Душа мертвеца

– Знаете, – говорила Светлана Леонидовна, и сквозь этот гомон Мила различила её живой голос, который так часто призывал их, детей, к порядку. Теперь это был другой голос, немного погрубевший, глухой, но всё ещё оживлённый. На математичке было тёмное бардовое платье с огромной брошью в виде сирени. Почему-то Мила всё время смотрела на эту брошь, – знаете, я тогда напрочь забыла всё, всю теорему Пифагора, которую должна была впервые доказывать перед учениками. Я даже мел не могла, как следует взять в руку, он у меня крошился, линии получались кривыми. Я слышала, как дети шептались, и мне казалось, что они вовсе не слушают меня, а обсуждают мою причёску, у меня тогда были длинные волосы, я зачёсывала их назад. Вдруг встаёт директор, тогда ещё был Лузин Олег Георгиевич, и говорит: «Тихо! Если вы не замолчите, я всех заставлю самостоятельно изучить теорему Пифагора и устрою контрольную». Кто бы мог подумать, они тут же перестали шептаться, и я успокоилась. С тех пор мне всегда казалось, что Олег Георгиевич сидит на моих уроках и чуть что снова скажет своё привычное: «Устрою контрольную». А ученики жуть как боятся контрольных.

Послышался смех, заглушённый всеобщим гулом. Витька Семёнов, а сейчас конечно же уважаемый Виталий Самойлович Семёнов – главный конструктор на Каменском механическом заводе шептался с Зинкой (Зинаидой Валерьевной Киселёвой – своей первой любовью, а теперь инженера, матерью троих детей и совсем не его спутницей жизни). Да, жизнь многих развела, кто-то выбился в люди, кто-то так и остался на её задворках.

Мила наколола на вилку большой огурец, поднесла ко рту, откусив немного, положила на тарелку. Напротив неё сидел Димка Степанов, тот самый Димка красавчик, в которого были по уши влюблены все девчонки и не только из их школы. Он стал выше, грузнее, но в глазах также мелькало знакомое лукавство, вот за это-то на него и обращали внимание, одаривали комплементами, а он их умело принимал, знал, куда направить свои стопы, чтобы встать на тропу успеха. Несомненно, успех ему сопутствовал во всём.

Да, будучи глупой школьницей, Мила была безумно влюблена в Степанова, сколько раз мечтала она подойти к нему и пригласить на день рождения или просто пообщаться наедине, но он всегда был окружён морем страждущих поклонниц и не замечал её. Однажды у Милы даже зародился план, который она хотела скрыть от Нади, ведь Надя тоже была без ума от него. Она купила красивую открытку в книжном магазине, написала на ней всего несколько строк: «Приходи сегодня вечером, буду ждать. Твоя неизвестная поклонница». Далее был указан адрес. Она даже отправила это послание, но придти на встречу так и не решилась, потому что считала себя недостойной, боялась насмешек и всего такого. Потом в течение целого года её мучили сомнения, пришёл ли он на ту встречу или тоже отнёсся к этому несерьёзно. Ни за что бы она не призналась никому, что сделала такой шаг, что решилась на такое, она – пугливая девочка с большими умными серыми глазами. Мила посмотрела на того, рядом с которым мечтала когда-то быть рядом, он улыбнулся, подмигнул ей, помог положить салат и дотянуться до вазы с фруктами. Кого-кого, а его-то она не ожидала встретить здесь на встрече выпускников через восемнадцать лет.

«Что он здесь делает? И неужели я видела его вчера с какой-то женщиной на Комсомольской площади, когда он должен быть в Москве?»

– Как твоя жизнь? – услышала Мила. Это был его голос. Она узнала бы этот приятный голос из тысячи голосов.

– Нормально.

– Я слышал, ты вернулась из Москвы и ведёшь это дело.

Мила разрезала огурец пополам, но не притронулась к нему, сейчас она разговаривала с самим Степановым, и он первым заговорил с ней, это уже можно было считать маленьким чудом.

– Да, представляешь, только что вернулась из столицы, и мне поручили сложное дело, я даже опомниться не успела, как следует. Смехов мне доверяет. Хороший он мужик.

– Ну и как же твои успехи по борьбе с организованной преступностью?

– Никак.

– Понимаю. Не так-то просто найти концы, но если что, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Мы ведь с тобой одноклассники, и это много значит.

– А ты-то какими судьбами в Каменске? Я почему-то думала, ты уже в Москве прочно обосновался, живёшь на вольных хлебах, наши ребята о тебе много говорили, некоторые даже завидовали, дескать повезло человеку.

– Я всегда везунчиком был, ты же знаешь. Судьба моя тоже как-то не сложилось, почему-то не женился, точнее женился, но мы так и не были с ней расписаны.

– Гражданский брак?

– Ну вроде того.

Степанов махнул рукой.

– А, не сложилось. Друг один предложил неплохую должность в родном городке. В Москве-то я рядовым, считай, служащим был, а здесь первым заместителем главы Администрации.

Мила почувствовала, как внутри у неё похолодело, не подала вида.

– Так ты вместо убитого Борисова?

– Ну, да. Ты что, не знала?

– Нет. В процессе расследования я, конечно, планировала познакомиться с будущим заместителем мэра, но не думала, что…

– Что это случится так быстро?

– Да.

– Слушай, а может, потанцуем. Смотри, там как раз ребята готовят площадку, – шепнул Дмитрий и показал пальцем на небольшую импровизированную танцплощадку, которая находилась на возвышении.

Мила вспомнила, как когда-то на это возвышение выносили стол, накрывали красной скатертью, затем выходил докладчик и начинал толкать речь о достижениях социализма, а они, совсем юные школьники, слушали его, затаив дыхание, потому что нельзя было громко разговаривать во время таких ответственных докладов.

– Ты меня приглашаешь?

– А ты ещё не поняла?

– Ладно, пойдём.

На площадке уже в медленном танце кружилось несколько пар, в том числе и Витька Семёнов со своей Зиночкой, сейчас они о чём-то шептались друг с другом и походили на двух ангелочков.

Мила встала, обратила внимание, как на неё посмотрели другие особы женского пола, некоторых из них она уже успела забыть, так как здесь было очень много народа и не только из её класса, но и из других, и тем более, они здорово изменились. Но уже по этим взглядам она могла судить, что женщины с завистью глядели ей вслед, когда она шла на танцплощадку под руку с Дмитрием Степановым.

– Хочешь поспорить, что они завидуют мне в этот момент. Наверняка, весь вечер они спорили друг с другом, кого первую ты пригласишь на медленный танец. Совсем как двадцать лет назад.

Мила почувствовала, как Степанов умело завладел её талией, почувствовала не без смущения и трепета, он действительно мог очаровать любую женщину, а тридцать пять для мужчины – самый подходящий возраст. Если в школе он всё же был ещё зелёным юнцом, то теперь настоящим Дон Жуаном, умеющим обходиться со слабым полом. Ей было приятно, что спустя столько лет она добилась своего, он стоял перед ней, обнимал её, улыбался и говорил о чём-то личном, он вёл себя с ней так, будто вчера они расстались и снова встретились.

– Дим, почему у тебя не сложилось в личной жизни?

– Точно так же, как и у тебя.

Она отпрянула.

– Откуда ты знаешь?

Он улыбнулся, голубые огоньки в его глазах впились слишком откровенно в её грудь, Мила ощутила прилив, ещё немного, и сердце бы выпрыгнуло из её груди наружу. Она одёрнула себя за это.

«Нельзя же быть такой сентиментальной, Рыбакова!», – приструнила она себя, – Ты же не юная девочка, и тебе не пристало заливаться краской каждый раз, когда красивый мужчина пялится откровенно на твои прелести. Значит, ещё не всё потеряно, и ты не так уж уродлива, как ты думаешь». Она почувствовала, как он сжал её ладонь и отвлеклась от своих мыслей.

– Я интересовался тобой. Знал, что твоего мужа звали Сергеем и он был химиком на кафедре органической химии в университете имени Ломоносова. Разве не так?

– Всё так. Знаешь, у меня бывает такое, когда я вижу знакомое лицо, и оно как будто незнакомое или очень похоже на кого-то. Вчера со мной произошла именно эта история.

– Ты о чём?

– Мне показалось, что вчера я видела похожего на тебя человека рядом с Комсомольской площадью возле шикарного серого «мерседеса», он бурно объяснялся с прилично одетой дамой в кожаном пальто. В тот момент я почему-то подумала, что они ссорятся.

Она заметила, как улыбка сошла с губ Степанова, теперь он глядел на неё серьёзно, даже слишком серьёзно, и этот взгляд не вязался с романтичностью окружающего вечера, наполненного такими же романтичными воспоминаниями.

– Да, ты – настоящий следователь, – наконец сказал Степанов, – И ты думаешь, что это был я?

– Просто очень похож.

– Да мало ли в городе похожих на меня людей.

Тон его голоса отличался резкостью, Мила вздрогнула, такое впечатление, что она зашла слишком далеко в своих наблюдениях.

– Давай не будем об этом, в конце концов, ты ведь не на допросе, а я просто сказала тебе то, что видела вчера днём, когда случайно прогуливалась по городу, используя таким образом свой административный отпуск.