Семейный ужин

– Конечно, таких как Соня еще поискать надо! А что спрашиваешь?

– Погубит она себя со мной. Другой ей нужен…

– Ты что такое говоришь? Да вы ведь две части одного целого!

– А что ей я? Зачем? Режиссер какого-то тухлого городского театра. Ей с ее талантом надо было в Москву давно ехать, да играть, а она тут, на кухне пропадает.

– Ну не ушла же она. Значит любит тебя, знаешь, насколько это ценно? Мажоры богатые все имеют, а свою любимую найти не могут.

– Я же ее даже ничем порадовать не могу! Хочет на море – нет денег! Хочет хороший подарок – нет денег! Любишь, не любишь, а жить так страшно. Уж лучше одному, чем жизнь ей губить.

– Антоха, пусть жизнь у нас не сахар, но мы все благородным делом занимаемся! Я людей учу, ты с Соней вообще люди искусства! В наше ужасающее время, только искусство может спасти человеческую душу. Вон, Катюха моя, бумажками шуршит, в суде защищает всяких наркоманов, проституток, воров, да бабки бешенные получает. Да только спасет она одного такого урода, а он выйдет, опять начнет что-то продавать, что-то воровать. А ты с Соней из уродов людей делаешь, культуру в них зарождаешь.

– Какие красивые слова, только боюсь, культура у нас в обществе не особо цениться. На спектакли половина зала от силы приходит.

– Зато на концерты реперов вон сколько народу стоит, может тебе там устраивать свои представления? – пошутил папа.

Эта шутка, кажется, окончательно убила в дяде Антоне что-то позитивное. И кажется, даже отняла у него какую-то веру.

– Может ты и прав, – сказал дядя Антон. – Посмотри, видишь вон тех молодых людей?

Возле бара стояла компания молодых людей, по виду похожих на студентов последних курсов.

– Ну да, а что?

– Знаешь, о чем они разговаривают? – спросил дядя Антон.

– Нет, а что?

– Вот и я не знаю, а они о чем-то разговаривают. Только я не знаю о чем. Вот по этому на мои спектакли никто не ходит, я не знаю ничего из того, что знает молодежь. Чем оно увлекается, чем занимается.

– Так ты подойди ко мне, я тебе расскажу. Я же преподаватель все-таки, какие-то разговоры до меня доходят.

– Ну не знаю…

– Слушай, так ты перемени концепцию спектаклей! Сделай что-то полностью новое!

– Как? Я в театре не главный, я там не все решаю.

– Ну, блин, предложи поставить спектакль по твоему сценарию, и на твои же деньги!

– Пффф…

– Что ты фыркаешь? Возьми и поставь. Тогда у тебя появится голод, желание сделать что-то крутое! Что-то, что заценит молодежь. Если там у тебя будут деньги, то это тебе дополнительный риск! Ты не можешь облажаться.

– Ну, не знаю, как-то глупо это.

– Не глупо, а рискованно. Ты даже думать начинаешь как старик, это звонок! – сказал папа. – Вырвись из этой скукоты. А то так помрешь, ставя какую-нибудь нудятину для стариков.

– И откуда столько авантюризма у простого препода?

– Многому научился у своих студентов. У них тусовки, все как в последний раз проходят. Учат все в последнюю ночь. Бегают голые по общаге – посвящение такое. Ты же был студентом, должен помнить.

Тут на лице дяди Антона промелькнула какая-то радость. Кажется, слова папы заставили его хоть чуточку поверить в себя. Как будто речь папы отвесила ему пощечину и заставила вспомнить о том, что он хочет и о чем мечтал в детстве, в юности.

– Ладно, если у меня получится – всю выручку потрачу на праздничный банкет!

– А вот это хорошо! А вот это меня радует! Можете вы, Антон Сергеевич, тряхнуть стариной, когда захотите.

Дядя Антон и папа подняли рюмки, чокнулись и выпили все до дна.

16

Дома сидели Вадим, тетя Соня, мама, Галя и Женя. Все уже изрядно напившиеся и немного уставшие от застолья.

– А знаете, что? – начала Галя, глубоко вздохнув. – А все-таки в каком хорошем городе мы живем!

– Что? Даже лучше Парижа, Милана и Монте-Карла? – пошутил Вадим.

– Ну, везде красота своя. И вообще, любить свою родину – это нормально.

– Ну, так вы можете ее любить, но не обязаны жить на ней. Кто вам мешает переехать в Прованс и за бокалом хорошего вина смотреть вдаль и вспоминать свою Родину? – продолжал Вадим.

– Слушай, Вадик, вот ты целый вечер нас расспрашиваешь, кто, чего, а сам то ничего не рассказываешь. – заметил Женя.

– Ну, так вы задайте вопросы. А то сидите вино хлещите.

– Вот скажи мне, ты сам где живешь?

– Там где работаю.

– Это где?

– Ну, могу недельку в Москве, могу недельку в Гонконге. Как повезет. Приходилось, конечно, и в Туле с Иркутском жить.

– А что так? Кризис?

– Нет, мало кто сразу начинает работать в Москва-Сити, обычно с чего-то попроще.

Вадим налил себе в бокал последние капли вина, оставшегося в бутылке, и встал.

– Хочу выпить за всех вас, мои уважаемые друзья, – начал Вадим. – Спасибо вам за сегодняшнюю встречу.

– Уважаемые? – лукаво спросил Женя. – Ты как будто на бизнес встречи какой-то.

– Извините, – сказал Вадим, поняв, что нужно взять несколько менее официальный тон. – Короче, спасибо вам всем, вы помогаете мне чувствовать себя человеком.

Все чокнулись и выпили до дна. Но в отдалении сидел Степан Андреевич. Кажется, весь ужин он просидел в плохом настроении. То ли Вадим его испортил, то ли старческие годы дают о себе знать.