Первый обсидиан

– Входим в Мертвую Область, – устало улыбнулась Влада. – Мы почти пришли. Скоро отдохнем.

– Тут жили раньше? Дома-то эти были чьи?

– Здесь была большая магическая лаборатория миродержцев. Шикарно взорвалась, загадила аж две Области. Одну потом назвали Белой, другую – Мертвой.

– Жуть какая… – Кан передернул плечами и больше не стал ничего спрашивать.

Сильфы оставались позади, и над Мертвой Областью, по-прежнему серой, наливалось цветом темно-голубое, с проступающими звездами, вечернее небо.

Глава четвертая. Место встречи

Руины уныло тянулись на север. Слева и справа от них простерлась серая пустошь, и лишь тонкая завеса пыли, поднятая с дороги лапами бегущих чарг, висела между путешественниками и горизонтом.

Кангасск заметил, что дно – слово земля этой субстанции как-то не шло – …дно Области начинает проваливаться, уходить под уклон, образовывая глубокий кратер. Уже не обломанные зубы древних стен торчали здесь, а, присыпанные пылью, громоздились на пути горы камней. У центра кратера камни лежали высоким валом, преодолевали который, спешившись. Когда же взобрались на самую вершину, Кангасск увидел, что вал окружает ровное место, в середине же возвышается печальный черный куб (почему чудовищный взрыв, прогремевший здесь когда-то, его не тронул, можно было только гадать), а на нем, опустив голову и плечи, сидит человек. Рядом, прислоненный к кубу, лежал длинный, избитый дорожный посох, тускло блестящий в свете молодой луны.

Влада подошла и остановилась около незнакомца.

– Здравствуй, Серег… – сказала она, точно вздохнула. Сказано, вроде, совсем чуть-чуть, но столько печали и грусти вложено в эти слова, что даже Кангасску, который был тут вовсе ни при чем, стало тяжело на сердце.

– Здравствуй, Влада… – ответил человек. Ему слова приветствия тоже дались тяжело.

Он откинул с плеча капюшон и встал, возвысившись над Кангасском и Владой, как горный пик. Серег был высок и худощав. Волосы его покрывала пыль, а лицо хранило следы усталости и, возможно, больших переживаний, как у человека, который совсем недавно либо сражался, либо долго куда-то бежал. К тому же, глубокая печаль наложила свою тень. Это усталое лицо было юным. Казалось, Кангасск мог бы поболтать с Серегом, как с ровесником, но сам Кангасск интуитивно понимал, что это не так. Они были чем-то похожи с Владой, в юности которой Кан недавно очень серьезно сомневался. Слишком глубокие, слишком странные глаза у этих двоих.

Серег не носил меча. Только окованный железом посох. Тяжелый посох. Кангасск не сомневался, что это не столько опора при ходьбе, сколько смертельно опасное оружие, с которым и против меча выйти не страшно.

– Я пришел через Провал, – сказал Серег глухо.

– Зачем?! – удивилась Влада.

– Спешил, – уронил он еще одно печальное слово. – Я опаздывал.

Серег и Влада присели на грань куба. О Кангасске враз забыли, и он, положив руки на холки чарг, остался сторонним наблюдателем.

– Влада, – вздохнул Серег. – Мне тяжело это говорить… Сначала, когда из лаборатории пропал мой журнал, я еще сомневался. Да, он был защищен так, что никто, кроме меня или тебя, защиту бы не снял – ворюга был бы просто испепелен на месте… Но я думал, может, я устал вечером и забыл вернуть защитное заклятье после того, как показал журнал Ориону…

– Что все-таки случилось, Серег? – тихонько спросила Влада.

Серег не стал ничего отвечать. Он просто снял что-то, висевшее на шее под курткой и поднял так, чтобы Влада видела. Кангасск тоже разобрал, что это. На серебряной цепочке висел искусной работы кулон. Возможно, когда-то эта оправа держала тонкими лапками какой-то драгоценный камень, но теперь она была изуродована, а лапки жестоко вывернуты и согнуты.

– Этого никто, кроме нас с тобой, взять бы не смог, – сказал Серег. Его печальный голос окреп и стал суровым. – И ты прекрасно знаешь, почему.

Если Кангасск до этого злился тихо, то сейчас он уже злился явно. Из этого таинственного разговора он почти ничего не понял, разве что то, что эти двое – маги, и то, что Владу почти открыто обвиняют в воровстве. Он одним прыжком покрыл разделявшее их расстояние и оказался рядом с Серегом.

– Как ты смеешь обвинять Владу?! – крикнул он грозно. – Я знаю ее! Влада – честный и смелый человек! Она никогда бы не опустилась до воровства! Тем более твоей дрянной побрякушки! – Ледяное молчание Серега тут только подлило масла в огонь. – Немедленно извинись перед Владой, иначе будешь иметь дело со мной!

Серег прослушал всю эту гневную тираду молча, лишь взгляд его становился все тяжелее, а красивое юное лицо постепенно приобретало поистине свирепое выражение. Но Кангасск понял, что дело плохо, только когда маг оперся на свой странный посох и неторопливо встал, возвысившись над маленьким кулдаганцем так, что тому пришлось задрать голову, чтобы смотреть в его страшные глаза, когда-то серые, но сейчас горящие нестерпимо-синим. Осознание пришло внезапно: он, Кангасск, для этого мага – что мошка для ребенка, который забавы ради отрывает насекомым лапки. Осознание было кристально ясным, как слеза, и неотвратимым, как смертный приговор. Ужас пробрал Кана, и видя это, маг не спешил нарушать тишину, чтобы сгладить впечатление.

– Заткнись, гадальщик, – сказал Серег твердо, с расстановкой и добавил, как бы между прочим: – У меня на Севере за гадальные камни ссылают на лесоповал. Лет на пять. А то и на десять.

Кангасск вздрогнул, схватился рукой за подаренный Занной камушек, так открыто висевший на груди, и невольно попятился.

– Он не знал, что это за камень, Серег, – миролюбиво сказала Влада. – Ему его невеста в Таммаре подарила.

Серег бросил на Кана последний взгляд, потом презрительно отвел глаза, запахнул полу плаща и сел рядом с Владой.

– Где ты нашла этого балбеса? – спросил он с усмешкой, смягчившись.

– В Кулдагане. Со мной вызвался пойти. Сказал, что одну меня в Горелую Область не пустит. Защитник, значит.

Серег засмеялся, еще раз глянув в сторону Кана, который стоял поодаль и был бы белый, как полотно, кабы не густой пустынный загар.

– Это не смешно, – сказала Влада грустно. – Много людей в свое время отдали жизнь, спасая меня. Они не знали, что меня нельзя убить или взять в плен. И спасали, как спасали бы обычную человеческую девчонку, попавшую в беду.

– …Нет, это не могла быть ты, – вдруг вскинул голову Серег, задумавшийся о чем-то своем. – Ты шла через Кулдаган, а когда я обнаружил пропажу Хоры Лунарис, вообще была в Ничейной Земле. Этот малец подтвердил бы, точно. И он прав – ты не опустилась бы до этого. Хотя он, мало того что мелкий, так еще и наглый, я его прощаю. Даже лицензию на гадальный камень выдам, если хочешь. И еще… Я знаю, ты не умеешь врать, Влада. Скажи, ты ведь не брала Лунарис и не знаешь, что с ним теперь?

– Это верно. Не брала и не знаю, – кивнула Влада.

Неожиданная догадка поразила Кангасска, как гром. Просто все вдруг сложилось, подобно кусочкам мозаики. Все недомолвки, все наблюдения, все странности.

Хора Лунарис! Камень, который Кан назвал «дрянной безделушкой» – это лунный стабилизатор магии! Ну сам ведь читал не так давно! Миродержцы создали его. И они же поставили на него защиту: каждый, кто прикоснется к оправе или камню, будет испепелен на месте, если это не миродержец!

И вот еще: "…ты не умеешь врать" – Владислава Воительница, Не Знающая Лжи. И Серег Серый Инквизитор… «У МЕНЯ на Севере…». Это последние осколки общей картины.

Вот как мир, столь далекий от кулдаганского захолустья, в одночасье стал близок и осязаем.

Кану стало плохо, когда он понял, в какую компанию попал. К кому пытался подкатить той ночью в Таммаре. И, главное, на кого орал только что…

– Что теперь, Серег? – услышал Кангасск.

Разговор продолжался, пока он стоял как истукан, пораженный внезапным открытием. Двое миродержцев сидели на грани черного камня, взявшись за руки, как влюбленные дети, и решали, что делать дальше. Рядом с самим Кангасском дремали, свернувшись калачиками, усталые чарги… Мертвая Область беззвучно наблюдала… Нет, мир и не думал переворачиваться от того, что кто-то что-то понял и был ошеломлен этим.

– Двинем в мою Башню, – ответил Серый Инквизитор. – Я задержался-то почему… Пытался выследить вора по горячим следам. Но не смог. Теперь надо вернуться и попробовать снова, вместе. Надеюсь, ты глянешь свежим глазом, и что-нибудь станет ясно.

– Можно Кангасска взять с собой? – попросила Владислава Воительница и добавила жалостливо: – Пожалуйста, Серег.

– Да бери, бери, бог с ним… – махнул он рукой. Словно с бездомным котенком любимому чаду разрешил поиграть. Кану даже обидно стало.

Разбудили чарг. Поскольку их было две, а путников – трое, то теперь чарги просто несли поклажу, а люди шли своим ходом. По подсчетам, если идти к границе Ничейной Земли прямиком, на такой путь ушло бы дня три-четыре.

Отправились в путь только утром, потому что устали все: Влада и Кан – после почти дня скачки через владения полчищ сильфов, а Серег – после какого-то там Провала. О том, что это такое, Кангасск мог только догадываться. Наверно, уж что-то неприятное, раз сам Серый Инквизитор заметно побледнел, когда Влада предложила пойти тем же путем обратно, чтобы выиграть время, и начал бормотать что-то бессвязное: «Я ведь растревожил весь Провал своими шагами. Шуты безумствуют. Стигийские пауки опять же… Нет, не пойду, не проси! И тебя не пущу!»

Однозначно, чем дальше, тем меньше Кангасск понимал что-либо в речи миродержцев.

***

Мертвая Область уныло и медленно проходила перед глазами. Быстрый легкий бег сменился неторопливым размеренным шагом. Серег вообще-то ходил размашисто, вмещая в один свой шаг два обычных, но сейчас он шел медленно, чтобы не заставлять бежать Владу (Кангасск понимал, что уж не из-за него. Стал бы Серый его жалеть!). Чарги, отдохнувшие за ночь, теперь бегали и резвились вокруг идущих, как котята. Котомки с поклажей весело подпрыгивали на пушистых спинах, совершенно не мешая чаргам радоваться жизни.

На приличном расстоянии от кратера из-под серой пыли начала пробиваться робкая травка. Она была жухлая, бледно-зелененького цвета, и совсем не цвела, но Кангасск, забытый и миродержцами, и чаргами, порадовался ей, как родной. Он успел отвыкнуть от Кулдаганских песков и за время путешествия здорово полюбил зеленый цвет. Печальную травку, выросшую на земле Мертвой Области, он ласково погладил рукой.