DREAM

– Хотела бы я? Нет! Но крови… Я хочу крови!»

И когда прозвенел звонок, я просто встала – как обычно, и пошла в свою комнату в общежитии. Идя по коридору – никогда не забуду это чувство – я смотрела на знакомые лица, но не прощалась. Но я ведь не собиралась покончить жизнь самоубийством. Но это чем-то напоминало дорогу в один конец. Туда, где заканчивались мои мечты, и начиналась неизвестность пустоты.

Просто зашла в ванную. Просто закрылась. И так же просто, взяв свою бритву, и стала полосовать вдоль левую руку. И с каждым надрезом становилось легче. Как будто какая-то свобода от всего наполняла меня вместе с этой щиплющей болью.

***

– Уже почти год прошел, как мы вернулись. Вы верите? – встревоженный голос…

– Кажется, так недавно все это было, а на самом деле так много событий, – я вспомнила последний год. С прошлого сентября до этого. И в этот период у меня уместилось ничуть не меньше, чем в предыдущий.

– А знаете, – Лиза, как всегда, была как книга – никаких эмоций: констатация великих фактов на деревянных желтых страницах, – я сейчас вспоминаю, и да – я помню все моменты нашего лета, но внутри – такое ощущение, как будто это не со мной. Будто я там присутствовала, как в кино, но все это не со мной.

– Но думаю, Америка определенно оказала на всех нас свое влияние. Ты вот устроилась во всемирно-известную компанию компьютерного программного обеспечения, – думаю, американский опыт сыграл в этом свою роль, – я хотела найти взаимосвязь, оправдать, что все не зря. Но, кажется, я сама уже все хуже и хуже помнила то, что перевернуло мою жизнь с ног на голову, как будто это был всего лишь долгий сон.

– Диан, а ты как?

Мы все не виделись уже долгое время. Я знала кое-что, что происходило в жизни Дианы и Лизы, но мы не встречались уже больше полугода.

– А что я? – у Дианы был потухший голос, и казалось, ей даже говорить сложно, – Ариэль выкладывает их новые совместные фотки с Робом. Роб так и не ответил на мое письмо, что я передавала в Миртл-Бич с Оксанкой. Я не знаю. Стоит ли мне туда еще ехать. Нужна ли я ему? Я просто ничего уже не знаю.

– Но уже около года прошло, как вы не виделись с Робом. Это очень много… А ты что чувствуешь? – не знаю, почему я это сказала… Хотя, конечно, знаю. И каждый знает, что стало с теми чувствами, что были год назад, если тридцатилетний Роб уже полгода живет с несовершеннолетней Ариэль. А Диана в России мечтает лишь о том, чтобы вернуться в Америку к тому, чувства к которому уже год… Год! И никак не пройдут. Без единого ответного письма.

***

Но вскоре после моего полного и абсолютного разочарования в жизни, жизнь начала меняться.

(Знаете, как жаль, что сейчас это не происходит. Наверное, мне все же слишком хорошо живется, как утверждает мой брат).

И мечты, кстати, тоже начали сбываться. Мне впервые оставили 500 рублей чаевых, ни за что! Я больше не чувствовала себя единственной, с кем такое чудо никогда не случалось. Но главное, что вскоре мы с Евой уже имели два замечательных предложения работы в штате Южная Каролина. Работа была в супермаркете, к тому же, нам обещали по четыреста долларов бонуса, при условии, что мы отработаем все лето.

Теперь оставалось только одно – получить визу.

В тот год получение американской визы для русских студентов было в крайне ужасном положении. Потому что ее очень мало кому давали. Объясняли все тем, что в прошлом году российским студентам удалось увести со счетов американских банков кругленькие суммы, естественно, отнюдь не легальным путем.

Из всех, заплативших за программу в этом году, визу получили менее, чем сорок процентов участников. Не получить визу значило не только крушение всех планов и надежд на незабываемое американское лето, но и крупные финансовые потери.

И поэтому мы решили готовиться. То есть Гриша решил, что мы должны готовиться. Да, это именно тот вездесущий парень, сообщивший нам новость о недействительности наших прежних предложений работы.

В общем, мы начали. Одним ясным весенним воскресным утром за столиком Макдональдса. Так символично.

Этому ловкачу удалось собрать всех, кто ехал от нашего агентства в один город. Честно признаться, я чуть-чуть опоздала на эту встречу, поэтому у меня была пара секунд, чтобы издалека рассмотреть тех, с кем мне, как оказалось, предстоит провести свое лето. Всех их я видела впервые.

Дочь богатых родителей, живчик, лысый парень «ни о чем», большая девушка с копной волос, чем-то отдаленно напоминающей мою, но короче, и Ева. Первое впечатление повергло меня в состояние ступора; меня, но не мою фантазию.

«О Боже! И с ними я буду еще долго!»

Знаете, так и хочется вставить комментарий, о том, что «я даже не представляла, насколько долго и как близко».

Но оно того стоило…

Мы все перезнакомились, и мое первое впечатление оказалось очень обманчивым. Относительно всех, кроме Григория. Он пытался надо мной пошутить, все время играл роль посла и задавал мне странные вопросы. А когда я, наконец, запнулась и стала улыбаться во все тридцать четыре, дабы сгладить гнетущее изнутри смущение и обиду, Гриша заявил: «Смотрите! Даша не знает ответа на вопрос, но мило улыбается. С такой улыбкой мне тяжело будет отказать ей в визе».

Похвалил… Но Гриша не знал, что в это время я так зла на него, что держу под столом ему что ни на есть настоящий кукиш!

***

День получения визы – это были самые напряженные пять часов ожидания своей очереди к окошку консула. Но пройдя через зеленые листочки ребят, кому отказали, через слезы, духоту и отсканировав все пальцы, мы получили визы!

***

Что я чувствовала, перед тем как покинуть город и отправиться в Америку? Было немного грустно и страшно. А еще все казалось, что я что-то забыла положить в рюкзак. Каждый из нас шестерых отправлялся в Америку всего с одним рюкзаком. На четыре месяца.

Не знаю почему, но в некоторые моменты я бываю очень странно-сентиментальной. Так вот и тогда на глаза накатывались слезы. В голове проносились образы. Мама, мой брат, кафе, в котором я зарабатывала деньги на программу. Но внутри был все же этот маленький комочек воодушевления, если не сказать восторга победителя. Новая жизнь, новые возможности. Наша Америка. «Наше американское лето», – как любил повторять наш агент Стас.

Через полчаса мы стояли на вокзале. Нас провожали две подружки. Не люблю долгих прощаний. Да и Ева тоже. Вот мы обнялись на прощанье. Ровно в шестнадцать часов по Москве наш автобус должен был отходить с ЖД вокзала города Воронежа. Мы расселись. Ребята стучали в окна, махали родным и друзьям. Всех, кроме нас с Евой, провожали родители. Я набрала мамин номер телефона.

– Мам, ну мы в автобусе. Сейчас уже поедем. У меня все хорошо, – эта последняя фраза была уже коронной. Я повторяла ее в трубку уже неоднократно, с того момента, как последний раз видела ее – первого мая. – Как приедем в Москву, я позвоню, или напишу.

– Хорошо, удачного пути. Люблю тебя…

– И я тебя очень люблю…

Разговор был напряженным. Я отвернулась к окну. Ева тоже разговаривала с мамой.

Было и грустно, и весело. Мы тронулись.

В Москве мы были уже ночью. Водитель высадил нас. Куда идти дальше, я не знала. Потому что была полностью уверена в Грише. Он был нашим главнокомандующим. Просмотрел наш путь, все выверил: где, как и за сколько мы должны доехать до аэропорта. Метро, потом полчаса на маршрутке – и мы в Домодедово.

– Я чувствую себя, как из деревни. Мне кажется, все смотрят на меня и думают: он из деревни, – повторял нам Коля, пока мы ехали в маршрутке. Правда, и потом в Америке он это тоже повторял… Но тогда уже мне казалось, что это камень в мой огород. Потому что, в отличие от всех остальных, я прожила большую часть своей жизни именно там, в деревне.

Уже в аэропорту я еще раз позвонила маме. Хотелось поговорить с ней как можно дольше. Но ее отсутствие эмоций меня просто убивало. Мне лететь на самолете, я ее четыре месяца не увижу. Она больше эмоций проявляет, когда провожает меня в университет.

Пока все деньги на счету не закончились, я рассказывала, что у нас все хорошо, что самолет у нас до Лондона в пять утра, мы будем сейчас ждать и, как только я смогу, сразу сообщу, как у меня дела, все ли хорошо.

Все шестеро мы расположились у стойки с надписью нашей авиакомпании. Надо было чем-то себя занять, потому что ждать еще долго, а есть было уже нечего. А хотелось. И мы принялись играть в «Американского студента», или в «Крокодила» – как ни назови, правила те же. За нами очень внимательно наблюдали постепенно подходившие к стойке регистрации люди.

Наше «немое кино», кажется, нравилось людям в очереди, но присоединиться никто не хотел.

Несмотря на то, что правила для всех одинаковы, каждый из моей пятерки показывал слова в своей особой манере.

Коля – высокий, очень худой парень – всегда очень быстро и мелко жестикулировал и при этом беззвучно шевелил губами, причем так же быстро, что было невозможно что-то разобрать.

Гриша показывал все с таинственностью фокусника, который вот-вот вытащит из-за пазухи кролика. При этом он делал такое странное лицо, что можно было точно сказать – это выражение лица человека, просто преисполненного гордостью за себя.

Лизины жесты были такими же, как она: высокие, стройные и четкие.

Диана, когда показывала что-то, делала много лишних движений и постоянно смеялась.