Герцогиня

– Итак, решено, – сказал Тристан, поднимаясь из кресла. – Сегодня у тебя много хлопот – следует паковать вещи. Не надо прощаться с Элизабет и юными леди – я попрощаюсь с тобой за них.

Желая ему спокойной ночи, Анжелика знала: она никогда не вернется в родной дом. Белгрейв и время, проведенное здесь с отцом, останутся лишь в памяти, как чудесное наваждение. Тристан и его жена-злодейка лишили ее почти всего.

Может быть, они думали, что это ее сломит?

Как бы не так! Да, ей тяжело. Но Анжелика будет сражаться до последнего за свою судьбу. Им назло.

Выйдя из библиотеки, Тристан стал подниматься по лестнице. Анжелика представила, как он входит в отцовскую спальню и говорит Элизабет, что с делом его сестры покончено. Они разделались с ней в точности так, как того хотели.

В эту минуту Анжелика возненавидела брата, как никогда в жизни.

Она отправилась повидаться с миссис Уайт. Экономка как раз закрывала свою конторку рядом с кабинетом Хобсона и желала дворецкому доброй ночи.

– Что случилось, дитя мое? – спросила экономка, едва завидя Анжелику. Та сейчас выглядела вовсе не как леди, а как маленькая девочка, так знакомая домоправительнице.

– Они отправляют меня работать няней!

– Что-что? – поразился Хобсон. – Невозможно! Его светлость никогда не позволил бы такому случиться!

Оба старых слуги были поражены жестокостью и вероломством новых хозяев. Новый герцог нарушил слово, данное отцу, и просто избавился от сестры, вместо того чтобы заботиться о ней. Не успела Анжелика лишиться отца, как сразу же потеряла дом.

– Однажды они попросят вас вернуться, – с надеждой произнесла миссис Уайт, хотя знала – Тристан недобрый человек, и его супруга также была жестокосердной, эгоистичной и жадной.

Анжелика упала в объятия экономки. Хобсон отвернулся, чтобы женщины не видели слез, катившихся по его щекам. Он не мог смириться с поступками герцогской четы, но и помочь был не в состоянии. Бедное дитя, ей пришлось повзрослеть слишком рано.

– Я буду в порядке, – храбро заметила Анжелика.

– Вы будете писать нам, правда? – спросила домоправительница.

– Конечно. Первое письмо отправлю по приезде. А вы?

– Естественно, да, – ответила миссис Уайт и снова обняла Анжелику.

Анжелика отправилась к себе, собирать вещи к отъезду. Все красивые платья, книги и некоторые безделушки она уложила в сундуки. Небольшой портрет отца, миниатюрное изображение матери, самые любимые книги, несколько скромных платьев и строгих шляпок, а также веер матери, нравившийся Анжелике с самого детства, упаковала в дорожные сумки. Заснула она с чувством, будто завтра утром ее ждет гильотина, как и предков по материнской линии.

Позавтракала Анжелика в комнате для слуг, после чего Хобсон и миссис Уайт, словно любящие родители, проводили ее к небольшой коляске. Они – все, что осталось у нее от семьи. Глядя ей вслед, дворецкий и экономка плакали.

Из окна бывшей отцовской спальни за ее отъездом наблюдал Тристан. Дочь французской шлюшки наконец-то освободила его земли, его замок. О, как он ждал этого момента и какое упоение испытывал сейчас!

Дочь покойного Филиппа Латэма, герцога Уэстерфилда, смотрела в будущее хоть и с неизбежным страхом, но с храбростью и достоинством. В одной из дорожных сумок лежал заветный кошелек. Анжелика снова и снова благодарила отца за щедрый подарок. Когда-нибудь на эти деньги она купит дом и, если придется, проживет на них. Но не сейчас. Не сейчас.

В замке Белгрейв тем утром воцарилась странная тишина, словно из имения вытянули всю жизнь. Все, кто трудился в нем, поняли: без прежнего владельца и его дочери настали темные времена. На все вопросы об Анжелике Хобсон и миссис Уайт лишь пожимали плечами и отвечали: «Ее нет». Тристан Латэм, герцог Уэстерфилд, хранил молчание. Но все поняли: леди Анжелика уехала и они никогда больше ее не увидят.

Глава 3

По пути из Хартфордшира в Гэмпшир Вилфред, юный кучер, правивший коляской, сделал остановку в Сент-Олбанс, чтобы перекусить. В таверне, сидя за столом в одиночестве, – Вилфред ел вместе с конюхами, – Анжелика чувствовала себя неловко. Она впервые ехала куда-то одна, и множество мыслей вертелось у нее в голове. Смерть отца, потеря дома, предательство брата, деньги, будущее… Обо всем требовалось подумать.

Раньше она жила в мире господ, теперь ей предстояло стать частью мира прислуги. Конечно, ей был знаком их образ жизни – все же она вместе с отцом управляла Белгрейвом, но при этом оставалась хозяйкой. Сейчас все будет иначе. Приходилось надеяться, что Фергюсоны – приличные люди и будут добры к ней.

Анжелика никогда не задирала нос, но ее воспитание и благородное происхождение было не скрыть. Какое бы платье она ни надела, Анжелика говорила как леди, поступала как леди, двигалась как леди.

По пути в Гэмпшир она не раз плакала, горюя об отце и доме. Весь ее мир оказался разрушен в считаные дни. Анжелика знала: ей сочувствуют только слуги, которых она знала всю жизнь. Родные же, наоборот, наверняка предавались тихому ликованию.

Когда коляска прибыла в Гэмпшир, уже смеркалось. Поездка продолжалась более одиннадцати часов. Следуя указаниям, данным герцогом, Вилфред легко нашел нужный дом. Весьма симпатичный особняк с ухоженными землями вокруг, хоть и уступал по размерам Белгрейву, производил вполне приятное впечатление. Из дверей показался лакей в безупречной ливрее и попросил прибывших войти через черный ход.

– Простите, миледи, – тихо произнес Вилфред в замешательстве. – Этот простак принял нас обоих за слуг. Я провожу вас к парадным дверям. – Кучер не знал истинной цели приезда Анжелики и предположил, что это дом друзей семьи и она приехала погостить и оправиться от смерти отца.

– Не стоит, я пройду через черный ход, – ответила Анжелика.

– Можете войти внутрь, – обратился к ней лакей. – Миссис Олбрайт оповестила нас о том, что вы должны приехать. Она здесь домоправительница. Ужин через несколько минут.

Бросив взгляд на багаж в руках Вилфреда, он заметил:

– Оставьте вещи здесь. Она может внести их позже.

Кучер оглянулся на хозяйку в замешательстве. С ней обращались как со служанкой, а не с благородной леди!

Анжелика улыбнулась:

– Все в порядке, Вилферд, мне кто-нибудь поможет.

Но кучер сомневался. Что-то тут не очень приветливо и гостеприимно обращались с его хозяйкой.

– Со мной ничего не случится. – Анжелика хотела спровадить его поскорее – лишнее внимание ей было не нужно.

– Уверены?

– Абсолютно. И… спасибо, что довезли меня.

Вилфред кивнул, попрощался и, забравшись в коляску, поехал прочь от особняка.

Недолго посмотрев ему вслед, Анжелика вошла в дом вслед за лакеем. В комнате для слуг царило оживление. Хоть дом Фергюсонов и был меньше Белгрейва, штат прислуги, кажется, был такой же. Вокруг сверкали явно новые ливреи, некоторые из лакеев носили напудренные парики. Слуги отца так одевались, только когда в замке гостили особы королевских кровей.

Пока Анжелика оглядывалась по сторонам, к ней приблизилась высокая женщина с седыми волосами. Своим внешним видом она походила на тюремщика. Это впечатление усиливали ключи, бряцающие у нее на поясе и служившие символом ее положения в доме.

– Я миссис Олбрайт, экономка, – представилась она без улыбки. – А вы новая нянька, Анжела Латэм?

– Анжелика. – Она боялась суровой домоправительницы, но не собиралась этого показывать.

– Звучит по-иностранному, – нахмурилась миссис Олбрайт.

– Это французское имя.

– Миссис Фергюсон понравится, – сказала экономка, все еще неодобрительно хмурясь. – Ужин прямо сейчас. Потом одна из горничных покажет вам вашу комнату. Правда, вы проведете в ней только эту ночь, а затем переселитесь в детскую, просто ваша предшественница еще не уехала. Я слыхала, у вас полно сумок, так вот, я не понимаю, зачем они вам тут. Носить будете платья, которые выдают нянькам по указанию миссис Фергюсон. А в собственных нарядах сможете ходить только полдня раз в месяц, и то если дети не будут болеть.

Анжелика не стала объяснять экономке, что три дорожные сумки и небольшой сундук – это все ее имущество и дома у нее нет.

Кухарка, судя по всему, знала свое дело, ей помогали три служанки. Анжелика насчитала за столом двадцать человек. Кто-то указал ей на свободное место, и она немедленно заняла его. Подали еду, и слуги жадно накинулись на нее, словно спешили и хотели управиться поскорее.