Сожженные солнцем равнины. «Мы с тобой одной крови»

Отлежавшись на больничном, мне снова пришлось пойти в Школу. В неделю у нас должно было быть две музыки: в среду и в пятницу. Несколько недель подряд я не посещала этот предмет. Фостер косился на меня и постоянно бубнил по этому поводу. Я не слушала его. С Джудит мы перестали общаться. Бывало, она забегала ко мне и звала погулять, но я постоянно отказывалась. Потом она перестала заходить. Думаю, я обидела её тогда.

Я потеряла интерес абсолютно ко всему. Полная апатия и дезориентация в жизни. Мне казалось, что я поставила на себе крест в тот день. Я опозорилась перед классом и перед новым учителем. Мисс Китенберг несколько раз звонила моей маме и убеждала её в том, что я должна посещать уроки музыки, иначе стану отставать от других ребят. И мне пришлось врать маме, что я таки хожу на эти долбанные уроки. Но моё враньё не прожило долго. В следующую пятницу Мистер Ремон поймал меня за ухо рядом с гардеробом, когда я собиралась уходить. Он оттащил меня и сказал:

– Ты – дикарь… Из-за тебя у нас у обоих могут быть проблемы. Ты не посещаешь занятия, а это черева-то…

– Я не обязана ходить на Ваши занятия, – ответила я.

– Как бы, не звучало, прискорбно, но обязана, Хлоя Рикман. И ты будешь ходить: хочешь ты этого или нет.

– Не заставите.

– Я и не собирался заставлять тебя, – он опустил свою руку с моего плеча, – Пойдём со мной.

И я пошла за ним. Не знаю: почему… Но я пошла.

Мы подошли к классу. Вокруг толпились мои одноклассники. Мистер Ремон встал посередине толпы и громко произнёс:

– Сегодня у вас не будет музыки. Я уезжаю на семинар.

В коридоре закричали: «Ура! Домой! Класс!»

И все разбежались. Я, было, тоже хотела сбежать, но Мистер Ремон схватил меня за шиворот от кофты и сказал:

– А ты постой. Со мной пойдёшь.

– Но Вы же на семинар уезжаете…

– Да, но через часа три, примерно – он открыл дверь ключом.

Мы вошли в пустой класс.

Он, как обычно, кинул на рояль папку с нотами и уселся.

– Присаживайся рядом, – сказал он.

Я уселась рядом.

– Почему ты пропускаешь мои занятия, Хлоя?

И тут я опешила.

– Я…, – стала заикаться, – Я…

Он молчал и ждал ответа.

– Просто музыка – это не моё!, – выдавила из себя я.

– С чего ты это взяла?

– Ну… Помните тот случай… В начале ноября…?

Он улыбнулся.

– Да, помню.

– Я думаю, что меня вырвало из-за музыки, – тут уже твёрдо сказала я.

Он снова улыбнулся.

– Хорошо. Тогда, давай проверим?

Он взял папку с нотами, вытащил листок, это была «13 Симфония» Баха и уложил на подставку.

– Приступим, – сказал он, – Если тебя сейчас вырвет, то ты можешь не ходить на мои уроки, но если – нет, то, чтобы я даже и не задумывался о том, тут ты или нет. Потому, что ты будешь – тут, на моих уроках. Идёт?

Я кивнула и тихонька произнесла:

– Да, Мистер Ремон.

Он начал играть. Сначала медленно и плавно, затем набрал тембр и изредка поглядывал на меня. Я сидела рядом, свесив ноги, которые не доставали земли с пуфика. Всё, что происходило, казалось мне странным. Я слышала не только то, как он играет, но и движение рук, его пошёрпывание ботинком… Я слышала то, как он дышит. И то, как мнется его накрахмаленная рубашка, когда он двигается. И снова это странное состояние опустошённости. Живот не крутило, нет, но голова побаливала в височных долях. Класс был полностью пустой, серые стены, железные парты и рояль из тёмно-коричневого дерева. Небольшой стул и тёмно-синий с обивкой пуфик. Рабочий стол неподалёку также железный, но в два раза больше, чем остальные парты. Мистер Ремон так красиво играл, что мне захотелось научиться играть также. А ещё когда он улыбался, мне хотелось улыбнуться ему в ответ. Однако если я улыбалась, он был слишком увлечён игрой, дабы заметить это.

В тот день меня не вырвало.

Глава 6

Шли годы. Мы снова начали общаться с Джудит. Теперь, мне уже было 14 лет. Конечно, между нами не раз случались различные неурядицы на почве разности характеров. В скором времени у Джудит начала расти грудь. Она была первой красавице всей средней Школы, а я же усердно занималась спортом и старалась не давать её в обиду хулиганам, которые хотели воспользоваться её вниманием. К слову, наверное, из-за Джуди я и решилась пойти в спорт. Да и Бен тоже был не против этого. Одно время мы с Беном вместе ходили на тренировки по боксу, потом мне это наскучило, и я ушла в лёгкую атлетику. Всё-таки бокс – мужской вид спорта. Бен часто ревновал меня к Джуди. Особенно, когда я уходила после Школы с ней, а не с ним. Так бывало, когда у нас совпадало расписание уроков. Но так случалось не часто, исходя из того, что помимо уроков я продолжала ходить на дополнительные занятия по музыке к Мистеру Ремону. Со спортом у меня явно не клеилось, но я отчаянно пыталась стать сильнее, чтобы помогать Джуди. А вот в музыке я ощущала себя рыбой в воде. Мне казалось это таким лёгким и подвижным, что спустя три года, стала сама пытаться сочинять мелодии. Как-то раз я пришла на урок музыки с фингалом. Мистер Ремон покосился на меня, но ничто не сказал. И на следующем дополнительном занятии мы стали изучать Оперу «Трубадур» Верди Дж.

Она не сразу далась мне, но я старалась. Именно из-за «Трубадура» мне пришлось уговорить маму купить электронное пианино. Мама сказала, что, если я так сильно хочу его, то должна сама заработать хотя бы часть от него, и я пошла: работать в местную забегаловку неподалёку. Времечко это было не совсем удачное, пока однажды мы не пересеклись с Мистером Ремоном на моём рабочем месте. Он был не один. Удивлёнными глазами посмотрел на меня и сказал:

– Мне, пожалуйста, Американо и что-нибудь из сладкого на Ваш вкус.

Женщина, что сидела напротив него, заказала то же самое. По всей видимости, они были старыми знакомыми или друзьями. Быть может, одним и тем же, но обернувшись у стойки, я заметила, два кольца, которые красовались на одни и тех же пальцах у обоих. «Они – обручены» – эхом отдалось в моей голове. Тогда у меня что-то кольнуло в груди, но я проигнорировала. Взяла поднос, который мне отдала Лоя, моя напарница, с двумя Американо и принесла им кофе. Затем подошла обратно к стойке и аккуратно вывела на листке заказа: Пирожные «Жозефина». Я не могла больше ничем занять себя, как тем, что смотреть на Мистера Ремона. Он был таким счастливым: постоянно улыбался и шутил. Я никогда не видела его таким раньше. А потом снова эта ноющая боль в висках вернулась, как в прошлый раз, когда он обучал меня играть на пианино впервые. Лоя принесла им пирожные, и Мистер Ремон взял за руку свою спутницу. Более он не смотрел на меня, но один раз мне всё-таки удалось поймать его взгляд на себе. И в этом взгляде не было недоумения, скорее, этот взгляд был похож на тот, когда стараются что-то тщательно скрыть или извиняются. И я запомнила этот взгляд. Также я запомнила и вид его темноволосой спутницы с узкими скулами. Она была одета в ярко-зелёную футболку на два размера больше её самой, безразмерные штаны и кроссовки. «Какой специфичный вкус у вас, сэр» – терзали меня мысли. У его «подруги» был длинный нос и огромные глаза коричневатого оттенка. И я подумала: «А что во мне красивого?»