Семейный ужин

– А как же?

– А как же подвижный отдых? – спросил Вадим.

– Ну, есть такой отдых, есть активный отдых.

– Нет, то, что вы называете отдыхом – это прокростинация. Если вы дома работали круглыми сутками, а на море ничего не делаете, лежите на пляже, то, увы, вас это еще сильнее доканает.

– Это почему? – спросила Галя.

– Ой, Вадим, у тебя что ни тема, так свое видение. – сказала тетя Соня.

– К счастью, в нашей стране у человека еще есть право на собственное мнение, правда, не всегда он может его излагать. – сказал Вадим. – А дело вот в чем, за те две-три недели, пока вы нежитесь на пляже, ваше тело отвыкает от какой-либо активности. А после, по прилету домой, вы обнаружите невероятную лень. Вам будет трудно даже просыпаться на работу. Вы-то там, на шведский стол, часам к 12 выходили.

– А если я хочу загорать, что мне делать? В шахте под палящим солнцем работать?

– Ну, или на доске по волнам покататься, или пробежаться по пляжу, что угодно.

– Ты прям проповедник. – сказал Степан Андреевич. – Только у нас такое называлось тунеядство.

– Степан Андреевич, ну перестаньте. – сказала тетя Соня. – Какое тунеядство? Тут молодежь такие слова не знает даже.

Тетя Соня кивнула головой в сторону Кости.

– А что это он не знает? Пусть знает! Тунеядством ты занимаешься, когда в компутер играешь по несколько часов подряд!

– Между прочем, некоторые люди таким способом себе на жизнь зарабатывают. – сказал Вадим.

– Ой, дэбилы какие-нибудь, наверное. Сколько они хоть получают?

– Ну побольше, чем в колхозе, чем добропорядочный коммунист. – сказал Вадим.

Все посмеялись.

– И ты что, тоже хочешь таким заниматься? – спросил Степан Андреевич.

– Ну, я точно не хочу в колхозе работать. – ответил Костя.

Все засмеялись еще громче.

– Да прошли ваши сталиские годы, и слава богу! – сказала тетя Соня.

– Давайте я вас лучше угощу вкуснейшим шотландским виски. – предложил Вадим и достал из пиджака. – Виски, конечно, из проклятого капиталистического запада, но все же.

– Вы сегодня окончательно меня на смех поднять решили. – обижено сказал Степан Андреевич.

– Я вам, между прочим, вкуснейший односолодовый шотландский виски предлагаю! У вас, в колхозе, такое не варили, максимум портвейн или брагу.

Степан Андреевич осушил стакан одним глотком, закусив лимоном.

– Какая-то гадость.

– Ну, ваш внутренний изощренный пролетарский гурман видел пойло и получше.

– Да эти виски стоят как две пенсии!

– Ну что ж поделать, за удовольствие платить надо.

– Да это вы гурманы, мажоры придумали что-то себе. За обычный алкоголь такие деньги платить, это же с ума можно сойти!

– Степан Андреевич, а вот скажите, вот что такое счастье для настоящего гражданина СССР?

– Пятилетку за три года сделать! Вот что такое счастье!

Все засмеялись. Вадим чуть не опрокинул свою флягу.

– Ну а вообще, счастье – это студенческая жизнь. Счастье – это отстоять очередь за колбасой.

Вадим слегка посмеялся.

– Когда мама присылает что-то тебе вкусное. Когда бабушка свяжет тебе новенький свитер. Когда с ребятами на речку ходили. Когда отец с войны живым вернется…

На этих словах у Степана Андреевича выступили слезы. Все неловко переглянулись.

– Когда работаешь в колхозе всю жизнь, концы с концами сводишь ради «светлого будущего», когда на войне контузию получил или еще что. А потом тебя в лагерь на всю жизнь! На Колыму! Да так, что ты потом ни единой души родной не встретишь!

Степан Андреевич стукнул по столу и расплакался.

– Простите, простите…

12

Когда страсти немного улеглись, и все разошлись по квартире, смотреть как был сделан небольшой ремонт, Костя подошел к Степан Андреевичу. Косте хотелось узнать, что же это за человек такой? С виду грубый, грустный, молчаливый и резкий в высказываниях, но, как оказалось, очень тонкой души человек, который пережил множество трагедий, которые несомненно оставили отпечаток на его истории.

– Степан Андреевич, а расскажите, пожалуйста, что случилось с вашим отцом? – тихо спросил Костя.

– Несправедливость. С которой мы ничего не могли поделать. – ответил Степан Андреевич. – Вот ты веришь, что человека, который воевал за свою родину на войне, после этой самой войны могут посадить в лагерь. Исправительно-трудовой лагерь. Это как тюрьма, только живешь на холоде и не представляешь, когда вернешься домой. А может, уже и завтра тут кони двинешь.

– А за что его туда отправили?

– Взял немного муки из общественного сарая, в деревне. А его какой-то пацаненок спалил.

– И сколько он там сидел?

– 10 лет, пока там и…

– Ему так много дали?

– Ну, давали лет 10 обычно за такое, но редко кого выпускали. А кого выпускали, тот толком рассказать ничего не мог.