Внезапный свет

Внезапный свет
Дарья Алексеевна Ермакова

Душа не находит покоя и кажется, что радость покидает тебя? Ты не можешь справиться с потоком осуждающих мыслей? Вспомни о надежде, потому что ее свет появляется внезапно и окрыляет мгновенно. Это рассказ о каждом человеке и о нравственных проблемах, заставляющих нас задуматься о том, правильно ли мы живём.

Я сидел и пил красное вино, пытаясь скрасить свое одиночество и хоть немного согреться. С неба на меня капал парафин редких звезд. Совсем неприветливые они сегодня…Смотрят так равнодушно и холодно, что хочется спрятаться от этого укоряющего взгляда, убежать куда подальше, зарыться в землю и ползать по холодным тоннелям подобно кроту.

– Почему же так холодно! – кричу я, забывшись, и вдруг вздрагиваю от того, что чувствую на своем плече чью-то руку.

Была глубокая ночь, и случайные прохожие уже давно не мозолили мне глаза, я был рад этой кричащей тишине, потому что она делала меня еще несчастней в собственных глазах и подталкивала в мягкую меланхолию. И тут вдруг это. Я собрался повернуться и послать его куда подальше, но увидев того, кто сидел рядом, обмер. Это был ангел… Нет, не такой, каких вы привыкли видеть на смазливых картинках и не такой, каких изображают на иконах. Никакой неземной красоты и золотых кудрей. Это была маленькая хрупкая девушка, простая и скромно одетая, но посмотрев в ее глаза, я моментально утонул, потому что за всю свою сознательную жизнь я не встречал таких глубоких глаз. Их наполняла не колючая гордость и надменность, а свет и доброта.

– Ну, что же ты замолчал? Продолжай, – сказала она, будто бы слышала не только мой крик, но и мысли предшествующие ему.

– Кто ты?

– Ты не спрашиваешь у звезд, как их зовут, перед тем как выплеснуть на них свою душу, не правда ли?

– Мм…да.

– Чем же я от них отличаюсь?

– …

– Вот и славно.

– Неужели тебе интересно слушать эти сопли? (Нет, я, в конце концов, мужчина и не должен выставлять себя таким глупцом, – подумал я про себя.)

– Ты совершенно не выглядишь глупо.

Мне казалось, что я выгляжу жутко беспомощно. Вы только представьте себе, не успел подумать, а мысль уже поймана этой незнакомкой. Так ведь я ничего не смогу от нее скрыть. А пачкать ее слух своими низкосортными плачущими мыслями мне совсем не хотелось. Как же она прекрасна…

– Ах, как же можно быть таким неразговорчивым!

– Я…

– Не держи в себе эту поганую горечь, начинай.

Да, всё-таки это какая-то сказочная девушка. Не знаю как вас, но меня люди давно перестали не то что слышать, а даже слушать. Редкие фразы были исключительно на деловые или пустые темы, не имеющие достойного содержания, и они повторяли их так много раз, что, в конце концов, начинало казаться, что это коровы, бесконечно жующие свою жвачку из сена. Куда тут о проблемах внутреннего мира говорить? Посмотрят, как на Ваньку дурака и равнодушно уйдут в свои дела. Случались, конечно, и редкие «чудеса», когда они любезно предоставляли одно ухо на пару минут, но…Бессмысленно вспоминать эти муки. А тут вдруг совершенно чужой человек, взявшийся ниоткуда, просит рассказать о своих терзаниях.

– Понимаешь, я совсем один. Во всем мире нет ни души, которая бы радела обо мне.

– Уверен?

– Более чем.

На этих словах она взяла мою руку и… Да плевать, что я мужчина! Сколько можно сдерживать себя! Слезы наполнили мои глаза, и мир перевернулся с ног на голову. Я чувствовал себя новорождённым младенцем на руках матери. Туман застлал мои глаза и, на меня стала наваливаться легкая дремота.

Раз, два, три…Вдруг передо мной вырастает моя комната, детство. Я лежу с огромной температурой, но вокруг не дурацкая суматоха, а тихое беспокойство, мерная молитва и мама. Мамочка. Никакое лекарство не спасало так, как ее ласковые руки и благодатный шепот.

– Всё будет хорошо, миленький. Ты у меня богатырь, каких не видел свет, – говорила она.

Бог мой, как я скучал по этому лицу, прекраснее которого не смогли бы нарисовать Микеланджело и Пикассо. Ее голос как волшебный горн всегда звал меня из дремучих дебрей страстей. Милая, родная моя, как же не хватает тебя.

Я тянусь к ней своими ослабшими ветками, думая, что так и не смогу добраться до этой ласки. Но нет, я чувствую солнце рядом со своим сердцем, открываю глаза…о, это ведь моя незнакомка! Она нежно трепет мои волосы, улыбается и плачет. А почему плачет она, спросите вы?

– Что случилось, милая?

– А ведь я тоже заблудилась.

– Как может звезда потерять небо?

– Ах ты, коварный. Крадешь мой стиль.

Вот ведь чудо, даже находясь в отчаянии шутит.

– Так в чем же все-таки дело?

– Закрой глаза и вспомни, что вертелось в твоей голове час назад, когда я прервала своим появлением твой крик души.

– Неужели…

– Абсолютно так же сгораю, как и ты, да.

– Но это невозможно!

– Как видишь.

Такого развития действий я никак не ожидал. Нет, я решительно не верил в то, что в этом ангелоподобном существе может содержаться какая-то печаль. Ведь разве стала бы она тогда подходить ко мне, пытаться помочь? Да не за что.

Десятки, сотни человек крутились вокруг меня каждый день. Каждый из них был чужим и холодным. Даже если я хотел приблизиться к кому-то, меня отстраняли, порой совсем невежливо. Я хотел бороться с этим каменистым рельефом душ, бился как рыба об лед, даже забывал, что такое гордость. Но безуспешно. Мою воздушную кровь нагло распили, как паленую водку. От каждого несло перегаром равнодушия, алчности и тщеславия. Этот едкий запах душил меня с каждым мгновением все сильнее, перебивая последние кусочки кислорода своей тяжестью.

Как же мне было существовать среди разложившейся массы насекомых, готовых удавиться за УДОВОЛЬСТВИЕ? Как дышать чистыми легкими концентрированной копотью лжи?

Завязать глаза, заткнуть уши? Увы, не все так просто. Никакие материальные заслонки не спасают от нападок на душу, да и проводника у меня нет, чтобы идти среди всего этого ужаса.

После таких слов вам может показаться, что это рассказ светлого человека среди мрачных суровых реалий. Но нет, я такой же грешник, как и остальные. Не могу сам судить о степени своего загрязнения, это ведь не объективно, но твердо знаю, что я жутко погряз в пороках.

…ее горячие слезы увлажнили мое лицо. Этот тихий плач готов был разорвать ее на части. Уйма беззвучных воплей кромсала тишину.

– Ангел мой, ну как же ты можешь страдать?

– Человек не родится для счастья. Человек заслуживает счастье, и всегда – страданием.

– Ты не могла бы такого сказать.

– Это мысль Достоевского.

– Сейчас начнешь вспоминать Раскольникова? – попытался пошутить я.

Однако этот вопрос вызвал еще большую серьезность в ее голосе.