Беспечная жизнь Миши Л. Автобиографические рассказы

В наступившей тишине, спокойно глядя на меня, она снова заговорила: «Запомни эту песню и живи своей жизнью, как орел. Летай высоко, без страха и свободно! А теперь я хочу сделать тебе подарок, который будет об этом напоминать!» Сказав это, она сняла кольцо и одела его на безымянный палец моей правой руки. Это было большое серебряное кольцо ручной работы в стиле американских индейцев с изысканным барельефом парящего орла. «Какой чудесный выдался день!» – подумал я.

Уже начинало темнеть, и мне предстояла довольно долгая поездка на мотоцикле. В одном я не сомневался: я определенно хотел провести больше времени в обществе этой женщины-духа, которая удивила меня во многих отношениях. Я также хотел познакомить ее с моей женой и детьми, поэтому без промедления предложил ей провести следующий день с нами и поужинать у нас дома. С улыбкой приняв приглашение, она попросила забрать ее из отеля в 3 часа.

Когда я привел свою замечательную знакомую, моя жена и дети сразу прониклись ее теплой и непринужденной компанией. Пару дней спустя я пригласил Тхакура Лала Манандхара и еще несколько близких друзей к нам на ужин и представил им Карен. Она очень открыто делилась со всеми впечатлениями о визитах в разные ашрамы в Индии, но, по ее просьбе мы не рассказывали гостям о ее прежней работе.

В последние два дня пребывания Карен в Катманду я поводил ее по любимым местам. Мы посетили ашрам Шивапури бабы, Пашупатинатх, посмотрели здание «Ройал-отеля», где я рассказал ей о своем детстве в Непале, а затем проводил ее в аэропорт. Год спустя я получил от нее письмо, в котором она интересовалась, как складывается моя жизнь и намерен ли я по-прежнему оставаться в Непале. Закончила она свое нежное письмо сообщением, что полностью отошла от прежней работы и живет обычной жизнью в счастливом браке.

Больше о Карен я никогда не слышал, и все мои попытки связаться с ней спустя годы оказались безуспешными. Тем не менее, таинственные обстоятельства нашей встречи и время, проведенное в ее компании, укрепили мою уверенность в том, что любые проблемы, которые могут встать на моем пути, могут быть преодолены. Прекрасное кольцо с орлом несколько месяцев спустя пропало в Пуне, но с тех пор в моменты отчаяния орел по-прежнему поддерживает мое сомневающееся сердце, чтобы я снова и снова поднимался и парил в безграничных просторах глубокого синего неба!

Глава 14. В плохом ищи хорошую сторону

После отъезда Карен мой распорядок дня оставался прежним: динамические медитации по утрам, сеансы шиацу дома и в отелях. Отношения с отцом постепенно налаживались, но он по-прежнему не хотел смотреть мне в глаза. Вообще-то, когда отец увидел моих детей и жену по возвращении из Пуны в оранжевых одеждах и бусах с изображением Бхагвана, я боялся, что у него случится сердечный приступ! Но, слава богу, обошлось! И, поскольку и он, и мама очень любили невестку и внуков, нас всех довольно часто приглашали на обеды в ресторан «Борис».

Однажды утром мне позвонил отец и спросил, не хочу ли я приехать в ресторан и встретиться с группой из десяти священников-иезуитов, которые преподавали в школе Св. Ксаверия, где я учился 6 лет, пока рос в Непале. Отец в течение года регулярно приглашал иезуитов на бесплатный обед из четырех блюд, и они всегда бывали очень довольны.

Двое моих преподавателей были уже довольно пожилыми людьми, но я всё еще помнил, как много лет назад они применяли всевозможные суровые дисциплинарные меры, пытаясь воспитать меня в соответствии с католическими идеалами. И еще я вспомнил того «дьявола-иезуита», который мучил меня целый год в венской школе! Настал момент отмщения, я ведь больше не был беззащитным ребенком!

Приняв приглашение, я сказал отцу, что буду в ресторане через полчаса. Готовясь к уникальной возможности свести старые счеты, я выбрал для этой замечательной встречи самый вызывающий наряд! День был жаркий и влажный, и я надел прямой оранжевый хитон длиной до щиколоток, без рукавов, из самой тонкой ткани, причем решил под него ничего не надевать. Затем повесил на шею малу с портретом своего скандально-известного гуру, обул кожаные сандалии, тщательно расчесал длинные волосы и густую бороду, и, заправив хитон между ног, прыгнул на свой верный «энфилд» и поехал в ресторан.

Выражение крайнего ужаса, которое появилось на лицах всех десяти иезуитов, когда я вошел в небольшую комнату для банкетов, навсегда останется в моей памяти! Это был незабываемый момент мертвой тишины и заветного удовлетворения от успешно осуществленного возмездия! Заметив меня в дверном проеме в просвечивающем оранжевом хитоне, не скрывавшем ни единой детали моего тела, отец побагровел так, что я на мгновение испугался, что его хватит удар! «Да ладно, в этом нет ничего страшного», – посчитал я, – «просто один мятежный агнец празднует свой побег от пастухов-иезуитов!» Затем, решив, что не стоит давить на них слишком сильно, я сердечно приветствовал всех присутствующих, пожелал им приятного аппетита и покинул ресторан. «Аллилуйя!»

Но надо отдать им должное: по сравнению с теми, кого я встречал в Европе, иезуиты Катманду были, в конце концов, не так уж плохи. Я очень любил одного из них, отца Собо?лла[72 - Интервью в четырех частях с отцом Соболлом опубликовано центром азиатских исследований Кембриджского университета, см.: https://www.s-asian.cam.ac.uk/archive/audio/collection/b-saubolle/ (https://www.s-asian.cam.ac.uk/archive/audio/collection/b-saubolle/).] (Saubolle), мы с ним даже сблизились. Он был французского происхождения и жил в небольшом бунгало в 500 ярдах от главного здания школы в Годавари. Там он разводил пчел, а также на большом участке выращивал разнообразные овощи и фрукты, которые очень нравились всем священникам и учителям школы Св. Ксаверия.

На званом ужине для десяти иезуитов

Но величайшим его талантом было виноделие, и мы с отцом делали всё возможное, чтобы он использовал свой дар наилучшим образом, то есть дарил моменты счастья и хмельного веселья как можно большему числу людей в Катманду!

Каждый год, когда созревали персики на сотнях деревьев, посаженных отцом у отеля «Ройал» и у подножия холмов Годавари, мы их собирали и везли в бунгало французского иезуита. Там он совершал свою магию, создавая то, что вскоре стало известным как «персиковое вино Бориса», которое очень ценилось в Катманду.