На часах было около двенадцати по местному времени. Следующий самолет был в шестнадцать, из другого аэропорта. Нашим планом по прибытию из точки А в точку Б руководил Гриша. И мы отправились за ним. Если честно – в неизвестность.
– Так, сначала нам надо сесть на эиртрейн и доехать до сабвея, а попросту говоря – до метро.
Мы вышли из стен аэропорта имени Джона Кеннеди. И пошли через дорогу – туда, куда указывала табличка с надписью «эиртрейн». Тут же откуда-то показались желтые такси. Они нам мило побибикали, мол, давайте, ребята, быстрее, это Нью-Йорк, здесь все куда-то торопятся. И мы поспешили дальше. Мы постоянно оглядывались по сторонам: так хотелось уже вкусить этой новой, незнакомой еще жизни. Но рассматривать особо было нечего: вокруг только бетонные конструкции с надписями авиакомпаний – «Юнайтед», «Спирит», «ЭирТрейн».
Мы поспешили дальше. Вот мы уже в воздушном метро. Мы заняли почетное место у лобового стекла.
– Прямо как на американских горках! – поспешила я поделиться эмоциями, когда мы в очередной раз сделали крутой поворот и спустились вниз. – Только посреди города. – Мимо нас мелькали домики в стиле построек Новой Англии, где-то вдалеке виднелись высокие здания с трубами, что походило на промышленный район.
– Вот она, Америка, – подытожила Диана, – а мы-то думали здесь везде одни небоскребы!
– Одноэтажная Америка… – добавил кто-то.
Мы засмеялись.
Через десять минут мы были у станции метро. Но по Гришиному плану мы должны были сесть на электричку до Пэн Стейшн, а там и должен был быть заветный аэропорт Лагвардия.
Пока ждали, успели рассмотреть все краски нью-йоркского района Куинс. Мы там были как шесть маленьких белых пятнышек. Но таких чернокожих дам в таких старомодных шляпах в виде утиного гнезда с чучелом утки в придачу я, признаюсь честно, видела доселе только в кино. И то про каких-нибудь гангстеров, годов 60-х.
Не успели мы устроиться в вагоне и понять, на какой станции выходить, как к нам тут же подошел контролер.
– Оплата билета, – произнес он сухо. – Четырнадцать долларов.
– Сколько?
Мы все были несколько шокированы.
– Четырнадцать долларов.
Мы с некоторым недоумением посмотрели на Гришу. Он на нас. На контролера. В кошелек. На свой навигатор.
– Нам надо в аэропорт Лагвардия. Надо выйти на Пэн Стейшн, – пролепетал он контролеру.
– Нет, – категорически ответил тот.
– Что «нет»?
– Вы потерялись. Так вы никуда не попадете!
Мы были в шоке. У нас самолет через четыре часа, на регистрацию нужно успеть не позднее, чем через три. А мы потерялись. В Нью-Йорке. Внутри все опустилось.
Мы заплатили по четырнадцать баксов с каждого и стали судорожно думать. Так мы проехали еще две остановки. Так и не найдя выхода. Но вдруг наш контролер вернулся.
– Вы не местные? Я вам помогу! – заявил он. Тут же развернулся, достал из какого-то шкафчика рюкзак, надел его и при этом принял вид, весьма похожий на спасателя или даже супермена. – У меня сейчас обеденный перерыв…
– И поэтому я решил вас спасти! – закончила за него фразу Ева, но уже на русском. Так что наш герой ничего даже не понял.
Мы вышли из электрички и помчались. В метро. По метро. Встретили там какого-то полисмена, у которого наш супермен стал выспрашивать дорогу. В итоге мы обзавелись замечательной картой Нью-Йорка, на которой был прочерчен наш путь. Только как-то криво. Но главное – мы поняли, до какой станции нужно доехать, где сесть на автобус, который довезет нас до аэропорта. Убедившись, что мы все поняли, наш супермен покинул нас, получив в знак благодарности от Дианы шоколадку «Аленка».
– Это вам и вашей жене, – сказала Диана, вручая русский сувенир.
Надо добавить, что пока мы продвигались по метро, наш спаситель успел нам рассказать все про свою семью, собаку и ближайших родственников.
Вместившись в бесплатный автобус, что нас сильно порадовало, мы поехали к своему самолету. Рядом с нами оказался какой-то очень разговорчивый парень, лет тридцати, одетый как какой-нибудь чтец репа. Он тоже с удовольствием поведал нам свою биографию и стал расспрашивать о нашей. Меня это, если честно, насторожило. Мама же говорила в детстве: «Не разговаривай с незнакомцами». А тут раз – другая страна, другой язык и сразу такие вкрадчивые беседы. В автобусе.
Позже-то мы осознали, что это больше черта менталитета, чем гостеприимство, интерес или что-то еще.
Но нам было не до этого. Мы буквально прилипли к окнам автобуса. Красные кирпичные домики, деревья с круглыми стрижеными кронами, где-то вдали виднеющиеся сквозь дымку небоскребы.
Но вот мы в аэропорту. Здесь мы почти сразу встретили наших воронежских друзей, летевших тем же рейсом.
– А мы доехали на такси. Всего за двадцать пять долларов. И торчим здесь уже час, если не больше.
«Что?» – думаю, не только моему внутреннему удивлению не было предела. Эти молчаливые товарищи, которые и говорить по-английски толком не умели, обскакали нас, да еще так ловко.
Но вот мы рассаживаемся по местам в самолете Нью-Йорк – Миртл-Бич. Это уж точно не наша английская компания. Пассажирские кресла выглядят как в деревенском кинотеатре эпохи советской постройки – деревянные, обитые кожзамом. Самолет начинает взлетать: трясет так, будто это конец света. Уши закладывает так, что они начинают болеть внутри.
Закрываю глаза. Когда же закончится этот бесконечный день, начавшийся еще в Воронеже.
Опять трясет. Садимся. В окошко самолета виден серый пейзаж. Небо серое, земля серая, трава серая, здание аэропорта тоже серое.
– Нас должны встречать? – уточняю я у Гриши.
– Вроде – да. Надо позвонить.
– Я есть хочу, – с умирающим видом произнесла Диана.
– Ага, – подбодрила ее Лиза, – смотри, – она кивнула в сторону магазина фастфуда, – четыре доллара маленькая бутылочка воды.
– Да, – вздохнули мы хором.
Действительно, эти цены были нам незнакомы. В России-то мы редко покупаем эту воду в бутылочках, да и можно вполне сыскать за доллар, а того поди – за наши российские тридцать рублей.
– Все в порядке, за нами приедут. Ждем, – сообщил, вернувшись, Гриша. – Пойдемте на улицу.
Взглянув за стеклянные стены аэропорта, мы не обрадовались. За окном было серо. И казалось, очень холодно.
– Не, мы лучше здесь.
– Ладно, я пойду осмотрюсь, – и Гриша ушел.
Коля побежал за ним.
Через две минуты они вернулись. Без курток.
– Идите, вы должны это ощутить.
В самом здании было несколько прохладно. Мы немного мерзли. Явно работал кондиционер. Они у американцев везде работают на полную мощность. Мы вышли. И тут же оказались в бане. На улице было не меньше двадцати пяти – тридцати градусов.