Звезда

– Я говорю... что все кончено.

Они оба надолго замолчали, и когда он наконец заговорил, его голос дрожал, в нем слышались нотки отчаяния.

– Ты что, серьезно? – Ожидая ответа, он сдерживал рыдания.

– Да, – еле слышно проговорила она, – да, серьезно. Для меня теперь слишком важна моя карьера, и... я слишком многим обязана Эрни.

– Он что, заставил тебя это сказать? – Потом ему в голову пришла другая мысль. – Он что, рядом с тобой? – Это объяснило бы все. Она не могла говорить такое. Он же видел ее лицо и прекрасно понял, что она все еще любит его. Во всяком случае, ему так казалось.

– Конечно, нет. Ничего он не заставлял меня говорить. – Это была ложь во спасение. – Я не хочу, чтобы ты еще раз появлялся здесь. Я считаю, что мы вообще больше не должны видеться, даже как друзья. В этом нет никакого смысла, Спенсер. Между нами все кончено.

– Я не знаю, что тебе ответить. – Он уже открыто плакал, но старался, чтобы она не слышала этого. На мгновение он пожалел, что не погиб на войне.

– Продолжай жить своей жизнью, Спенсер. И знаешь что...

– Что? – спросил он загробным голосом.

– Я бы не хотела, чтобы ты мне звонил.

– Понимаю. Ну что ж... как говорится, будь счастлива. – Обиды не было, он просто убит горем после ее слов. – Но я хочу, чтобы ты кое-что знала. Если я тебе когда-нибудь понадоблюсь, я сразу же приеду. Тебе стоит только позвонить мне. Если ты вдруг когда-нибудь передумаешь... – Его голос сорвался, они ведь так мечтали быть вместе.

Но она должна убить в нем всякую надежду, это очень важно.

– Я не передумаю. – Она смертельно побледнела, но он не мог этого видеть. Она поступила так, как должна была поступить. Теперь в ее жизни не осталось никого, кроме Эрни. Это ужасно, но теперь она должна привыкать к этой мысли. Но в эти последние минуты она мечтала только о Спенсере, пусть он даже и не знал об этом. Она не хотела вешать трубку. Ей так хотелось слушать его голос, разговаривать с ним, побыть с ним подольше в этот последний раз. – Что ты собираешься делать с Элизабет? – Она спросила об этом, чтобы продлить разговор, но, если честно, это действительно небезразлично.

– Не знаю. Она заявила, что не отпустит меня. Может быть, ей это удастся, а может, ей в конце концов надоест. Нам определенно не следовало заключать этот брак.

– Почему же она не хочет расстаться с тобой? – Слезы безостановочно текли у нее по щекам, но она изо всех сил старалась продлить их разговор.

– Она не желает падать в грязь лицом. И мне кажется, она всегда хотела, чтобы я был с ней рядом. Для того, чтобы играть в гольф с ее папашей и ходить с ней на все эти чертовы вечеринки. – Говоря это, он почти не преувеличивал, по его понятиям все так и было. Как ни странно, ему казалось, что он знал Кристел так хорошо, как никогда не знал и никогда не узнает свою жену. – Честно говоря, я теперь не знаю, что делать – остаться в Вашингтоне или вернуться в Нью-Йорк, уехать с Элизабет или принять предложение, которое только что получил. – Теперь это не имело значения, он чувствовал себя марионеткой. – Все покрыто мраком, как говорится... или... так не говорится?

– Да, все именно так. – Она помолчала с минуту, борясь с желанием сказать, что любит его. Ей ненавистна мысль, что она не увидит его никогда, а он будет думать, что она не любит его. – Пусть это будет тайной для меня.

– Что ж, береги себя, Кристел, будь счастлива... – И он произнес слова, которые как ножом полоснули ее по сердцу: – Я всегда буду любить тебя.

Спенсер положил трубку и остался сидеть в своем маленьком кабинете, который Элизабет оборудовала специально для него, плача как ребенок, лишившийся матери. Он просидел так несколько часов, вспоминая все, что у них было с Кристел, перебирая в памяти каждый момент, который они прожили вдвоем. Он хотел поверить, что она поступает правильно. Нет, не может быть, чтобы карьера стала для нее дороже, чем он. Да, он знал, что она всерьез мечтает о Голливуде, но все равно, предпочесть карьеру, отказаться от любви – это так не похоже на нее. А если это так, он обязан считаться с ее желанием. Но он никак не мог представить себе, как он будет жить без нее.

А в Калифорнии Кристел дрожащими руками опустила трубку. Все ее тело стало ватным, она понимала, что сделала то единственное, что должна была сделать. Она своими руками разрушила все, что ей по-настоящему дорого. Она, сама того не ведая, продала себя и свою душу ужасному дьяволу, и теперь ей придется расплачиваться за это, лишив себя самого дорогого в жизни. А то, что она получит взамен, не стоит этой жертвы.

Она долго сидела, уставившись в пространство, и никак не могла поверить, что Спенсер ушел из ее жизни навсегда. Ей казалось, что он умер, что она сама убила его. Она вспомнила, как чувствовала себя, когда погиб Джед. Ощущение вины, пустоты и одиночества опять с новой силой завладело ею.

– Что это ты выглядишь такой озабоченной? – Она подняла голову и в страхе отшатнулась. Она даже не слышала, как Эрни вошел в комнату и теперь стоял и сердито разглядывал ее. – Что-нибудь случилось? – Она покачала головой. Ей не хотелось с ним разговаривать. – Ну вот и отлично. Тогда одевайся. Сегодня вечером мы пойдем на премьеру. А потом встретимся с несколькими продюсерами, мне нужно показать тебя.

– Я не могу... – Она подняла на него глаза, полные страха. – Я не очень хорошо себя чувствую.

– Ничего, сможешь. – Он подошел к бару и, налив в стакан немного виски, протянул ей. Она сделала маленький глоток и поставила стакан, не чувствуя, что ей от этого стало легче. Выпивка не может ей помочь. Ничто в мире теперь не может ей помочь. Но Эрни смотрел на нее с одобрительной улыбкой. – Ты хорошая девочка. А теперь иди одевайся. Через полчаса нам надо выходить.

Она посмотрела на него пустыми глазами и медленно побрела в спальню, в то время как он внимательно наблюдал за ней. Эрни был ею доволен. Он прослушал ее телефонный разговор с помощью микрофона, спрятанного в офисе.

В тот вечер, куда бы они ни пошли, везде были фотографы. Фотографы, которые все время щелкали, снимая ее под руку и в обнимку с Эрни. Она выглядела совершенно спокойной, но бледной, однако никто не замечал этого.

Они немного опоздали на премьеру. Их появление вызвало большой ажиотаж. На встрече с продюсерами он ободряюще похлопал ее по руке и был невероятно счастлив, поняв, как она понравилась. Она почти не разговаривала с ними, да и с Эрни тоже. Она пребывала далеко, совершенно в другом мире, в мире, который для нее больше не существовал. В мире, где она когда-то была счастлива со Спенсером.

32

Ко Дню благодарения Спенсер принял предложение друзей судьи Барклая и поступил на работу в правительственный аппарат. Он чувствовал себя отступником, но понимал, что необходимо чем-нибудь заняться, чтобы не сойти с ума. Он не мог больше сидеть дома. Да и все равно теперь. Элизабет не собиралась давать развод, а Кристел ясно дала понять, что все кончено.

Но к его большому удивлению, работа оказалась интересной и понравилась ему. К Рождеству он уже немного успокоился. Он знал, что какая-то часть его души погибла в тот момент, когда он потерял Кристел. Тем не менее он с головой ушел в работу, трудился день и ночь и обнаружил, что политика нравится ему больше, чем он того ожидал.

Жизнь в Вашингтоне оказалась приятной, и Спенсер пришел бы в себя, если бы не ощущал невероятного одиночества от общения с Элизабет. Всякая надежда на взаимопонимание исчезала, стоило ему заикнуться о разводе. Как позднее раскаяние пришло к нему сознание, что она ему не нравится, а теперь она и не верила ему. Он устал от их брака.

Она могла бы быть прекрасным другом, умным, веселым, очаровательным. Но после того как он сказал, что не любит ее, их жизнь сильно изменилась. Зря он сказал ей, но тогда он надеялся жениться на Кристел. Элизабет никогда открыто не упрекала его, но он прекрасно понимал, что она может в любой момент использовать это против него. Та страсть, которая вспыхнула между ними в начале их знакомства, бесследно исчезла. Они продолжали спать вместе, они делали это чуть ли не по принуждению, каждый раз чувствуя сожаление и горечь. Но окружающие видели в них только счастливую, полноценную, прекрасно дополняющую друг друга молодую пару. И они очень хорошо играли свои роли. Они разочаровались друг в друге, но держали это в тайне. Она окунулась в работу, радовалась, что и у него появилось дело. Спенсер мог теперь встречаться с Кристел только в темноте кинозалов. Как-то вечером, когда Элизабет задержалась на работе, он сходил на первый фильм с участием Кристел и потом, когда они с женой вернулись после очередного отдыха из Палм-Бич, прочитал в газете, что она собирается сниматься в главной роли в большой картине.

Она не стала суперзвездой, но о ней писали и говорили очень много. Спенсер знал, что всем тем киностудиям, которые хотели подписать с ней контракт, приходилось иметь дело с Эрни. Она прямо-таки озолотила его и всех тех, кто за ним стоял, именно поэтому он пригрозил убить ее, если она его бросит. Он очень выгодно разместил свой капитал. Газеты сообщали, что она начнет сниматься в новом фильме в июне, а пока она появлялась на страницах газет в обнимку с Эрни или рядом с каким-нибудь киногероем, которого выбирал ей для рекламы все тот же Эрни. Она мелькала на страницах газет довольно часто.

Она явно восходила на небосклоне кинозвезд, и Спенсер содрогался при мысли о том, какая у нее теперь жизнь с Эрни. Его чуть ли не тошнило, когда он об этом думал.

И когда в июне Кристел начала сниматься на площадке Палм-Спринг, Спенсер со своим новым начальником поехал в Бостон налаживать новые политические связи. Они побеседовали с молодым сенатором, провели несколько нужных встреч и улетели обратно в Вашингтон. Элизабет бросила работу и решила поступить на юридический факультет. Ее очень радовали успехи мужа. Дела у него шли хорошо, так говорил и его отец. Наконец-то Спенсер делал то, что она хотела. Она даже стала относиться к нему более дружелюбно. Он перестал заводить разговоры о разводе, видимо, взялся за ум.

Когда однажды холодным ноябрьским днем у них в доме зазвонил телефон, Элизабет была на занятиях, а Спенсер только что вернулся из офиса. Он еще не читал вечерние газеты и не знал новостей. У него екнуло сердце, когда он, подняв трубку, услышал неясное всхлипывание. Он понял, что звонок междугородний, так как их соединил оператор. Прошло несколько минут, прежде чем он услышал знакомый голос, и сердце замерло, когда он понял, что это Кристел. С их последней встречи прошел почти год.

– Кристел... это ты?

На другом конце провода стояла тишина, и он слышал только треск. На какое-то мгновение ему показалось, что их разъединили. Но потом снова услышал ее голос – она истерически плакала и говорила что-то, но что, он никак не мог разобрать.

– Где ты? Откуда ты звонишь? – Он кричал в трубку и потом снова услышал, как она плачет. Он разобрал только свое имя, больше ничего. Он посмотрел на часы и прикинул, что сейчас в Калифорнии три часа дня. – Кристел... послушай меня... постарайся взять себя в руки... ответь мне. Что произошло? – По-видимому, что-то ужасное. Он и сам готов был расплакаться от отчаяния. – Кристел! Ты хоть слышишь меня?

– Да, – простонала она и опять начала всхлипывать.

– Что с тобой, дорогая? Где ты находишься? – Он сам забыл, где находится. Он не мог думать ни о чем, кроме девушки, находящейся на другом конце провода. Он мечтал оказаться с ней рядом, помочь, защитить. Хорошо еще, что она позвонила ему. И если только этот сукин сын тронул ее хоть пальцем, Спенсер убьет его.

Наконец рыдания немного утихли, и он услышал, как она переводит дыхание.

– Спенсер... мне нужна твоя помощь... – Он закрыл глаза, готовый услышать продолжение. – Я в тюрьме.

Он расширил глаза от удивления и почувствовал, что все тело напряглось.

– За что?

Последовала долгая пауза, потом он услышал душераздирающий всхлип, потом снова все стихло.

– За убийство.

Он почувствовал, что стены комнаты поплыли у него перед глазами.

– Ты это серьезно? – Но он уже знал: она не шутит, и по спине у него пробежал холодок.

– Я не делала этого... Клянусь... кто-то этой ночью убил Эрни... в Малибу. – Она пыталась объяснить ему что-то, но смогла. Машинально он схватил карандаш и принялся записывать то немногое, что мог расслышать. Она в Лос-Анджелесе. Этим утром тело Эрни найдено в его доме, в Малибу. За ней пришли в дом в Беверли-Хиллз, забрали в тюрьму и обвинили в убийстве.