Проблема 28

– Но все остальные следы, как бы тебе сказать, – цокнул Альберт, – они достаточно естественные. То есть я могу поверить, что их мы раскопали благодаря нашим безграничным техническим возможностям, нашему интеллекту, и, возможно, некоторому везению. Но «Термиты»…

– Хочешь сказать, кто-то подсовывает нам версию об участии «Жадид»? – предположил контрразведчик.

– Хочу сказать, нас буквально носом суют в эту версию, – заявил двадцать восьмой, для убедительности воздев руки к небу.

– Но связь с «Жадид» хозяина «Фольксвагена» и того парня из бригады дорожных рабочих… – засомневался полковник.

– Просто элегантно встроенные в операцию детали, – поморщился двадцать восьмой, – не так уж сложно это сделать.

– Допустим… – Завьялов пока не понимал, что несет за собой эта информация, хотя уже чувствовал, что что-то в ней было, – и что у тебя за мысли по этому поводу?

– Например, что кому-то понадобился повод для массовой зачистки этой нахальной террористической организации, – медленно произнес его собеседник.

– Это был бы хороший повод, – снова вынужден был согласиться он, – И кто, по-твоему, это может быть?

– Да ладно тебе, полковник! – Альберт нарочито отвернувшись, перегнулся через ограду и опустил взгляд на темную воду, – У кого была информация о режиме движения Селиверстова? Кто мог знать об ограблении склада союзников и притащить «Термиты» в Россию? У кого в распоряжении есть спецы, способные взорвать их, ориентируясь по изображению с дорожных камер? И самое главное, полковник, у кого есть повод так сильно не любить «Жадид»?

Полковник слушал агента, и понимание проникало в его мозг, как дым в щели кирпичной печи. Медленно, но неизбежно.

Глава 10.

26 августа. 20:20.

1.

– Он один? – спросил Завьялов сходу, завалившись в приемную Директора.

– Один, – совершенно не удивившись спешащей наглости посетителя, сообщила секретарша.

Полковник буквально заставил себя ради соблюдения хоть какого-то подобия вежливости коротко ударить по двери кабинета костяшкой указательного пальца. Три раза. Меньше чем за секунду. Потом нажал на ручку и толкнул дверь.

Генерал сидел, поставив локти на стол и уперев подбородок в кулаки.

Он мазнул взглядом по двери и, вернув его на экран своего моноблока, буркнул:

– Входи, полковник! Не стесняйся!

Завьялов прикрыл за собой дверь и направился к креслу, в котором сидел с утра.

– Я вижу и слышу все, что происходит у вас в штабе, – протянул Бородин, – есть что-то, что я упустил?

Не торопясь отвечать на вопрос начальника, Завьялов расположился в кресле, одернул полы пиджака, поправил галстук и испытующе посмотрел на генерала.

– Ну что ты меня буравишь взглядом? Дырку хочешь проделать? – хмыкнул последний.

Завьялов, как, пожалуй, и большинство успешных работников их специфического агентства, не был склонен вываливать факты в начале разговора, словно картошку из самоопрокидывающегося кузова. Ему импонировала манера легких намеков и постепенного стягивания покрывала неведения с обнаженных фигур фактов. Но сейчас ему было сложно сдерживаться. Главные слова, которые он хотел сказать генералу, буквально жгли ему горло. И все же он сделал попытку.

– Есть некоторая вероятность того, что Альберт раскопал место, где предположительно прячут профессора.

Генерал хотел бы порадоваться, но та манера, с которой полковник преподносил эти радостные вести, совершенно явно говорила о том, что радоваться было преждевременно.

– Это не самые плохие новости, – попробовал он аккуратно ухватить нить.

– Прекрасные новости, – согласился полковник, но его лицо осталось бесстрастным, а взгляд тяжелым, – ты был прав, генерал. Прав на сто процентов.

– Прав в чем? – осторожно уточнил Бородин, стараясь не раздражаться. Во-первых, он тоже предпочитал не швырять факты в лицо собеседникам, словно мокрую тряпку. Скорее подавать аккуратно, как пальто даме. Во-вторых, он хорошо знал полковника, и очень четко понимал, что у того были серьезные основания вести себя таким образом.

– В том, что решил, так скажем, «пригласить» Альберта, – с готовностью пояснил Завьялов. Но воодушевления в его голосе совершенно не прибавилось, – Он делает простые шаги. Задает простые вопросы. Видит очевидные, вроде бы, вещи…

– Но, при этом, никто другой не может до этого додуматься, – понимающе кивнул генерал, совершенно четко осознававший, о чем говорит начальник службы безопасности Наногорода.

– Точно, – прикрыл глаза полковник, – И самое главное, он дает результат. Со стороны это кажется каким-то фокусом…

– Фокус – плохое слово, Константин Федорович, – ухмыльнулся Бородин, – скорее магия. Я видел, как работает Альберт. Ты можешь мне не рассказывать. Что же беспокоит тебя во всем этом?

– Беспокоит… – эхом повторил полковник, прислушиваясь к ощущениям в висках и груди. Опасаясь несвоевременного появления «шариков» раздражения. Но все было спокойно. Пока спокойно.

– Что не так, полковник? – снова спросил Бородин.

– Помнишь, раньше, пока ты еще не сослал меня в чертов Нанофорт, ты частенько сетовал на то, что мы впустую тратим колоссальные возможности Агенства? Что все, чем мы занимаемся, так это охраной золотого теленка. А технологическая тайна – всего лишь источник баснословных доходов и ничего больше.

– Помню, – вынужденно признал генерал. Было видно, что эти вдруг прорезавшиеся воспоминания его коллеги не вызывали в нем ничего кроме раздражения. Возможно, Бородин даже стыдился этого воспоминания.

– И я помню, – сделал вид, что не заметил смущения собеседника Завьялов, – помню, что ты сокрушался о том, что мы не используем эти самые возможности, чтобы, ну например, устранить пару наркокортелей в латинской Америке, поспособствовать установлению мира в Африке, или…

Завьялов сделал многозначительную паузу. А генерал понял, к чему он клонил, но промолчал.

– Или истребить остатки террористических организаций на Ближнем Востоке, – закончил Завьялов.

– Я и до сих пор так думаю, – пытаясь придать голосу побольше уверенности, проговорил директор АТБ.

– А я и не спорю с тобой, Александр Николаевич, – взмахнул рукой полковник, – я ведь знаю, что случилось с твоей семьей. Твое желание вполне естественно.

– Это лишнее, Константин Федорович, – тряхнул головой генерал.

Полковник и сам понимал это. И ему совершенно не нравилось то, что пришлось напоминать Бородину о его семье.

Родители генерала погибли в 2015 во время терактов в Париже. Ответственность за те взрывы взяло на себя самая активная на тот момент террористическая организация на планете. Которая стремилась стать первым в мире полноценным террористическим государством. Но еще сильнее, чем смерть родителей, на Бородина повлияла смерть младшего брата. Тот смотрел на Колю, как на безусловный образец для подражания. И поспешил поступить на службу в антитеррористический отдел федеральной службы безопасности, когда ему было всего 23. В 25 он стал самым молодым майором в истории отдела. А в 26 он пытался остановить террориста-смертника в аэропорту Симферополя. Он успел оттолкнуть в сторону молодую мамочку с грудным ребенком на руках и сбить с ног молодого арабского паренька с безумными глазами и текущими по вискам струйками пота… Но не успел остановить его руку. Паренек нажал на кнопку взрывателя, и под оглушительный звук взрыва отправился на свидание со своим кровожадным богом. Прихватив с собой молодого майора ФСБ Никиту Бородина и еще троих человек. Тот взрыв был организован одной из группировок, возникших на обломках развалившегося объединения. Эта группировка была известна теперь под именем «Жадид».

– Может и лишнее, – прерывая задумчивую паузу, произнес Завьялов, а потом решился, и вместе со следующими словами бросился в омут с головою, – Но это могло стать мотивом…

– Мотивом? – изумился генерал.

Если бы Завьялов был специалистом по чтению лиц, он, наверное, мог бы оценить искренность этого восклицания. Но он не умел ловить и интерпретировать движения зрачков и расширение ноздрей, подергивание губ или непроизвольные жесты руками. А потому он просто смотрел в глаза своему старому боевому товарищу, собираясь сказать все, что хотел. Он набрал в легкие побольше воздуха и тихим, но твердым голосом произнес:

– Мотивом для того, чтобы организовать похищение Евгения Селиверстова, преподнести это, как дело рук группы «Жадид», и получить добро президента и мирового сообщества на спасательную операцию. Операцию, которая, по сути, стала бы полной зачисткой той самой группы. А после зачистки «обнаружить» пропавшего ученого на одной из «тайных баз» террористов на территории Москвы. Получить орден на грудь и сладкое чувство отмщения за любимого брата.

На последнем слове воздух в легких совсем закончился. А вместе с воздухом закончилась и его служебная смелость. Его обвинение, а это было именно обвинением, озвученное в этом вычурном кабинете с оптимизированным воздухом, прозвучало совсем не убедительно. Прозвучало даже как-то по-хамски. И теперь полковник мог рассчитывать на адекватный ответ от начальника. Но он никак не мог рассчитывать на ту реакцию, которую его тирада вызвала у генерала.