Банка сновидений прозапас. Книга 1

Банка сновидений прозапас. Книга 1
Дарий Дюже

Сон – не безопасное убежище, но ты спишь… ты не можешь не спать.Ты спишь – и во сне ты особенно уязвим, но не думай об этом, спи, пусть сон будет сладок…Ты спишь, не ведая природы сна, его мистической и эфирной сути, его опасности, способной просочиться в твою реальность…И тот, кто способен уберечь тебя, обратить кошмар в беспечное сновидение, стоящий на страже меж двух миров – он уже ждет тебя, перелистни страницу…

Банка сновидений прозапас

Книга 1

Дарий Дюже

© Дарий Дюже, 2024

ISBN 978-5-0062-7132-6 (т. 1)

ISBN 978-5-0062-7133-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

История первая. Банка сновидений прозапас

Я пришел на работу как обычно рано утром. Слово «работа» я выговариваю с огромнейшим удовольствием вот уже на протяжении многих лет. Но это отдельная и весьма длинная история. Сейчас не о ней. Итак, я как обычно, пришел на работу. Стряхнул светящиеся крупинки звездной пыли на пороге с плаща и шляпы, определил их на вешалку в углу. Уютно пахло чёрным кофе и корицей – Мирта, пришедшая раньше, уже заварила кофе. Здорово, когда кто-то знает твои привычки и вкусы. Жаль, что она не человек, а то бы женился. Поймав себя на этой крамольной мысли, я довольно глупо хихикнул и принялся за ежеутренний обход.

Из холла вышел в коридор, с одной стороны ограниченный балюстрадой, из него открывался вид на огромный зал – этажом ниже, тесно уставленный стеллажами. Стену самого коридора во всю высоту закрывали стеллажи темного резного дерева. На них, плотно сдвинув ряды, теснясь пузатыми боками, стояли ёмкости самых различных форм. Одни были прозрачными и гладкими, другие – как из резного хрусталя, третьи дымчатые и словно плюшевые на ощупь. И во всех светящаяся мягким светом субстанция: непрестанно изменяющаяся, волшебно перетекающая из образа в образ. Если остановиться и приглядеться, можно увидеть чудесные сны разумных существ: удивительные лица, чарующие пейзажи, разных немыслимых, с точки зрения «нормального человека», существ…

На стеллажах коридора, оббегающего периметр нижнего зала и упирающегося в мой рабочий кабинет, субстанция была самых разных теплых оттенков. Я любил здесь ходить и совершал обходы даже чаще, чем нужно: полки словно были уставлены маленькими фонариками. Глядя на них, я чувствовал, как они согревают душу, делясь своим теплом и счастьем.

Пройдя по коридору, проверив, все ли сосуды на месте, в целости и сохранности, принялся спускаться по широкой лестнице в зал ниже. Это мое бесконечное поле боя: полки уставлены простыми стеклянными колбами, их содержимое серое и грустное. Чаще я предпочитал, чтобы мне приносила Мирта несколько колб на свой выбор, поскольку ощущение безнадежности и обреченности, возникающее при взгляде на них, угнетало меня. А для такой тонкой работы всегда нужен положительный настрой. Но иногда мне всё же приходилось инспектировать и эти стеллажи, проверяя порядок и наличие колб. Бюрократия, везде бюрократия: точность и учет – залог порядка.

Обойдя зал, я выбрал себе на сегодня две колбы и покосился на неприметный ход вниз – туда вела узкая винтовая лесенка с хлипкими металлическими перилами. Нет, не сегодня. После посещения нижнего зала я буду потом весь день нерабочий с больной головой, дурным настроением и ноющим сердцем. Нижний зал я с трудом заставлял себя инспектировать хотя бы раз в месяц. Отлынивая при любой, даже самой крохотной и незначительной возможности. Неправильно это, конечно, но как-то так…

– Привет! – внезапно раздалось почти над ухом, заставив меня буквально подпрыгнуть.

И как я её не заметил? Хотя бы по усиливающемуся аромату кофе и корицы?

– Может спустишься, кофейку попьешь, а то стынет…

Рефлексы, чтоб им пусто было! Наверное, в глазах моей помощницы я в тот момент выглядел настоящим трусом, поскольку взирал на нее с высоты стеллажа, на который вскочил от неожиданности. Ну как, вскочил… я ж не олимпийский чемпион без разбегу прыгать на два с половиной метра в высоту, виновником такого магического результата, как всегда, оказался мой форнит. Помедлив, с подозрением всматриваясь в миловидное личико с нежной серо-перламутровой кожей, я всё-таки плавно спустился, стараясь сохранить остатки достоинства.

– Держи свой кофе! – протянула она мне одну из двух чашек. – Извини, не буду больше так подкрадываться, но ты же знаешь, мне иногда трудно контролировать рефлексы и ходить так же шумно и тяжело, как и вы, люди.

Можно было и оскорбиться, но отсутствие такта и прямолинейность были, кажется, врожденными чертами характера Мирты. И я не стал обращать внимания на обидное замечание, поставив колбы на место, взял чашку: запах корицы, м-м-м, просто блаженство!

– Ну и что на сегодня? Тоже не пойдешь?

– Нет, – покачал я головой, – не пойду. У меня настроение хорошенько поработать, а ты видела, что я творю после посещения нижнего зала.

– Да уж, зрелище не из приятных. Да и последствия тоже. Ладно, сама схожу, не только же мне кофе варить, а? – тут она лукаво улыбнулась.

– Кофе ты варишь изумительный! – с жаром воскликнул я, чувствуя, что гора свалилась у меня с плеч. – Лучшей помощницы и быть не может!

– Ладно, ладно, не захвали, – рассмеялась она, щелчком пальцев заставив исчезнуть свою чашку. – Пойду, обходись пару часиков без меня.

Наблюдая, как она бесшумной, танцующей походкой идет к лестнице, ведущей вниз, я вспомнил о нашей первой встрече. Как же давно это было! Можно сказать, почти на заре моей карьеры демиурга. Я тогда ещё не знал всех особенностей отношений демиургов и впервые столкнулся с тройственностью Бога Времени. Я только-только начал считать его другом и понял, что алогичность поведения вполне в духе существа, который может выбирать в каком времени жить: прошлом, настоящем или же будущем. Не только может, но ещё обладает даром предвидения. Вот только плодами этого дара он ни с кем не делится, принципиально. А ведь если бы он тогда предупредил меня… Мир Мирты можно было спасти. По крайней мере – попытаться спасти. И она прожила бы долгую счастливую жизнь, окруженная любящими и любимыми, под родным жемчужным небом. А так… так она осталась одна во вселенной, попав в мою цитадель в весьма юном возрасте – ершистым подростком, с которым я долго-долго не мог наладить контакт. Но сначала ей было некуда идти, затем она просто не захотела уходить, да и я уже не мог с ней расстаться.

Я взял в руки одну из колб с акварельным зимним пейзажем внутри, пытаясь отвлечься от воспоминаний, но перед глазами всё равно упрямо появлялся образ юной Мирты.

Сначала – скорбящей девочки, которую не утешал весь звёздный водоворот под ногами и не интересовали тайны цитадели, затем мстительной и жутко язвительной девушки, с горем пополам постигающей искусство родового превращения в летучую мышь. А затем – красивой молодой женщины с живым умом, блестящими серыми глазами, копной тёмных непослушных волос, с которыми она постоянно по-женски воевала. Но они в конце концов победили: Мирта оставила прическу в покое, позволяя виться и ложиться локонам как заблагорассудится и только изредка подравнивая. На мой взгляд, её красота от этого ничего не потеряла.

Ей пришлось пройти через многое и принять, как факт, что она навсегда одна, и никогда у неё не будет ни семьи, ни детей, ни родного Мира. Тем драгоценнее была её улыбка, озарявшее лучиком света всё вокруг, и она находила в себе силы дарить этот свет окружающим. Я нередко наблюдал, как она грустила, когда думала, что я слишком занят, чтобы обращать на неё внимание. Но она всегда и почти всех готова была поддержать в трудную минуту – у Мирты поразительный характер и сильнейшая воля к жизни.

Колба со снежным пейзажем не помогла, вернув её на место и предаваясь воспоминаниям, я переместился в кабинет за рабочий стол. И совсем уж собрался упасть в глубокое мягкое кресло, когда одна деталь заставила меня просто-таки остолбенеть. С некоторым трудом сняв с себя заклятье соляного столбика, в изумлении осмотрелся. Тут надо отметить, что эмоциональность, помноженная на высокую сенситивность, то бишь, чувствительность к магии и таинственной материи снов и позволили мне занять ту должность, на которой я нахожусь уже, хм, несколько столетий. Но эта самая эмоциональность с чувствительностью периодически макают меня в лужу. Форнит, заведующий во мне магией, чересчур буквально воспринимает все мои эмоции. И, если я говорю «остолбенеть», то это понимается и происходит буквально.

Так вот, с некоторым трудом сняв с себя заклятье и с удовольствием вдохнув всей грудью, я осмотрелся. Уютный кабинет, знакомый до самой последней мелочи, разительно преобразился. Стеллажи благородного тёмного дерева, до самого потолка заполненные причудливыми колбами, исчезли. Вместо теплых мягких линий я видел холодные острые грани металла и стекла. Вместо причудливо украшенных колб с круглыми боками – прямоугольные стеклянные емкости, вплотную подогнанные одна к другой. Единственное что не изменилось – это содержимое. Всё те же светящиеся переливы образов, словно ожившие акварельные рисунки.

Нет, в моей практике всякое случалось. Один раз даже умыкнули все колбы, но чтобы такое?!

Может, это иллюзия? Мирта решила надо мной подшутить? Хотя у нее нет склонности к розыгрышам… Сняв одну из емкостей со стеллажа, убедился, что мороком тут и не пахнет. Нет, ну тогда это просто безобразие! Пробраться не просто в хранилище сновидений, а в кабинет к заведующему и снотворцу, да ещё и похулиганить с формами пространства!

Что-то обожгло уши, проведя рукой, я убедился, что из них рвутся клубы горячего пара. Такая тривиальная визуализация моего гнева заставила рассмеяться, сняв накал эмоций. Хорошо хоть Мирта не видела. Было бы потом баек про то, как у начальника дым из ушей валил…

– Это кто ж мне такое натворил? – в пространство спросил я, не особо рассчитывая на ответ. Особенно после того, как мой форнит пошутил с паром из ушей. Но откуда-то из-за стола раздался голосок:

– Кажется, это я…

***

– Мам, как думаешь, а люди летать могут?.. – мечтательно глядя в автомобильное окно, спросила Нанне – рыжеволосая девочка, тринадцати лет от роду. Глаза у Нанне были то ли серыми, то ли зелеными, а то и голубыми с тёмными крапинками, в зависимости от настроения, погоды или цвета одежды – в общем, редкие друзья обоснованно называли её ведьмой из-за постоянно меняющегося оттенка. Она была невысока и угловата, поскольку только начала оформляться в девушку, да пока так на этом этапе и застряла. Словно куколка внезапно передумала превращаться в бабочку. Саму Нанне это не смущало и вполне устраивало, она совершенно не стремилась вырасти, полагая, что повзрослеть и насладиться всеми прелестями «взрослой» жизни ещё успеет. Моде она предпочитала удобство и практичность, и вполне комфортно чувствовала себя в целых джинсах, когда все ходили в дранных «маст-хэвах» или практически заголяли пятую точку. Возможно, эту особенность характера, этакую независимость от общественного мнения сформировали частые переезды семьи. Общительная и активная от природы, Нанне только успевала заводить прочные связи на новом месте, как им снова приходилось переезжать. Как следствие, она привыкла опираться на свое мнение и мало обращать внимание на мнение окружающих. Образ жизни семьи, в которой папа был военным, а мама – инженером, привел и к тому, что девочка рано поняла – к посторонним людям лучше не привязываться. Потому что очень скоро по ним придется тосковать в разлуке. И эту пустоту в душе заполнили книги, музыка, фильмы, рисование – всё то, что можно было взять и унести с собой при очередном переезде.

– Ты опять Грина полночи читала, – укоризненно спросила мама, не отрывая взгляда от дороги, – опять сонная на уроках сидеть будешь?

– Ну а что мне было делать? Ты же смартфон опять конфисковала!

– Можно подумать, что со смартфоном ты вовремя спать легла бы…

– Может и нет, но всё-таки нет, раньше. Блистающий мир Грина сильнее затягивает, чем игрушки или ю-туб.

– От современного ли тинейджера я это слышу? – усмехнулась в ответ женщина. – Детка, твои отметки опять вниз поползли. Мечты не помогут тебе получить хорошее образование.

– И что будет? – огрызнулась девочка. – Что толку в этой дурацкой учебе?

– Нанне, мы уже это обсуждали. Чтобы достичь успеха в нашем обществе, ты должна много знать и уметь. Да и для создания семьи это тоже необходимо. А ты вместо того чтобы учиться, предаешься глупым детским мечтам.

– И что, учеба помогла тебе достичь успеха в жизни и крепкой семьи?

– Что за вопросы? У меня есть любимая работа, ты и папа. Что ещё надо?

– А у меня есть ты и папа? – горько спросила девочка. – Ты – всегда на работе, даже в выходные, а папа – папа как приснился. В непрекращающихся командировках. Кому нужна такая работа и успех, если мы не вместе…

Этот диалог состоялся в начале девятого утра в серой легковой машине, мчавшейся по прямой дороге между однотипными квадратными зданиями. Мама Нанне, инженер-планировщик по образованию, работе и образу мышления, считала, что они очень удачно переехали и поселились. Ей до работы по прямой было минут десять ехать, а по пути как раз школа дочери. Нет, город определенно гениально распланирован! Четко, под линеечку. Так и надо планировать не только города, но и свою жизнь – четко и под линеечку, чтоб всё было удобно и заранее спланировано. А Нанне закрывала глаза, чтобы не видеть эту серую типичность.