстро капитулировали перед немцами? Если ты спросишь меня, то Северную Африку они потеряют. Они слишком любят смеяться, чтобы так долго господствовать над нами, ведь господство лишает юмора.

– Потому-то я и боюсь немцев больше, чем французов, – вставила Мими. – В них нет ничего средиземноморского, они воспринимают все слишком серьезно, к тому же дисциплинированные и послушные до ужаса.

* * *

И тут они увидели первых немцев. Двое вооруженных молодых солдат в тропической форме стояли у британского посольства. Прохожие, завидев их, переходили на другую сторону улицы. Абсурдная ситуация – и солдаты, и прохожие делали вид, что не замечают друг друга. Взгляд прямо перед собой или под ноги, главное – не встретиться глазами. Альберт поддал газу, и Ясмина не успела разглядеть лица немцев.

Перед главпочтамтом стояли два вездехода «фольксваген» песочного цвета. Лестницу преграждали постовые, не пуская никого внутрь. Не было и намека на сумбур или импровизацию, очевидно, что все действовали по приказу, все следовало единому плану. Что происходит внутри здания? Ясмина увидела, как жандарм приколачивает к газетному киоску плакат, написанный на немецком, французском и итальянском.

К сведению населения!

Отныне государство Тунис находится под защитой немецкой армии.

Требованиям вермахта подчиняться беспрекословно.

Кто станет чинить препятствия, будет расстрелян!

– Поезжай назад, Альберт, – прошептала Мими, – здесь опасно для детей.

Она так и сказала, «для детей».

– В «Мажестике» мы в безопасности, – возразил Виктор.

У отеля на первый взгляд все было как обычно. Но Ясмина сразу почуяла: что-то не так. Напротив входа в отель, на проспекте де Пари стоял немецкий грузовик. Альберт остановил машину. Но сзади посигналили. В зеркало заднего вида Ясмина увидела песочного цвета вездеход с немецкими солдатами. Водитель привстал и заорал:

– Давай! Проезжай вперед!

Альберт испуганно вдавил педаль газа, и мотор тотчас захлебнулся. Машина дернулась, остановилась, и затем последовал толчок сзади. В них воткнулся вездеход.

Что-то крикнули по-немецки.

– Боже милостивый! – воскликнула Мими.

– Заведи, Виктор, быстро! – велел Альберт.

Виктор схватил рукоятку, выскочил из машины. Ясмина увидела, как два солдата в стальных шлемах спрыгивают с вездехода и направляются к ним. За ними следовал офицер.

– Документы у вас с собой? – прошептал Альберт.

– Да.

– У Виктора тоже?

Ясмина не знала. Через стекло она видела, как Виктор приветствовал солдат:

– Ciao, amico, come va?[20 - Привет, друг, как дела? (ит.)] – С обезоруживающей улыбкой он показал им ручку для запуска мотора.

Немцы были даже моложе его. Изможденные лица, еще чужие здесь. Виктор склонился перед радиатором, вставил рукоять в отверстие и резко крутанул, немцы, остановившись подле него, явно давали советы. Альберт выжал педаль газа, еще раз, и еще. Мотор ревел, но не запускался. Мими бормотала молитву.

В стекло постучали.

– На газ не жать! – У офицера было жесткое, худое лицо с холодными глазами.

Альберт кивнул, на лбу выступили капли пота. На тротуаре уже скопилась горстка зевак. Офицер что-то приказал, и солдаты, встав по разные стороны машины, без предупреждения толкнули ее. Виктор едва успел отпрыгнуть в сторону, ручка звякнула об асфальт. Один солдат открыл дверцу и взялся за руль, чтобы направить машину к обочине. Альберт бессильно обмяк. В этот момент Ясмина осознала: немцам нет нужды ненавидеть их. Местные для них просто помеха, которую следует убрать с дороги. Вероятно, им безразлично, евреи эти местные, арабы или итальянцы. Они смотрели на них сверху вниз, потому что местные – никто. Ненависть рождается в горячем сердце, презрение исходит из холодного.

Машина ткнулась в тротуар и резко остановилась. Прохожие таращились, разинув рты.

– Где Виктор? – крикнула Мими.

Ясмина обернулась и увидела его позади машины, офицер что-то требовательно говорил ему. Немецким военным было не особо интересно пререкаться с местными. Вот и офицера привлек вовсе не сам Виктор, просто следовало показать собравшимся зевакам, кто теперь хозяева в городе. Виктор был лишь средством. Скорее всего, немец не смог бы отличить еврейское имя от мусульманского. Виктор делал вид, что ищет документы, лишь бы потянуть время. Ясмина тотчас это поняла. У него не было с собой удостоверения. Почему он не взял его? Из высокомерия или из-за протеста против отца? Ясмина схватилась за ручку двери.

– Сиди! – приказал Альберт непривычно резко.

– Надо ему помочь!

– Сиди, я сказал!

Альберт уже хотел выйти сам, но тут от толпы зевак отделился мужчина в элегантном костюме. Это был Латиф, консьерж.

– Виктор! – громко воскликнул он и обратился к офицеру по-французски: – Этот господин – сотрудник отеля «Мажестик», месье!

– Что?

– Personale. Lavoro. Italiano. – То была неподражаемая смесь из вежливости, такта и авторитета, присущая Латифу. Всегда к вашим услугам, но никакого раболепия.

– Персонал? А документы?

– В отеле, месье. У нас такой порядок.

– Ну тогда на работу, вперед!

Офицер направился с Латифом и Виктором ко входу в отель.

Латиф незаметно подал Альберту, уже вылезшему из машины, знак не вмешиваться. Альберт кивнул так же незаметно и сел на место. Солдаты припарковали свой автомобиль перед отелем.

– Что они с ним сделают?

– В отеле ему ничего не грозит, – сказала Мими.

Однако когда Виктор с Латифом и офицером скрылись за дверями, Ясмину охватило недоброе чувство. Она не раздумывая распахнула дверцу и кинулась через дорогу к «Мажестику».

– Ясмина! – крикнул вдогонку отец.