Фелиста. Любовное зелье

Пение оборвалось. Ей ответили не сразу. Голос мужчины больше походил на шелест листьев, чем на человеческую речь:

– Меня зовут Радник.

Значит, ей не привиделось. Здесь, в этой подземной яме сидел человек. И долго сидел, судя по всему. Говорить с ним не следует. Гравену это не понравится.

– За что тебя наказали?

– Я колдун, – в этот раз ей ответили сразу.

Фелиста отступила на пару шагов, осмотрелась. В парке не было ни души. Колдовство… это ведь ужасно. В Благодатном королевстве колдунов не любили, но держать в плену… Фелиста представила свою дорогую Оникс в кандалах, а Элисана… её белые руки-тростинки…

– Вы причинили много зла? – она сказала это и тут же пожалела. Глупо! Если он злодей, так разве признается?

– Айгини… – послышался лёгкий смешок. Мужчина говорил увереннее, словно их разговор придал ему сил, – вы чужестранка?

– Почему… вы решили так?

– Я колдун. Этого достаточно для всех, – мужчина закашлялся долгим надсадным кашлем.

Фелиста поморщилась. Откашлявшись, мужчина произнёс:

– Можно вас попросить?..

– Я не освобожу вас, – Фелиста нахмурилась, – не знаю как и не хочу.

– Нет. Но вы можете достать немного воды?

«Плохая идея…– думала она пока шла в дом, – плохая идея заговорить с ним. Если князь об этом узнает мне несдобровать. Ох уж это любопытство!»

Сквозь решётку флягу не подать, да и кувшин застрянет. Даже кружку не протиснуть. Что придумать?

На глаза ей попались цветы ойнкойли, стоящие в вазе. Лист широкий, можно сделать трубку.

– Вы можете добраться до решётки?

С той стороны донеслась возня, наконец показалось лицо. Мужчина пил жадно, приникнув к листу, в это время Фелиста с любопытством рассматривала его.

Рассматривать, собственно, было нечего. Заросший и грязный, худощавый, только глаза выделяются, глубокого синего цвета. Седины ещё нет, значит, моложе князя. Вот и всё.

– Всех вам благ, айгини. Я этого не забуду, – мужчина снова скрылся в темноте, – и буду рад новой встрече. Если доживу.

Словно он на балу, а не в темнице. Ничего не ответив, Фелиста поспешила скрыться.

Гравен приехал только к вечеру. Быстрым шагом миновав входную, он позволил слуге снять с себя запылившиеся перчатки и плащ. В коротком ёжике волос застрял сухой лист.

Один его вид, как обычно, взволновал её. Ей тут ж захотелось сделать шаг навстречу и прикоснуться, прижаться. Но Гравен не одобрил бы этого, так что принцесса поспешно отвернулась к окну, делая вид, что любуется закатом. Он подошёл сам, крепко обнял и поцеловал.

– Как прошёл твой день? Куда-то выезжала?

– Мне нездоровилось, – с грустью улыбнулась принцесса, – так что я никуда не выходила из дома.

Князь понимающе улыбнулся и сильнее сжал её плечи.

– Ты что же, тосковала тут без меня?

Он ждал, что она станет расписывать ему все те невзгоды, что она пережила, пока ждала его. Это уже было что-то вроде традиции.

«Ладно. Получай».

И Фелиста принялась перечислять.

Лёжа поздним вечером в кровати, она не могла уснуть, мысли об узнике не давали ей покоя. Князя с ней не было, он не оставался на ночь с ней в комнате, никогда.

Подвалы, в которые не пускают. "Тебе там нечего делать", – сказал князь. Может и нечего, но это тогда показалось ей подозрительным. Отцу в голову не пришло бы запрещать им ходить по замку. Но князь запрещал.

Теперь понятно, почему.

Сколько же там пленников? Её пробирала дрожь. Она спокойно гуляла тут всё это время. И как же теперь быть?

Подходить к Раднику больше нельзя. Но жалость уже закралась в сердце, она грызла девушка изнутри. А вдруг он изнемогает не только от жажды, но и от голода? А вдруг он мёрзнет там, пока она нежится в постели?

«Если доживу». Он сказал это еле слышно, почти покорно.

Она села, потом остановила себя. Она ведь не сможет помочь всем пленникам, к чему тогда изводить себя? Да, но этому может!

Нет, она совсем не знает этого человека, а мужа любит, она не может предать Рика.

Рика, который держит в своём доме узников. Рика, в глазах которого временами мелькает выражение, от которого мурашки бегут по коже и становится жутко.

Фелиста застонала и взялась за голову. И тут же подскочила, вспомнив, что оставила письмо внизу, поглощённая мыслями о новом знакомом.

Она осторожно приоткрыла дверь, выглянула. Никого. Аккуратно ступая, прокралась вниз по лестнице в гостиную.

Письма не было на месте. А ведь она оставляла его здесь!

Делать нечего, придётся писать заново. Но кому оно понадобилось? Слуги не стали бы выкидывать его, не спросив позволения. Хорошо вышколенные мужем слуги.

Снова мелькнуло измождённое лицо Радника перед внутренним взором, в груди что-то болезненно надломилось, она всхлипнула и глубоко вздохнула, чтобы сдержать слёзы.

Как так вышло, что она здесь? Она чувствует себя чужой в этой обстановке. Словно фарфоровая птичка, которую приобрёл Гравен в поездке, чтобы украшала дом и не путалась под ногами.

Утром письмо нашлось. Оно лежало там же, на столике, где она вчера оставила его. Уголок его был слегка смят. Письмо читали. И Фелиста не сомневалась в том, кто это сделал.

***

Фелиста отдала письмо посыльному и вздохнула от облегчения, проводив его взглядом до ворот. Утром она сделала небольшую приписку, в самом конце, и не хотела, чтобы муж видел её. Гравен ясно дал понять, что считает глупостью её наблюдение.

«Старший принц болен, в этом нет сомнения. Наставник рассказывал нам о признаках приближающейся смерти, о тени, следующей за человеком. Прошу тебя, отец, спроси у него совета от моего имени. Я ещё почти никого не знаю, а с книгами тут не очень. Жду ответа как можно скорее».