Звезда

Кристел и Спенсер вернулись на ранчо на следующий день, а через два дня похоронили мать на берегу реки, рядом с остальными. Два дня Кристел раздумывала, как ей поступить. Все это время они жили у Бойда с Хироко. Наконец она решила, что переедет в большой дом и поселится в своей старой комнате вместе со Спенсером. Ее старая кровать все еще стояла там, и пол так же скрипел. Казалось, ничего не изменилось. И все же все было совсем по-другому, когда они в тот же вечер брели со Спенсером, взявшись за руки, через поле, любуясь закатом. Он смотрел на нее сверху вниз и улыбался. Странная все-таки штука жизнь. Кристел никак не могла до конца поверить, что она свободна, идет по своей земле. Несколько дней назад у нее не было ничего, а теперь в ее распоряжении огромное ранчо, завещанное отцом.

Они стояли у реки и целовались, глядя, как солнце медленно исчезает за горизонтом. А потом возвратились назад, держась за руки, благодарные судьбе за каждое мгновение, которое им довелось провести вместе. Кристел, как будто вспомнив о чем-то давно забытом, начала тихонько напевать.

36

На следующий день Спенсер с Кристел объехали почти все ранчо. Большая его часть заросла. Только виноградники и винные погреба остались почти в полном порядке под присмотром двух мексиканцев.

Они купались в речке, которую она так любила в детстве, а потом сидели, завернувшись в одеяла, хохоча и шутливо борясь друг с другом. Она пела песни, которые так любил слушать отец. На какое-то мгновение она почувствовала себя неловко – ведь мать умерла совсем недавно. Но нет, мать умерла для нее уже много лет назад, а ранчо – это подарок отца.

Они вернулись домой, и она поставила на плиту старенький чайник, опять вспомнив бабушку в ее белоснежном фартуке. Кристел рассказала Спенсеру о своих детских годах. Затем они заговорили о Вашингтоне, о том, что ему следует туда вернуться.

– А что с Элизабет?

Они оба понимали, что ему надо принять какое-то решение. Но если он побудет с Кристел еще немного, то вопрос может решиться сам собой. Он даже не представлял, что они должны опять расстаться. Последние три месяца он прекрасно жил без Элизабет и надеялся, что теперь, стоит ему слегка надавить на жену, и она согласится развестись с ним. Кристел тоже очень хотела, чтобы он остался с ней, но она не собиралась навязываться ему. Он сам должен принять решение. Может, он не захочет отказаться от жизни в Вашингтоне. Ей нечего предложить ему взамен того, что он имел от брака с Элизабет, что давало ему знакомство с влиятельными Барклаями. Объехав ранчо, она теперь ясно понимала, что оно с трудом сможет окупить себя. Выжить, конечно, можно, но по сравнению с тем, что есть у Элизабет, Кристел просто нищая. Она могла дать ему только свою любовь и верность.

Он вспомнил, что ему надо позвонить сенатору, и пока Кристел мыла посуду после обеда, Спенсер заказал разговор. Она слушала радио и повернулась, когда поняла, что он повесил трубку. Улыбаясь, она посмотрела на него и вытерла руки о новые джинсы.

– Ну что там?

Он молча уставился на нее. Поистине с ними происходили удивительные вещи. Сенатор Калифорнии очень внимательно следил за процессом и теперь просил Спенсера поработать в качестве его помощника, когда он вернется в Вашингтон. Сенатор надеялся скоро прибыть туда. Работа предстояла серьезная, приближались выборы, и на этот раз дело обошлось без вмешательства Барклаев.

– Это именно то, что ты хотел, правда? – спросила она после того, как он разъяснил ей ситуацию. Да, предложение весьма и весьма заманчивое, работа престижная, и он знал, что она как раз для него. Но так не хотелось возвращаться в Вашингтон, покидать Кристел. Он хотел остаться с ней на ранчо, в Александровской долине.

– Еще шесть месяцев назад я бы только мечтал о такой работе, отдал бы за нее правую руку. – Он опустился на один из старых кухонных стульев, и она налила ему чашку кофе. – Но теперь не знаю. Мне хочется остаться здесь, с тобой. – Он притянул ее и усадил к себе на колени, все еще думая о неожиданном предложении сенатора.

– Что ты ему ответил? – Она внимательно посмотрела ему в лицо, пытаясь по его выражению понять, что для него важно и чего он действительно хочет.

– Сказал, что перезвоню на следующей неделе, когда вернусь в Вашингтон. Он сам летит туда завтра вечером. Я никак не мог поверить, что это не шутка, но, наверное, это вполне серьезно. – Нет худа без добра, они оба выиграли в результате страшного процесса. – Но что будет с нами? Ты поедешь со мной? – Про Элизабет он уже почти забыл. Сейчас для него важна только Кристел.

– Сейчас главное, что решишь ты.

Он пил кофе и грустно смотрел на нее, признаваясь себе в том, что это было именно то, чего он так всегда хотел. Неожиданно перед ним открылась блестящая политическая карьера. Но теперь, когда у него появилась Кристел, он считал, что это произошло слишком поздно. Он не хотел еще раз потерять ее, даже ради той работы, которую ему только что предложили. Слушая его разговоры о политике, Кристел прекрасно понимала, что он любит эту работу. И еще она понимала, что он может добиться успеха только с такой женой, как Элизабет. И все его благие намерения пойдут прахом, женись он на женщине, обвиненной в убийстве Эрни Сальваторе. Скандал неизбежен, и что тогда он будет делать? Вести жизнь фермера? Но она совсем не для него. Он рожден для большой карьеры, и Кристел понимала это. В ту ночь, когда они отдыхали в объятиях друг друга, Спенсер заметил, что Кристел как-то странно притихла. Он подумал, что на нее так действуют дом и воспоминания о детстве. Все вокруг казалось старым и поношенным, на всем лежали следы скорби и печали, сам дом был похож на ее мать, когда та умирала. Угнетение, царившее в доме, тут же исчезало, стоило только выйти на улицу и увидеть сказочную красоту долины.

– О чем это ты задумалась? – Он погладил ее по волосам и притянул к себе.

Они лежали на узкой кровати, на которой она когда-то спала с Бекки. Кристел грустно улыбнулась:

– Я думаю о том, что тебе пора возвращаться в Вашингтон и испить чашу до дна. – Это была самая большая жертва, которую ей когда-либо приходилось приносить. Но она понимала, что должна пойти на это.

Он медленно покачал головой:

– Я не хочу снова терять тебя. Мы оба слишком много натерпелись и заслужили счастье.

Она приподнялась на локте и взглянула на него сверху вниз:

– Милый, это не твоя стихия. Ты стоишь гораздо большего. Не по твоему таланту и уму вести хозяйство на старом, заброшенном ранчо. – Она говорила уверенно, но он не хотел ее слушать.

– А ты? Не говори глупостей. Три месяца назад ты была восходящей кинозвездой, а теперь – посмотри на себя. Ты вернулась туда, откуда все начиналось...

– Это разные вещи, Спенсер. – Она поцеловала его в кончик носа. – То, что было со мной, уже в прошлом. А вот ты действительно можешь сделать карьеру. В один прекрасный день ты станешь известным. Может, станешь президентом.

Но только в том случае, если они расстанутся. Ему нельзя оставаться здесь. И ей нельзя поехать с ним. Никакой карьеры не будет, если он женится на убийце. Такой брак перечеркнет все. И она не собирается стоять у него на пути. Он должен вернуться к Элизабет. Именно такая жена ему необходима.

– Я хочу, чтобы ты вернулся в Вашингтон.

– Но почему? – Он посмотрел на нее, потрясенный. – Как ты можешь говорить такое?

– Ты принадлежишь той жизни. И она для тебя не закончилась. Ты должен посещать приемы, встречаться с людьми, делиться своими идеями с теми, кто в них нуждается. У меня все в прошлом, я уже отыграла свое и заплатила за это слишком большую цену. Больше мне этого не нужно. Но ты только начинаешь. Вот в чем разница. – Она видела выражение его глаз после разговора с сенатором. Она не должна удерживать его. Если он останется с ней, то в один прекрасный день возненавидит ее, и она это очень хорошо понимала.

– И что же мне делать? Оставить тебя здесь? А почему бы тебе не поехать со мной? – Он умоляюще смотрел на нее.

– Куда, в Вашингтон? – улыбнулась она.

– Почему бы и нет?

– Потому что я, как бы сильно тебя ни любила, в один момент разрушу все твои планы. Вспомни, что у меня позади. Меня обвинили в убийстве, Спенсер. И все присяжные признали, что я сделала это в целях самозащиты. Они не признали, что я этого не делала. Твоя карьера закончится в тот же день, когда я появлюсь в Вашингтоне, и ты прекрасно знаешь об этом.

– Я не вернусь. – Он обнял ее и притянул к себе, испугавшись одной только мысли, что может снова потерять ее.

Но голос Кристел звучал серьезно, и ее слова испугали его:

– Я не разрешу тебе остаться здесь.

– Почему?

– Потому что это убьет тебя.

Он ничего не ответил, а когда она уснула, Спенсер долго лежал, прислушиваясь к ее дыханию. Он знал, что если им придется снова расстаться, тогда он точно умрет, если не в прямом смысле, то, во всяком случае, какая-то часть его души будет мертва. И ничто не сможет вернуть ее к жизни. Но на другой день она опять завела этот разговор, убеждая его в необходимости разлуки. В конце концов она решила, что ей делать. Она должна отправить его в Вашингтон любой ценой, даже если ей придется сказать, что она его не любит. Но она надеялась, что до этого дело не дойдет. Она объяснила, что пока еще не готова к совместной жизни, хочет побыть одна на своем ранчо, как бы неблагодарно это ни звучало после всего того, что он для нее сделал. В свои двадцать четыре года, имея за плечами опыт жизни с Эрни, Кристел не хотела даже думать о замужестве. Она сказала, что хочет пожить одна, но он ей не поверил. Он вспомнил, как полтора года назад она позвонила ему и сказала, что не любит, только для того, чтобы уберечь его от Эрни.

Они шли домой с речки, и он выглядел совершенно расстроенным.

– Но почему тебе так необходимо остаться здесь?

– Трудно объяснить, но поверь, так лучше. Я хочу побыть одна, решить собственные проблемы. Ведь я имею на это право?

Он обиделся до глубины души, а она еле сдерживала слезы. Целыми днями он спорил с ней, но она твердо стояла на своем. И через неделю, после бесконечных уговоров, она наконец поняла, что убедила его. Он согласился, что ему следует вернуться в Вашингтон и принять предложение сенатора, но он настаивал, что будет часто навещать Кристел. Но Кристел понимала, что может разразиться невероятный скандал, и запретила ему приезжать. Она должна быть с ним построже, ведь любые встречи и отношения с ней могут навредить его репутации. На ней лежит несмываемое пятно позора, и будь он кем-нибудь другим, она бы приняла его предложение. Но его ждала блестящая карьера, она видела, как загораются его глаза, стоит им заговорить о работе в Вашингтоне. Она не имела права лишать его этой работы и той карьеры, которая скорее всего за ней последует. В один прекрасный день он станет очень влиятельным человеком, и она не собиралась останавливать его. Она убеждала его не разводиться с Элизабет, хотя Спенсер спорил с ней до хрипоты. Кристел думала о расставании с ним, как мать, любящая своего ребенка, но понимающая, что должна отпустить его в большой мир.

Наконец, как-то под вечер, наступил момент расставания. Они целовались в последний раз, освещаемые лучами заходящего солнца. Он все еще хотел, чтобы она поехала с ним, но она решительно отказалась. Он согласился уехать и пообещал, что вскоре вернется. Но Кристел уже знала, что этого не произойдет. Она стояла на дороге, высокая и гордая, махая ему рукой и делая вид, что это расставание не очень расстроило ее. Но она уже знала, что не позволит ему вернуться. Это слишком опасно, в один прекрасный день он будет благодарить ее за это. Он уехал, а она проплакала всю ночь. Сердце разрывалось от боли, и все тело сотрясалось от горьких рыданий. Он снова ушел от нее, и на этот раз она знала, что навсегда, она сделала ему последний подарок. Больше у нее ничего не осталось. Единственное, что она могла ему подарить, – это свободу. Все остальное и так принадлежало ему: ее сердце, ее душа и ее тело.

37

Кристел отдала коттедж Бойду с Хироко, и они переехали туда в марте после того, как покрасили его, повыдергивали во дворе все сорняки, засадили сад перед домом. Новая хозяйка ранчо наняла двух работников ухаживать за пшеницей, а на виноградниках и в винных погребах работали несколько новых мексиканцев. Бойд продолжал трудиться на газовой станции, а Кристел с Хироко надрывались как проклятые, приводя в порядок ранчо. Малышка Джейн помогала им, как могла.

Однажды в апреле, когда солнце уже хорошо грело, Кристел целый день мыла стены, а вечером решила их покрасить. Хироко, помогавшая ей, села на стул и, нахмурившись, посмотрела на подругу. Как бы Кристел ни храбрилась, Хироко видела, что с ней творится что-то странное. Конечно, последние два месяца совершенно вымотали ее, а перед этим она пережила страшный процесс и год жизни с Эрни. Хуже всего, что она страшно скучала по Спенсеру. Он звонил ей несколько раз, но она была с ним почти резка, настаивая, что пока не готова к тому, чтобы он вернулся. В Вашингтоне шла предвыборная кампания, и у Спенсера с молодым сенатором работы было по горло. Ему нравилась его работа, но он все еще горел желанием вернуться на ранчо к Кристел. Она грубо заявила ему, что приводит в порядок ранчо. Он все еще был женат на Элизабет, которая, несмотря ни на что, отказалась с ним разводиться.

Хироко положила мокрое полотенце Кристел на лоб и, усевшись рядом с подругой, завела разговор о том, что той необходимо сходить к врачу.

– Не говори глупостей. Со мной все в порядке. Просто я не привыкла работать такими темпами. – Зато ранчо теперь выглядело чистым и ухоженным. Отец наверняка гордился бы дочерью. Бойд же просто ликовал от восторга и никак не мог поверить, что она за такое короткое время смогла все так изменить. Кристел жила дома уже два месяца.